Читать книгу Сердце жизни. Книга шестая - Анна Цой - Страница 6

Мы посадили его у качели. Той самой, у которой я никогда не разрешала играть другим детям.

Дерево, на которое она была повешена, было обнесено небольшим заборчиком из синих ветвистых кустов по всему периметру, и я, в отличие от других, могла и любила забираться на вторую ветку снизу, садиться на неё и наблюдать за тем, что происходит в стае. Оно было высоким и ветвистым, как очень древняя ива, с неровной, будто «канатной» корой и вечно шатающимися даже на небольшом ветру ветвями, в свою очередь укрывающими меня от глаз всех.

Но только не сейчас. Сейчас я наблюдала за тем, как срубают никому не нужные кусты оградки, а болтающая ногами рядом Нира грызет собственные ногти, вызывая во мне странные чувства.

Висталки определённо были немного не в себе – помимо того, что жутко развязными по сравнению с другими девушками Танатоса, так ещё и сами у себя на уме, не стесняясь никого. Какая леди, например, будет сидеть на дереве и с упоением заниматься непотребствами? В такие моменты я задумывалась о том, какая тогда была Ариэлла, раз восхваляющие её приспешницы поступали… вот так?

– Как относятся друг к другу висталки и русалки? – решила спросить я.

Ведь обе расы были сумасбродными, состояли исключительно из женщин, а ещё «вольнолюбивыми», если можно было их так назвать.

– Дружили, – отвлеклась от своих пальцев Нирралин, – до того момента, как на их главный дворцовый комплекс не свалился наш монастырь.

Она рассмеялась и вмиг погрустнела.

– Серафима нас теперь стороной обходит, а ещё, скорее всего, презрительно фыркает! В том-то мире. Нас же там нету.

– На Деймосе? – поинтересовалась у неё, – мы проплывали мимо шпиля Маасдафаля.

Она заинтересованно меня оглядела, вцепившись напряженно в ветку дерева.

– Погнутого? – её глаза сверкнули.

Я помахала головой, вспоминая, что он был самым ровным, что я вообще видела.

– Жаль, – протянула она, – значит не тот.

– Почему ваш монастырь упал? И откуда упал? – я прижала ноги к груди и откинулась спиной на ствол дерева.

А женщина задумчиво улыбнулась небу.

– Висел себе спокойно в небе, а потом как упал… – в её глазах появилась грусть, – Элли умерла.

Я решила было промолчать, но не смогла сдержать детского порыва любопытства:

– Почему ты говоришь, что она умерла, если до этого говорила, что она в стазисе?

– Помнишь, как я шибанула по голове твоего Вольтеровского друга в том борделе?

Я кивнула.

– Это висталочий стазис – он отличается от обычного кучей всего. По большей части тем, что его как правило поддерживает именно носитель.

Я нахмурилась.

– Проще говоря: висталки накладывают его сами на себя. Обычный стазис при таком убьёт тебя, потому что ты не сможешь из него выйти. А Элла…

Она поджала под себя ноги и ловко зацепилась носками, наклонившись вперёд и обвив при этом появившимся хвостом ветку.

– Элла наложила на себя что-то непонятное. Меня к ней, конечно, никто не подпустил, но я почувствовала всплеск тогда. И давай будем честными – видела хоть кого-нибудь, кто смог бы продержаться две тысячи старокалендарных лет?

– Старокалендарных? – спросила.

– До разделения миров мы шли по календарю, который стала использовать Актиния на Фобосе, – ей будто бы было интересно от того, как она поучительно меня наставляла, – а Высшие запихали в год те же двенадцать месяцев, только с равным количеством дней – тридцать пять в каждом. Мы остались на своём, и у нас сейчас идет сорок восьмой век, а у них только восемнадцатый.

Сорок восьмой век?! Это же… почти пять тысяч лет!

– Сложно, – буркнула я.

– Глупо, – поправила она меня.

Я пожала плечами.

– А что насчёт мамы? Ты не договорила про неё сегодня утром, – вернула её к тому разговору.

– Твои ребята идут, – ушла от ответа она.

– Нира, это важно! – я подсела ближе к ней и ожидающе посмотрела, не забыв и про каплю мольбы.

Она нахмурилась.

– Варговские хитрые черты, – закатила глаза, – я и так этому прохиндею растрепала почти всё об Элле, и ты сейчас… давай ещё – похлопай ресничками, ага!

– Зачем папа спрашивал тебя об Ариэлле? Он что, сам про неё ничего не знал? – я с сомнением взглянула на перебранивающихся Гаспара и Барсика, за которыми плёлся Лерой.

– Понятия не имею, – выдала она, – видела бы ты его удивление, когда я сказала ему, что она Верховная! Едва ручки не затряслись!

Я нахмурилась.

– Лесс, хочешь я тебя на качельке покачаю? – сам уселся на неё Гаспар, который единственный из всей компании был в нормальном расположении духа.

– В смысле «Лесс»? – задрал голову Барсик, – ты месяц назад была длинноногой серебровлаской, как этот, – он толкнул в плечо возмутившегося братика.

– Магия, Барсик! – зло крикнула я, – будьте тише, вы мешаете мне слушать!

Все четверо, включая висталку, умилительно меня оглядели.

– Видели, как надулась? – усмехнулся Гаспар, тряхнув светлой шевелюрой, – была бы ты такой милой всегда, жопа.

Я закатила глаза.

– Расскажи про маму и папу, – отвлекла я Ниру от странного разглядывания земли под нами, – пожалуйста.

– А чего там рассказывать? – прервал мой поток умаления элтан, – твоя мать была без ума от моего папаши. Он звал её замуж, а ей нравились мечи, бои и войнушки. Он попсиховал и оставил её в статусе любовницы, иногда делая попытки подкатить я… а ладно, без этого. В какой-то момент ему надоело, и он сделал себе твоего Князя с какой-то вообще там… даже не знаю с кем. Бастарда в общем. Твоя маман психанула и решила гульнуть ему в ответ – выбрала самого отъявленного бабника и каким-то образом от него залетела.

Я скривила губы.

– Я слухи рассказываю – но ты слушай: Варг, как узнал, запер её в стае. Она сопротивлялась. Он её несколько раз ловил, но пытался по-доброму. А ей, что об стенку… лучше тебе не знать что, – он отошёл на пару шагов и отпустил ноги, чтобы качнуться на моей качели, – последний раз выбесил твоего папандра до края: Александр Папуськович написал ей пылкое любовное письмецо, в котором говорил, что простит её, если она сможет сбежать из стаи, и они с ней как поженятся, да как нарожают детей, – он качнулся ещё раз, смеясь, – она сбежала. А он ей в девятимесячный живот воткнул меч насквозь, почти попав по тебе.