Читать книгу Сердце жизни. Книга шестая - Анна Цой - Страница 5

Кислород заканчивался. Я уже не чувствовала боли в лёгких и лишь медленно погружалась под воду. Лучи небесного светила с трудом пробивались через её толщу, но я всё так же отчетливо могла разглядеть свою ладонь, тянущуюся вверх.

Я определенно хотела жить. Хотела бороться за своё пусть и печальное существование. Да только… только я слишком устала от вечного бега сквозь леса и пустыни по бесконечным горным массивам и ледяным пустошам. Где бы я не была, моей жизни всё время что‑то угрожает. Как бы я не поступала, я навечно останусь недостаточно хорошей. Не такой правильной и не такой красивой.

Стоит ли вообще что‑либо предпринимать, если все уже сказано и принято?

Вокруг всё темнеет. Свет больше не пробивается сквозь водные потоки. Сознание покинуло? Или… или огромная тень заслонила мне свет?

По воде проходит лёгкая рябь. Второй вариант. Я не смогу определить кто наверху с этой глубины. Потому… есть только два пути: погибнуть, утонув здесь, или же там, но испытав удачу. Из носа вырывается небольшая стайка пузырьков, подтверждая, что я всё ещё жива. Теперь тот, кто находится наверху, кем бы он ни был, знает это так же отчетливо, как и я.

Вот я уже чувствую ногами песчаное дно. Ступни холодеют от неожиданного соприкосновения, но я, наконец, понимаю, что никто меня не спасёт. Странное чувство, я и так знала это, может даже отчетливее чем сейчас. Но только в данную секунду осознала, что я одна. Будто природная уверенность и глупость давали чувство защищённости, не позволяя скатиться в апатию.

Я уверенно встала ногами на речное дно. Что же уготовила мне судьба? Смерть или долгие мучения? Выбор между двух зол.

Как бы то ни было, я выбираю тот путь, что позволит мне жить. Потому слегка сгибаю колени и с силой отталкиваюсь, помогая себе руками. Я плыву вверх – туда, где меня кто‑то ждёт.

***

Новый день начался восхитительно: я выспалась так, как не высыпалась почти никогда, мама обнаружилась в кресле у центрального очага, около которого в свою очередь возились две девушки из стаи, кладя на старые угли новую щепу и дрова и ставя на чёрную решётку хашшар – узорчатый чугунный чайник для предстоящих умываний (для питья его использовали очень редко).

– Ашерр не передавал мне ничего? – тихо, чтобы не разбудить только открывшую глаза меня, спросила у девушек мама.

Обе они растянулись в неприятных улыбках, будто бы надсмехаясь над беззаботно смотрящей на огонь Раей. От этого в груди стало тяжело, а сердце быстро забилось от злости. Однако, я решила дождаться их ответа.

– Ты больше не будешь оставаться в его спальне, бывшая ашерра, – усмехнулась одна из приставленных ко мне прислужниц.

На это я ответить не смогла, но в этом и не было смысла – мама сделала это сама:

– Не забывайся, Лурия! – почти рычание, – то, что он меня туда не зовет, не значит, что я там больше не появлюсь! Мой статус никто не отменял! Как и неизменный статус моей дочери!

Это были нехарактерные для неё слова. Будто обиженные и агрессивные, а ещё показывающие то, что ей совсем не всё равно.

– Ты никогда не… – даже поднялась на ноги та девушка, однако быстро осела прямо на землю, услышав мою ярость:

– Хватит! – я села на кровати-постаменте и откинула от себя одеяло и несколько бережно уложенных поверх шкур, которые положил папа, боясь, что я замёрзну, – доделывайте быстро, и пошли вон!

– Да, моя Альфа, – почти ползком рванула к костру девушка.

Мне даже не было жалко её в этот момент – я видела бледное немного осунувшееся лицо мамы, повернувшейся ко мне и попытавшейся выдавить улыбку.

– Мы разбудили тебя, милая? Прости меня, я виновата, – она сделала ударение на «меня», явно желая наказания для своей «соперницы».

– Хочу сегодня брюки! – я вскочила на ноги прямо на настиле и подпрыгнула, после чего потянулась и застыла, ожидая действий мамы.

