Читать книгу Нумерат. Число Консула - Анна Кондакова - Страница 5

Суббота, 15 мая, 20.00

Вика и Арсений, наконец-то, вылезли из клумбы. Цветы в ней остались примятыми, как бы Вика не суетилась и не поправляла их ладошками.

Макаров выглядел растерянным, даже смущённым, и старался не смотреть в сторону Дениса. Прятал глаза. Наверняка, сам от себя был в шоке: профессионального ловеласа угораздило залезть дорогущими фирменными кроссовками в клумбу и не менее пятнадцати минут утешать серую мышь, которую месяц назад он бы не удостоил вниманием.

– Вик, позвони Асель, – снова попросил Денис, когда подруга оставила попытки придать клумбе прежний вид.

Вика прощупала лицо Дениса заинтересованным взглядом и ответила со специфичными язвительными нотками:

– Я не пойму, Тимошин, у тебя деньги на телефоне закончились? Канючишь, как маленький: позвони, позвони…

– Позвони, Вик, – более требовательным тоном сказал Денис. – Я не могу. Я… – Он хотел произнести: «Я за свои слова не отвечаю, за меня говорит тень», но вместо этого выдал: – Я не хочу разговаривать с Асель. Она меня раздражает.

– Тимошин, ты нормальный? – подал озадаченный голос Арсений, покачав головой. – Извини, конечно, но ты возле Асель дышать спокойно не в силах, а теперь – раздражает? У вас кризис? Хочешь об этом поговорить? – Он выгнул бровь дугой и усмехнулся.

Денис бы сейчас с удовольствием убрал с физиономии Макарова едкую ухмылку (нервы звенели, и Денис, если честно, давно находился на грани драки хоть с кем-нибудь, а Макаров – кандидатура подходящая).

– Закрой пасть, Сеня, – процедил он, скрипнув зубами.

– Ты чего кипятишься? – деланно удивился Арсений и обратился к Вике: – Придётся звонить, иначе наш нумерат расплачется. Посмотри на него: его ж заклинило. Видно, иметь много мозгов – тоже вредно. Так что звони, утешь нервного друга.

Вика скривила гримасу недовольства.

– Я вам телефонный автомат?

– Вика, позвони! – не выдержал Денис, повысив голос. – Я не могу с ней разговаривать! Не могу! Чёрт возьми, что здесь непонятного?!

Недовольство на лице Вики сменилось сначала удивлением, а потом – обидой.

– Эй, Дэн, не ори на меня!

Макаров навис над Денисом, сидящим на скамье.

– Не ори на неё, понял? – угрожающе предупредил он.

Испустив стон негодования, Денис вскочил.

Ну, что за несправедливость и ирония: обладая Дланью правды и имея возможность заставить любого человека выложить сокровенные секреты, сам он правду сказать не в состоянии. Она чешется на языке, нарывает, желая вылиться на свободу и оправдать хозяина, а Денис только орёт: «Не могу!».

Наблюдая перемены разнообразнейших эмоциональных состояний – от отчаяния до ненависти – на лице друга, Вика сжалилась:

– Да позвоню я, позвоню, чего ты? – Она дёрнула плечом. – Только что я ей скажу? Эй, Асель, твой парень не хочет тебя видеть, ты его несказанно раздражаешь, поэтому он попросил, чтобы я позвонила и сообщила тебе об этом. Так, что ли?

Денис замотал головой.

– Ты что! Мне надо собрать вас вместе, надо, чтобы Асель пришла, как можно скорее. Скажи ей… э-э-э… ну, не знаю… что тебе помощь нужна. Зачем девчонки друг с другом встречаются? Скажи, что туфли новые купила и показать хочешь.

– Туфли? – Глаза подруги округлились.

Кажется, она оскорбилась до глубины души.

Вика и туфли. Примерно то же самое, что вегетарианец и мясо, серная кислота и кожа, ядерная физика и «Анна Каренина».

Денис поджал губы, взглянув на Викины потрёпанные пыльные кеды, которые та умудрилась надеть вместе с лёгким сарафаном. Нет, туфли – не вариант. Надо придумать другой.

– Скажи, что тебе грустно, – предложил Денис. – Грустно, потому что ты прочитала… хм… Достоевского. И теперь тебе хочется умереть, так как нет смысла жить. Всё тлен.

Арсений нахмурился.

– Тимошин, когда речь об Асель, в тебе просыпается идиот, честное слово. Даже варианты твоего вранья – идиотские.

Денис смерил Макарова злобным взглядом и пробубнил:

– Нет, Вик, скажи лучше, что тебя Сеня обидел, лез целоваться, приставал в кино… Даже врать не придётся.