Она споро встала, подошла к сундуку с моими вещами и нырнула в него, ища что-нибудь подходящее. Через мгновение из шатра молча вышли служанки, выполняя мой приказ. Я же села на край кровати специально ближе к маме, свесив при этом ноги.

– Почему они так тебя не любят? – поинтересовалась у неё.

Вновь кислая улыбка. Совсем не настоящая.

– Потому что много кто любит твоего папу, и все они хотели бы быть ашеррой, – она достала чёрные тонкие штанишки и показала их мне, – сегодня очень тепло и солнечно – давай эти? В них не будет жарко.

Я кивнула, на самом деле думая совсем не о том, что мне нужно будет надеть.

– И тунику, – буркнула она, – иначе твой папа…

– Я думала, что ты любишь деда, – вырвалось у меня, отчего она хмуро потерла переносицу, не желая мне отвечать.

Что и сделала, достав из сундука очередные сандалии.

Оделась я быстро, периодически спотыкаясь и задумываясь о ситуации так сильно, что маме приходилось ловить падающую меня с кровати и помогать одеваться. Через десять минут я была уже умытой, одетой, и счастливо бежала вперед, только заслышав скрежет стали и крики мужчин с тренировочного поля.

Мне всегда нравилось смотреть на те бои, которые устраивали вечно агрессивные курты, любящие валять друг друга в пыли и песке. Так было и в этот раз – только вокруг не было той извечной толпы наблюдающих. А всё потому, что на деревянные ограждения опирались двое Альф: Фил и папа, наблюдающие за боем своих Бет. Вомбор и Тодор в этот момент практически рвали друг друга на куски, чувствуя агрессию своих вожаков друг к другу. Это было как обычно жестоко, хоть сейчас мне и не нравилось совершенно. Но я всё же подошла, махнув им рукой и забравшись на верхний брусок заборчика рядом с жующей толстый синий стебель какого-то растения Нирралин.

– Привет, волчья принцесса, – поприветствовала она меня, – всё ещё мелкая. Это не хорошо.

Я пожала плечами и взмахнула ногами, чувствуя себя практически беззаботной.

– А могла восстановиться быстро? – решила уточнить.

– Не, – протянула она, – если только твой Вольтер не влил бы в тебя колоссальный объём энергии, а так… злится, наверное.

Я нахмурилась и вперила взгляд в Феликса, в очередной раз закатывающего глаза в ответ на монолог отца. Вид у него и в самом деле был холодный, даже при взгляде на меня. И как я этого ещё не заметила?

– Мама твоя тоже недовольная, – продолжила висталка, – пустил бы её твой папулька в свою спальню… – ревниво, – ммм… была бы приятнее. Сегодня с утра пораньше опять разборки наводила в кругу человечек – они ей вроде что-то не то принесли.

Мои глаза вернулись к ней.

– Одну почти ножом пырнула – магией ей теперь нельзя. Варг запретил.

Я сквасилась, наблюдая за тем, как Риайя встает подальше от нас, но ближе к отцу.

– Она боялась папу, – шепнула я.

Нира хмыкнула и откусила кусочек от своего растения.

– И? Я может его тоже боюсь, но мне это вообще ни коим образом не мешает, – она говорила без стеснения.

Настолько открыто, что даже мне становилось неудобно.

– Он её бьет, – очередное бурчание.

– Вомбор! – донеслось до меня отцовское, – заканчивай баловаться с братиком и сваливай! Ашерра!

Последнее его слово было для меня странным, пусть я и помнила, что мама всегда напрашивалась на поединок с ним. Может он будет к ней добрее после этого? Ведь иногда он ей отказывал.

– Много ты понимаешь, – процедила Нира, – твоя мать накосячила. Причём крупно. Он её долго прощал, а она глупила ещё сильнее – теперь будет бегать за ним всю жизнь, пока он совсем её не возненавидит.

У мамы появилась улыбка на губах, стоило Варгу позвать её. Глаза так и горели, в то время как сама она бежала ко входу за ним, едва ли не подпрыгивая.

– А он её больше не примет – он принципиальный, а она умом не страдает, – пожала плечами висталка.

– Ты просто ревнуешь, – встала на защиту матери я.

Та хмыкнула.

– Никто и не отрицает, – простой ответ.