– Э-эй! – вскинулся Арсений. – Никто ни к кому не приставал! Это всё по взаимному согласию.

– Ты бы лучше руки свои при себе держал! – ответным тоном отреагировал Денис: всё же его нервное состояние давало о себе знать – сдерживаться он уже не мог и нарывался на конфликт.

– Вот достали, – коротко бросила Вика и выудила из рюкзака телефон. Набрала номер Асель и прогудела в трубку: – Асель, тут такое дело… Тимошин руку сломал. Упал неудачно, ты же знаешь, какой он неуклюжий. Он в полубессознательном состоянии, тебя зовёт… Что?.. Да нет, не шучу… Где? В центре, в сквере возле кинотеатра «Мечта», у Пушкина… Конечно… Да-да… Скорую? Ну, конечно, вызвали. Приезжай, а то вдруг Дэн не выживет, так хоть попрощаешься. Давай-давай. Ждём. – Вика швырнула телефон обратно в рюкзак и констатировала: – Скоро будет.

Денис изъедал Вику взглядом: вот придушить бы её сейчас!

– А что ты хотел? – вздёрнула брови та. – Сам же просил, чтобы Асель быстро приехала. А это – самый надёжный вариант. Я женскую психологию знаю. Сейчас Асель, как ужаленная, прибежит.

– Ты ей наврала, – выдавил Денис, гася в себе ярость, чтобы опять не заорать на подругу.

Вместо Вики ответил Арсений:

– Тимошин, не волнуйся. Если не устраивает, что рука у тебя в порядке, я могу исправить ситуацию и с удовольствием сломаю тебе руку. Хочешь?

Денис мрачно промолчал: ситуация и без того выглядела нелепой, а тут ещё и эти двое, как сговорились, решив окончательно рассорить его с Асель. Сейчас она, наверняка, несётся сюда, чтобы быть рядом с ним, а он даже объяснить ей ничего толком не сможет.

Всё, хватит. Надо взять себя в руки и обдумать дальнейшие действия, а не тыкаться носом туда-сюда, как слепой котёнок, и бессвязно вопить в попытках оправдаться.

Пока Сеня и Вика о чём-то заговорщицки шептались у памятника, Денис отошёл и грузно уселся на скамью.

– Здесь? – почти беззвучно спросил он, будто сумасшедший, ведущий беседы сам с собой.

– Здесь, – тут же отозвалась тень.

– Ну, так запомни. Ты выбрала нечестную игру. Мне плевать, насколько добры твои намерения, если методы паршивые. Сампи не сможет управлять мной, как и ты. Но раз вы сговорились, то поиграем. И ничего, что вас много, а я один. Я всё равно выиграю, ясно?

– Ух, как страшно, – просипела тень, завибрировав в районе диафрагмы.

И умолкла. Словно исчезла. В голове тут же прояснилось, самообладание постепенно возвращалось к Денису, мозг заработал с новой силой, будто его промыли и очистили. Главное теперь – не вернуться в состояние паники, когда придёт Асель. Асель – его слабое место. Асель.

Её имя таяло на языке, растекалось пряным сладковато-горьким вкусом, наполняло сердце нетерпением.

– Да что ж такое… – прошептал Денис, зажмурившись, выгоняя из головы мягкую улыбку Асель, побеждая дрожь, расползающуюся по спине и рукам при одной только мысли об этой девушке.

– Тимошин, ты чего там бормочешь? – спросила Вика, подходя ближе к скамейке.

– Принимаю решение, – буркнул Денис.

Он, и правда, принял решение. Это было трудно, но необходимо. И решение далось ему нелегко.

Подруга уселась рядом и, по обыкновению, приложила ладошку к его лбу.

– У тебя депрессия? – Ни капли желчи, она действительно беспокоилась. – Да ладно, Дэн, не переживай. Помиришься ты со своей Асель.

Она убрала руку и вздохнула. Бросила короткий взгляд в сторону Макарова, который в это время задрал голову, пытаясь разглядеть умиротворённое лицо Пушкина в бронзе.

– А я ему хочу письмо написать.

Денис с опаской взглянул на Вику и прищурился.

– Кому?

– Ему. – Подруга указала взглядом на Арсения.

– Зачем?

– Не знаю. Просто мне так хочется.

Денис нахмурился.

– Проще ему в лицо сказать. Подойди и скажи.

– Я понимаю, что кора его головного мозга произошла от дуба, но мне всё равно… – Вика опустила глаза. Раскраснелась. – Да и написать мне легче, ты же знаешь.

– И что ты напишешь?

– Что-то очень странное и печальное. Как тебе это: «Она ещё не сдалась, но уже не боролась»?

– Опять цитируешь?

– Цитирую, – с тяжким вздохом подтвердила Вика. – Думаешь, поймёт?

Денис снова покосился на беспечную физиономию Арсения, стоящего у памятника.

– Вряд ли он способен понимать намёки. Лучше скажи напрямую. Так надёжней.

Будто почуяв, что разговор о нём, Макаров подошёл к скамейке и уселся рядом с Викой, хотел по-хозяйски приобнять её рукой, но почему-то передумал. Рука зависла в воздухе, а потом вернулась на колено хозяина.

– Вик, – начал Арсений смущённо, – я тут вспомнил из Пушкина: «Белеет парус одинокий»…

– Это из Лермонтова, – мгновенно перебила его поэтичные излияния Вика.

Денис усмехнулся и наклонился к уху подруги:

– Ещё не передумала? Он Пушкина с Лермонтовым перепутал. Это кощунство. Он тебе не походит.

Вика ткнула локтем Дениса под рёбра и улыбнулась. Денис хотел прокомментировать её загадочную улыбку, но слова застряли ещё на стадии зарождения в голосовых связках.

В сквер вбежала Асель. Вихрем ворвалась. Ураганом. Запыхавшаяся и растрёпанная. Длинная коса чёрной плетёной лентой лежала на правом плече. Обычно Асель одевалась аккуратно, подбирала вещи по цвету и выглядела безукоризненно, но сейчас… Широченные джинсы, стоптанные кеды, наспех наброшенная на ядовито-розовую майку красная рубашка, через плечо – маленькая сумочка на длинном ремешке.

Денис готов был поспорить: увидев её такой, он влюбился в Асель во второй раз.

Пять минут назад он принял серьёзное решение оставить попытки оправдаться перед ней, ведь тень в любом случае не позволит ему это сделать. Но сейчас Денису нестерпимо захотелось всё объяснить, чтобы Асель не считала его подлецом, а снова подарила ему свою необыкновенную улыбку, выдыхая успокаивающее: «Всё будет хорошо, нумерат».

Он медленно поднялся со скамьи. Ну, а Асель, увидев его целым и невредимым, застыла у входа в сквер. Не описать словами всё то, что Денис прочитал в её взгляде. В нём сверкали молнии, стояли слёзы обиды, клокотали ненависть, злость, недоумение и ещё миллион неприятных и угрожающих эмоций. Лавина.

Постояв секунды три, Асель резко развернулась и бросилась прочь.

Денис кинулся за ней. И молился про себя: только бы тень его не остановила и не развернула в обратном направлении. С другой стороны, тени необходимо собрать весь легион, и Асель входит в его состав, поэтому необъяснимая чёрная субстанция великодушно позволила Денису бежать следом за обиженной девушкой.

И даже разрешила ему крикнуть довольно громко и отчаянно:

– Асель, стой! – Но на слове «Прости» голос его сорвался на сип.

Асель тем временем добежала до остановки. Очень не вовремя подошёл автобус. Денис прибавил скорости. Только бы успеть, пока автобус не отъехал. Погоня эта напомнила ему первую встречу с Асель. Тогда он точно так же гнался за ней, а та смотрела на него с презрением и отчаянным страхом.

В наступающих сумерках ярко замигал поворотник, автобус испустил характерный «пш-ш-шик» и тронулся с места. Денис подлетел к машине и забарабанил кулаком по дверям.

– Эй, парень, через пять минут будет следующий! – крикнула ему пожилая женщина, что стояла на остановке. Осуждающе поцокала: – Вот молодёжь нетерпеливая. Ни стыда, ни совести.

– Мне нужен этот автобус! – пропыхтел Денис.

О, чудо: двери распахнулись.

Не веря удаче и еле переводя дыхание, он влетел внутрь переполненного автобуса, втискиваясь в плотные ряды пассажиров. Глаза прощупывали россыпь лиц, выискивая среди них лицо Асель. Наверняка, бледное и заплаканное.

Девушка успела скрыться в дальнем углу салона, за задними сиденьями, и теперь стояла, впечатавшись в стену и цепляясь за поручень рукой. Лицо Асель окаменело. Как и глаза. Они превратились в холодный янтарь. Теплота в них сменилась ледяной пустотой. Казалось, если Денис подойдёт к Асель на расстояние шага, то она вынет пистолет из своей маленькой сумочки и застрелит ненавистного нумерата к чёртовой матери.