А между тем к нам приблизился Фил, и начался бой между моими родителями – звучало это так же странно, как и выглядело, потому как для отца, очевидно, это было больше мерой наказания мамы, в то время как она была практически в восторге, раз за разом получая от него звездюли и катаясь своими прекрасными воздушными одеждами в пыли.

– Он её бьёт, – я оглядела поджатые княжеские губы.

– Если ты хочешь, чтобы я это прекратил, то вопли твоей прекрасной мамочки я отпущу на твою участь, – прохладно ответил мужчина, – она успевала вывести меня из себя за условные пятнадцать минут каждый день, что я проводил в стае.

Я поджала губы.

– Вы всё врёте, – сообщила им двоим.

Они оба промолчали.

– Ты сказала, что мама что-то сделала, – не выдержала я, – из-за чего он теперь её не любит. Она украла меня?

Я заинтересованно вперила в женщину взгляд, игнорируя удары и вскрики мамы.

– «Теперь её не любит»? – рассмеялась она, – а он её вообще когда-нибудь любил? Это же Варг! Он любил только себя, тебя и Эллу. Поговаривают, что Верховная даже беременна от него была, пока не умерла. Остальных он ненавидит точно так же, как и Риайю.

Она выдохнула с шумом и насупилась.

– А насчёт кражи тебя, то её косяк был намного раньше твоего первого слова, – она приподняла бровь, когда мама вновь бухнулась о землю и проехалась почти до нашего столба, – пойду я.

– Мам, я кушать хочу! – решила спасти её я.

Нира в этот момент уже шагала подальше от центральной площади, покачивая бедрами и что-то подпевая себе под нос. Рая же не отреагировала – бросилась в атаку на отца, отправившего её в полет ударной волной, даже без физического воздействия, как до этого. После чего направился в мою сторону, ревностно снял меня с ограждения, посадил на плечо и понёс в сторону центрального шатра.

– Женщинам на Совет нельзя, – как-то странно сказал Фил, чем заставил меня надуть губы в его сторону.

– Она – Альфа, – ответил ему папа, – и на Совете её не будет, да, паучок?

Я закивала, понимая, что он имеет ввиду. А когда мы подошли вплотную ко входу, зацепилась за тканевый отрезок, помогла себе ногой, немного подпрыгнув на заботливо подставленной отцом руке, и забралась на крышу шатра, щурясь от яркого солнышка, подпекающего даже через всевозможные отцовские и вольтеровские барьеры.

Это было нашей особой забавой: с его стороны – разрешением на то, что невозможно было другим, а с моей – очередной беззаботной радостью, которая делала моё детство по-настоящему счастливым.

Дальше нужно было пробраться до дыры в центре шатра над специально затушенным папой костерком, дождаться его сигнала – им служила его чёрная макушка на центральном кресле, видимом с моего ракурса, и, наконец, запустить руку под ткань в дыре и нащупать специально закреплённый отрез ткани, чтобы ловко нырнуть, обязательно тихо мявкнув, перевернуться и проехать по своеобразному гамаку вниз, зависнув прямо над головой папы.

На этот раз я оказалась над сурово щурившимся Князем, который наш с отцом план не оценил, да и сам Варг напрягся, готовясь отбивать меня у злого нового Альфы.

– Принесите маленькой Альфе покушать, – вернул голове нормальное положение Вольтер, – остальных прошу не отвлекаться.

Планировка здесь изменилась не так сильно, как могла бы при управлении Фила. Однако, стоящий на постаменте «трон», который не использовал, но и не убирал отец, был накрыт плотным покрывалом, будто бы чтобы не мозолить глаза, в то время, как множество отдельных столиков для Альф соединились в один длинный и широкий, отчего волки совсем неохотно усаживались по своим местам.

– Быстрее, – поторопил их Феликс, отчего на нём оказалось не менее сотни чёрных глаз.

Его это конечно же не смутило, однако даже я почувствовала его злость – я смогла потрогать рукой его ореол силы, если бы свесилась из гамака.

Усаживались все принципиально подальше от Князя и ближе к довольному Варгу, «случайно» оказавшемуся в обществе всех трёх волчиц. И завидовать ему никто не спешил, потому как одна из них поджимала морщинистые и сухие губы, переминая ими так часто, что было немного неприятно. Второй была её дочь – та, кого мы встретили в «клубе по интересам», когда пришли за Гаспаром. А третью я знала очень давно – она, даже по запаху, задержалась в покоях отца даже дольше моей мамы и планировала остаться там ещё надолго.