Завидев его настырно протискивающимся меж плотного ряда людей, Асель повернулась к Денису спиной и уставилась отрешённым взглядом в окно, словно выставила невидимую перегородку, барьер.

Пока Денис лавировал в толпе, автобус то притормаживал, то набирал скорость, то поворачивал, то опять резко тормозил. Машина покачивалась из стороны в сторону, вперёд-назад, пассажиры болтались вместе с ней. Сейчас вся эта людская сжиженная масса напоминала слипшуюся кашу, кипящую в кастрюле и подпирающую крышку.

Дениса тоже кидало из стороны в сторону, болтало в этой человеческой жиже, она поглощала его, как бы тот ни хватался за верхние поручни. Но он не унимался в стремлении быстрей добраться до Асель. Особо не церемонился, плечом раздвигал пассажиров, наступал им на ноги, цеплялся за рюкзаки и сумки, таранил и даже пару раз откровенно кого-то толкнул.

Извинений от него никто не дождался.

– Поаккуратнее нельзя? – Полная дама в отместку двинула Дениса по колену увесистой сумкой, забитой стеклянными банками и, судя по весу, кирпичами с ближайшей стройки.

Чертыхнувшись, он, как медведь в посудной лавке, протиснулся дальше, не выпуская Асель из поля зрения, будто она способна испариться из закрытого автобуса прямо на ходу. Приближаясь с каждым болезненным шагом к цели, он знал, что тень не позволит ему сказать правду. Если только… если только не попросить её об этом.

Сжав кулаки и впившись ногтями в собственные ладони, Денис прошептал, обращаясь к тени:

– Ты уже знаешь, что́ я для себя решил. Оставь меня хоть на пять минут. А потом я весь твой. Дай мне попрощаться.

– Прощайся, малыш, – прошелестело в ушах. – Пять минут у тебя есть. Но если заикнёшься про меня, то я наговорю Асель такого, что ей ничего не останется, кроме как нанять киллера, чтобы тебя прикончить.

Денис не ответил. Он вплотную приблизился к отвернувшейся к окну девушке. Та, наверняка, спиной ощутила на себе его пристальный взгляд.

– Асель… – начал тихо Денис и тут же смолк, не найдя подходящих, точных слов.

От его голоса Асель содрогнулась. Напряглась. Даже воздух близ неё стал жгучим, девушку будто обволокло ядовитыми пара́ми.

– Мне кое-что сказать надо… – Денис опасливо коснулся её плеча.

Она дёрнулась и отодвинулась, но не обернулась. Не удостоила его даже взгляда. Только бросила сухо, прямо в грязное стекло:

– Ты всё мне сказал. Этого достаточно.

Денис прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а они растекались по черепу, никак не желая построиться в ряд. Когда у тебя есть всего лишь пять минут на важный разговор, отпадает всякое желание пререкаться.

Денис крепко обхватил Асель за плечи и развернул к себе лицом.

– Отпусти, – почти беззвучно попросила она, пряча наполненные слезами глаза.

Денис продолжал сжимать её плечи, но Асель и не пыталась высвободиться.

– Послушай, послушай меня, – пробормотал он сбивчиво, наклоняясь к её лицу ближе, жадно вглядываясь в её дрожащие ресницы. – Я не смог бы сказать то, что сказал. Я сам не смог бы, понимаешь? Это не мои слова. Не мои.

– А чьи? – Асель так на него и не посмотрела. Уставилась в металлический рифлёный пол автобуса, словно решила проглядеть в нём дыру.

Денис замер, понимая, что опять бессмысленно оправдывается. Осталось четыре с половиной минуты. А надо бы сказать о главном.

– Асель, ты дорога мне. Очень. Не представляешь, насколько…

– Да что ты? – Она поморщила нос.

Чёрт возьми. Как всё ей объяснить? Почему слова вдруг пропадают и теряют всякий смысл, когда хочется сказать так много?

Четыре минуты. Время неумолимо. Оно не замедляется в счастливые моменты и не ускоряется в трагичные. Признаться, Денис вряд ли смог бы определить, трагичный сейчас момент или же счастливый. Просто важный. Очень важный.

– Асель, я прошу тебя остаться. Не уезжай. Ты нужна легиону. Нужна мне.

– А ты мне – не нужен. Оставь меня, уйди. Не при-ка-сай-ся.

Асель начинала злиться. Сощурилась, брезгливо поморщилась. Вцепилась пальцами в локоть Дениса в попытке сделать ему больно, чтобы тот отпустил её плечи, но Денис продолжал их сжимать.

Тогда Асель подняла на него глаза, обожгла взглядом, полным ненависти, и зашептала, вкладывая в голос столько эмоций, что, казалось, она не шепчет, а истерично кричит:

– Что ж ты не пользуешься своей Дланью? Давай же, схвати меня за руку, как ты обычно делаешь. Узнай, как я тебя ненавижу. Ненавижу, ненавижу…

Денис опешил, руки сами собой отпустили плечи Асель. Он отстранился.

– Ты помнишь про Длань?

Колючий взгляд девушки впился в его лицо.

– Я не помню, что я тебе наговорила, но помню, когда ты тянул ко мне свою чёрную руку. Зачем? Что ты хотел от меня услышать? Неужели тебе мало того, что я тебе уже сказала?

Денис молчал. Он готов был провалиться на месте: Асель его, и правда, ненавидит.

Нервными пальцами он натянул левый рукав толстовки на самую ладонь, старательно прикрывая чёрную пульсирующую кожу, – жест, доведённый до автоматизма, – и ответил:

– Это не повторится.

– Я тебе не верю. – Асель мотнула головой. – Имея Длань правды, сам ты постоянно врёшь.

Три минуты. Неужели он потратит три минуты свободы на оправдания и бессмысленные слова общенейтрального значения? Ну, уж нет.

– Я люблю тебя. И я никогда такого не испытывал. Этим словам ты веришь?

Асель вздрогнула. Глаза её распахнулись. Застывшие слёзы в них блеснули хрусталём, отразили свет тусклой лампы над головой.

– Вот мои слова, мои собственные… – прошептал Денис и притянул Асель к себе.

Она не сопротивлялась. Злость в её карих глазах сменилась бесконечностью. Вакуумом, в котором хотелось раствориться. Две минуты. У него осталось всего две минуты свободы.

Автобус опять качнуло в сторону. Длинная чёлка Асель растрепалась, прикрыв пол-лица. Не дожидаясь ответа, Денис медленно убрал прядки ей за ухо.

– Я не могу сказать тебе больше, прости. Вспомни мои слова, когда я стану другим. Через полторы мину… – Закончить фразу он не успел, потому что Асель… вдруг обняла его.

…Ни одно место не подошло бы для прощального поцелуя лучше, чем забитый до отказа общественный транспорт, ночные городские пейзажи за мутным стеклом и салон, овитый трубами потёртых поручней. Гудящий автобус, перешёптывание близ стоящих пассажиров, жужжание улицы и поскрипывание тормозов – антураж, оттеняющий всю нежность момента.

Прошли полторы минуты или нет, Денису было всё равно. Он перестал считать секунды, упиваясь тёплыми губами Асель, ощущая тонкий мятный аромат и приятный сладковатый вкус, чувствуя прикосновения её ладоней на своих напряжённых, словно обтянутых нервными волокнами, плечах.

– Асель… – Денис отстранился и перевёл дыхание.

Чтобы осуществить то, что он запланировал, ему нельзя думать в ближайшие пять секунд. Категорически нельзя думать. Мысли и действия должны быть разрознены – только при таком условии тень не почует подвоха.

Денис решил, что нужно срочно занять свои мысли, сбить тень со следа, ведь она в любом случае за ним сейчас наблюдает. Нужно подумать о чём-то… о чём-то красивом. Да. О глазах Асель. Он начал думать о том, как похожи её глаза на кофейную акварель, а мелкие светлые крапинки – на лучики солнца.

«Фу-у, нумерат, – не сдержалась тень. – Человеческий глаз – весьма неприятное зрелище, если посмотреть на него вблизи. Это всего лишь шары со зрачками и остальной не менее мерзкой ерундой. А цвет глаз – вообще понятие ложное. Оно определяется лишь количеством меланина и плотностью верхнего слоя радужной оболочки. Ты ведь изучал биологию?».

Денису было плевать, что нашёптывает тень. И если она отвлеклась на строение человеческого глаза – тем лучше.

– Сохрани это. – Он вложил в ладонь Асель скомканный листок из блокнота и быстро сжал пальцы растерявшейся девушки в кулак. – И прости за то, что будет дальше.

Его время закончилось. Об этом навязчиво напомнила тень. Зашуршала мерзко:

– Ты наслаждаешься свободой уже больше договорённого, дружок. Я сегодня расщедрилась, но ты злоупотребляешь.

Денис отступил от Асель на шаг, нахмурился. Голос его стал холодным, резковатым, противно-высокомерным:

– У нас задание. И мне нужны твои параметры. Поняла меня?

– Что? – обмерла Асель.

Она побледнела, лицо её вытянулось.

– На этом – всё, детка. Сказка закончилась.