Именно она и начала разговор, ядовито-сладко пропев:

– Вам стоит быть с нами помягче, Лорд Вольтер! Разве мы вас чем-то расстроили?

Смотрела она ему в глаза, отчего я не сдержала рычания. Прямое неподчинение. Все направили внимание на меня, однако проигнорировать слова Фила не смогли:

– Ваш Альфа уже поправился, Леди Амстред? – его голос был холоден, но в нём чётко проскальзывало ехидство, – могу напомнить вам то, чем закончилось прошлое сопротивление.

Две другие волчицы не сдержали довольных смешков, глядя на обескураженность третей. Но не долгую – она пошла другим способом: поднялась на ноги плавно двинулась к нему, сев на ближайшее кресло и оставив пустое пространство между собой и остальными волками.

– Простите меня, мой Альфа, – совершенно сладко промяукала она, – я очень напугалась вашей власти, а потом… поняла, что так будет даже лучше. Лорд Варг бывает груб.

– Проститутка, – со смешком откинулся на спинку кресла папа.

Она важно закивала и попыталась схватиться за руку Фила, но наткнулась на его негатив вперемешку с презрением.

– Говорю же! Грубость нужно лечить, – наставительным тоном продолжила она, даже не стыдясь своего перехода.

Отец даже зевнул, показав, насколько ему плевать. Я же сидела с высунутыми наружу глазами и сверлила взглядом соперницу, рассчитывая расстояние, с которого мне придётся прыгать, чтобы вырвать ей всё, до чего дотянусь.

– Замечательно, – остановил поток внимания и слов Князь, – в таком случае составьте список отсутствующих, – он положил перед сквасившейся ею листок и карандаш, – Тодор, сходишь порталом по этому списку после Совета.

В шатер зашёл волк из стаи отца, принеся в своих руках небольшую глубокую тарелочку, которую безмолвно донёс до меня и протянул, как делал это всегда, когда приказывал ему ещё отец.

– Поставьте сюда, – указал ему на стол Фил, – Лесси, слезай.

Мы с отцом одновременно нахмурились. Остальные волки просто напряглись.

– Я всегда ела здесь, – я высунула голову и шею.

Феликс перевёл взгляд на меня, показывая своё недовольство.

– Без угрожающих взглядов на мою дочь, Вольтер! – прошипел папа, за что был награжден ещё большим количеством злости.

Я заметила то, как расползается в гадкой улыбке сидящая близко к Князю волчица – она всегда меня недолюбливала, особенно видя отношение отца ко мне.

– Пусть она отсядет, тогда я пойду! – почти крикнула я, указывая на скалящуюся женщину с чернеющими глазами, сверлящими меня.

Вольтеру хватило лишь полсекунды, чтобы понять весь расклад и произнести под потухающую обещающую ухмылку волчицы:

– Леди Амстред, три места ко входу, – приказ.

Я отследила её удивление, непонимание и отрешённое поднятие с кресла.

– Никак не могу понять причину… – прошептала она, почти сминая листок пальцами, – это безосновательная любовь к детям или…

Она прочертила взглядом по отцу, садясь в указанное кресло.

– Он мой Альфа, – гордо выдала я, встав прямо на закрепленном с двух сторон палатки лоскуте, немного пошатываясь и думая о том, что придётся оббегать весь шатер по крыше.

Присутствующие молча переводили внимание с задумчивой меня, на скрестившего на груди руки Варга, после удостаивая неуверенностью Князя, поднявшегося с безэмоциональным видом, чтобы снять меня с гамака.

– Хотите сказать… – вступила в общение старая волчица, – что настолько юная девочка…

– Нет среди них ничего, Вира, – успокоил своим недовольством её папа, – Лесси ещё не достигла нужного возраста. Не о чем беспокоиться.

Меня сняли с гамака и заставили облокотиться на плечо, чтобы было удобно нам двоим.

– Каждый из вас должен будет подвести свою стаю к лесу Варг в течении месяца, – сел на свое место Фил, – точнее те, кто не сделал этого ранее.

Его взгляд остановился на двух волчицах напротив, которые, очевидно, сопротивлялись больше всех.

– В ином случае вы должны будете покинуть материк, – продолжил безразлично главный Альфа.

Обе женщины сквасились.

– Что же будет, если мы не уйдем? – голос у волка молодой волчицы из клуба Гаспара не дрогнул, но прозвучал напряжённо.

– Уничтожение, – посадил меня на подлокотник своего кресла Князь, – за исключением тех, кто согласится пойти против приказа своего бывшего Альфы.

Мне подали вилку, даже не видя моего осуждающего взгляда. Уничтожение? За отказ покидать материк? Интересно, он хотел напугать и так напуганных их или же реально собрался действовать настолько кардинально?

Однако больше никто ничего спрашивать не стал – все опасались его и до этого, а теперь понимали, что его власти не избежать. Поэтому, наверное, все и обратились к скалящемуся отцу.

– Чего вам? – ухмыльнулся он.

– Восстание, – прямо напомнила ему старая волчица.

Даже не смущаясь того, что тот, против кого они собрались восставать, сидит напротив и смотрит с улыбкой только на меня, забравшую у него вилку.

– Я же вам говорил, что я лучше, – усмехнулся отец, – теперь не нойте, когда он с вас шкуру снимать будет, – улыбка на меня, – а я уже никуда не полезу – знали бы вы, насколько прекрасно просыпаться без вечного утреннего бубнежа Вомбора над головой, что одна сука схватила за волосы другую, и их Альфы сцепились насмерть у ближайшего водопоя. Испытываю прямо-таки небесное наслаждение, когда всё это выслушивает он, – папа кивнул на Фила.

Князь проследил за тем, как я кладу вилку на стол, беря мясные медальончики прямо руками. Папа одобрительно сощурился.

– Вилка, Лесси, – всунул мне её в пальцы Фил, – а насчет восстания – бесполезно: материк находится под покрытием моего барьера. Я единственный, кто может перемещаться под ним порталом.

Папа зевнул, словно говоря, что всё это, конечно, интересно, но у него порталы тоже работают.

– Есть сомнения, Варг? – сквасился от того, как я снова положила вилку, Князь, – Лесси, – непримиримое.

Я взяла вилку в одну руку, мясную медальку из тарелки в другую и продолжила есть.

– Помимо того, что твоя сестра – гений магической механики и срать хотела на твои барьеры, – немного подался вперёд Варг, – как и я.

Я продолжила задумчиво жевать, вспоминая, что у Фила с Гаспаром и в самом деле была младшая сестра. Но от неё я подобного не ожидала.

– Ты опасен настолько же, насколько Лесси, – быстрый взгляд на меня и вилка была перемещена в мою правую руку, – переворот для тебя… Алесса!

Я замерла с воткнутой в его руку вилкой, держа её в правой руке, да.

– Медальончики едят руками! – сообщила ему.

И оставила вилку в его конечности, стыдясь под взглядами всех присутствующих. Варг даже стол стиснул, ожидая того, что прямо сейчас меня нужно будет спасать.

– Страшно или стыдно? – спокойно вопросил Вольтер у меня, чем заставил всех недоумённо продолжить лупиться на нашу «ссору».

– Страшно стыдно, – я поджала губы, – прости.

Оборачиваться я не стала – только поняла, что он вытащил из своей руки мою вилку и положил её рядом.

– Варг, отпусти стол, – посыпались приказы, – Тодор, добудь для маленькой леди новую вилку.

Вот тут я на него взглянула со злостью.

– Полагаешь, сможешь пойти против меня? – знакомый вопрос, – Варг, купишь новый стол.

– Новая вилка, маленькая госпожа! – отвлёк меня от злобного разглядывания Бета.

Брать её я не стала, лишь прошипев:

– Вот и воткни её своему Альфе сразу в лоб! – не выдержала агрессии.

Вольтер приподнял бровь, потянув в улыбке уголком губ.

– Э-э, нет, маленькая Альфа, – пробасил Тодор, – это вы как-нибудь сами.

В моей руке очутился столовый прибор, а волк исчез, едва сдерживая смех. Вилку я демонстративно отложила.

– Папа, не переживай, он добрый, – и взяла кусочек пальцами, – просто вредный.

Варг понял, что лучше будет перестраховаться, и занял ближайшее ко мне место.

– Встретились два чудовища, – шепнула для матери волчица из «клуба».

Та в ответ ей кивнула, вновь пошамкав губами.

– Что касается остального, – как ни в чём не бывало продолжил Фил, – я пересмотрел некоторые законы стаи и внёс корректировки. Для каждого из вас были подготовлены своды, которые необходимо изучить и донести до каждого члена стай. Несоблюдение будет отслеживаться – в ряде обстоятельств обстоятельств будет наказан не только провинившийся, но и его Альфа.

Я хмыкнула и отправила в рот очередной медальончик.

– А у бабули Агератум никаких строгих правил, – как бы невзначай пропела я, ловя на себе сперва обескураженный взгляд отца, а затем его громкий смех, смешавшийся с тем, который издавали почти все члены Совета.

Да. Я так и предполагала, что они на нашу «тёмную» сторону не перейдут.

– У «бабули Агератум» вообще ничего нет, паучок, – поправил меня Варг, – что же касается правил, то моя стая под них не подпадает. Учитывая твои же догмы, Князь, можешь уходить с моей территории. Остальных можешь терроризировать, – он поднялся и поднял меня в любимый кокон у груди, – я приготовил тебе сюрприз, Лесси. А вообще, хочешь какао? Я привёз целую коробку с Фобоса.

Я закивала, глядя на его подбородок снизу.

– А ещё мармеладки – тебе в прошлый раз понравились, а эти даже вкуснее, – он улыбнулся мне, – я не удержался и съел пару пачек. Простишь меня за это?

Мы вышли из шатра, оставив Фила разбираться со своей новой стаей. Папе, кажется, от осознания, что не нужно с ними сидеть, было так же хороше, как Феликсу от того, что теперь он наведёт здесь порядок.

– Фил умный, и сделает всё хорошо, – сказала я, – не переживай, папа.

Мужчина кивнул.

– Я надеюсь на это, паучок, – пробурчал он, сворачивая к своему шатру.

Он был немного подальше – отец не любил шум центра стаи, потому и старался держаться от него подальше.

– Но и ты будь терпеливее, – он стал серьёзным, – не боишься, что он тебя обидит?

Я помахала головой, а после сощурилась, привыкая к полумраку отцовского шатра.

– Не обидит, – повторила.

И была спущена на пол, чтобы смогла делать то, что захочу.

Здесь было почти так же, как и у меня, только там, где стояли мои полки с игрушками, были расположены полки с книгами. Много книг. Я бы даже сказала, очень много. Все они старательно протирались исключительно им самим в моменты, наверное, скуки, потому пыли на своей поверхности не имели вообще, в отличие от других мест, вроде стола, к которому мужчина даже не прикасался, в том числе пресекал попытки женщин стаи прибраться здесь.

Папа будто хотел остановить время, ожидая чего-то, что никогда не случится. Словно ждал, игнорируя летящие мимо года.

– На средней полке, – сел в своё кресло у очага он, – я решил поставить его поближе к свету, но ему нравится быть в тени.

Я решительно подошла к одному из стеллажей и застыла напротив.

– Грамандин! – закричала, понимая, что он запомнил.

И не просто запомнил, а нашёл вымерший экземпляр, только чтобы он был у меня!

– Пришлось порыскать по Танатосу, – хвастливо заявил он, – но тебе это было важно, паучок. А значит… ты сможешь простить мне то сожжённое поле? Я обещаю, что восстановлю его, как только этот цветочек даст семена.

Я прижала пальцы к закрытому бутончику и села на пол, понимая, что чувств стало даже выше, чем под горло. Из-за чего отцу пришлось брать меня на руки и успокаивать, когда по его шатру разнёсся мой благодарный рев.

– Я больше не буду, Лесси, – прошептал он над моей уткнувшейся в его плечо головой, – обещаю, что никогда не сломаю и не поврежу то, что было или будет для тебя дорого.

Я шмыгнула носом.

А после поняла – он был не просто хорошим отцом. Он оставался и останется лучшим. Для меня точно. Кто бы что не говорил и во что бы не верил.

– Посадим его в саду и огородим барьером или ты хочешь оставить его в своей комнате? Только учти, что тебе нужно будет за ним ухаживать, – отвлекающе начал папа, – в любом случае.