Читать книгу Розы и Папоротники - Анна Лайк - Страница 7

* * *

– А, ну да, ну да, естественно, естественно, и еще бы тебе крышу не снесло, ну как ты сама-то думаешь…

Алина курит, сидя за столом на своей кухне, где они с Леной пьют пиво, поглядывает на подругу спокойно из-за стекол очков, и рассуждает. Тридцатилетняя подруга живет одна в однокомнатной квартире, ее родители-пенсионеры уехали жить в деревню, предоставив дочери возможность устраивать свою судьбу и личную жизнь, и только регулярно шлют ей плоды родной земли. Лена, не утерпев, рассказала ей о сцене в оранжерее. Алина ее осторожно поддержала: почему бы и не соблазнить мужика, если очень хочется? И осторожно упрекнула, в духе – «ты ж его совсем не знаешь, это ж все равно, что секс с незнакомым»; и вдруг осознав, уже несдержанно рявкнула – «ты без презерватива? С ума сошла!» Остыв, она, как и всегда, оправдала ожидания: разложила все по полочкам и объяснила; Алина – тоже биолог, диплом писала по чему-то там в высшей нервной деятельности млекопитающих…

– Что касается неземного твоего кайфа, то я тут вижу обычную картину: в сексе расслабиться и окончательно оторваться обычно не дает передняя кора головного мозга, отвечающая за контроль и волю, она тормозит заднюю кору, которая отвечает за сексуальное удовольствие, в том числе. Тебе просто удалось отключить контроль, и – понеслось…

– Ты так говоришь, как будто отключить контроль – как раз плюнуть. Вот бы все так и поступали. Все были бы счастливы и разводов бы не было…

– Смотри, по моему скромному, но компетентному мнению, ты все время боялась этих бандосов, работая в этом доме-дворце, причем работала много и подолгу, корячилась, и ты еще соскучилась по всем удовольствиям… А расслабившись, почувствовала удовольствие сильнее обычного. Изголодалась потому что. Да еще устала бояться. Тем более он, как ты говоришь, – сам крутой, тачка крутая, шмотки крутые, парфюм крутой… подразогрелась, сама того не зная…

– Ну да, – соглашается Лена, – я читала, что раньше в деревнях девки тоже не больно-то безлошадными женихами интересовались, если в его семье или у него не было лошади. Все равно, что сейчас – машины. И это все равно не объясняет того, что от него такая энергия прет, с ним такой кайф! Крышеснос… Он меня как будто загипнотизировал…

– Не валяй дурака. Если бы ты не посмотрела с ним порно в «прямом эфире» – тогда, в оранжерее, – и не сходила с ума по нему последние несколько недель, а он не дразнил тебя невольно, привозя разных баб – кто знает, как бы там все у вас пошло… Да и вообще – ты же любишь гонки, горки, велик… Может, у тебя вообще контроль в лобной коре снижен… не знала, что ты такая оторва.

– Ну да, ну ладно – я сумасшедшая, но он-то, скажи?

– А у него лобная кора – и вовсе в отключке. Как у всех гопников…

– Ну, Алина… Он не похож на гопника.

– Как будто это что-то значит, похож он или не похож.

Лена задумывается, смущенно улыбается и вскоре опять поднимает на подругу счастливые глаза:

– …Мммх, а член какой… ты бы видела…

– Мне только на это и не хватало посмотреть, для полного счастья… ну и что там такое? Полметра, раздвоен и загнут на конце?

Девицы дружно ржут. Снова принимаются за пиво, Алина закуривает, и Лена продолжает свои «охотничьи рассказы»…

…Они лежат в кровати номера какой-то придорожной гостиницы, куда Олег ее привез после встречи в оранжерее.

За три часа до этого она сидела, полураздетая, на садовом столе тамбура, опустошенная и наполненная оргазмом одновременно, мирно-сонная, довольная, и никуда, кроме как в подсобку за кухней, и ее узкого топчана за холодильником, не собиралась; но Олег сказал, торопливо заправляя рубашку в брюки: «Выйдешь из дома возле кухни, обойдешь вокруг, попрощаешься с охраной и пойдешь на шоссе. Я там тебя заберу, на машине». Она не стала спорить, хотя больше всего ей хотелось спать.

В номере светло – в Питере сейчас стоят «белые ночи». Пока Олег открывал ключом дверь, Лене показалось, что он сейчас сломает – или дверь, или ключ, – они почти вломились сюда; увидев кровать, сразу повалились на нее и этот безумный сосредоточенно, вдумчиво, и двигаясь плавно, как будто во сне, со спокойным и взвешенным подходом к делу, снова отымел Лену, теперь уже в самых разных позах. После чего она отключилась, но скоро проснулась, потому что очень хотела быть с ним. Он не спал, и когда она пошевелилась, сразу открыл глаза, взглянул на нее и улыбнулся – как обычно, сжав свои узкие губы.

Она застеснялась и начала гладить его грудь. И тут увидела шрамы. Один был на груди, другой – на боку, маленькие, круглые, еще один небольшой странный шрам был на животе, как будто изнутри рвалась неведомая и страшная тварь, личинка, или словно расцвел рваными краями плоти жуткий цветок, а потом он пожух и завял. Олег смотрел на нее спокойно, в его полуприкрытых глазах стояла непроходимая ночь.

Лена вдруг выпаливает шепотом:

– А ты сидел?

Он не удивлен:

– С чего ты взяла, что я сидел?

Молчание. Лена водит кончиками пальцев по его мускулистой груди – гладкая, широкая, твердая, теплая. Он вздыхает, сдерживая зевок:

– У меня – наколки? Вид страшный?

– Я неправа.

Молчание. Олег тянет к ней руку, проводит ладонью по ее волосам, трогает ее щеку:

– Как ты думаешь, чем я занимаюсь?

– А чем ты занимаешься?

– Автобизнес.

– Ага.

Индульгенция получена. Это обман, но сейчас можно расслабиться и не думать. Лена кивает, улыбается ему, льнет щекой к его ладони; продолжая гладить его грудь и живот, нащупывает ту загадочную неровность.

– Что это? Лицехват?

– Что еще за лицехват?

– «Чужого» смотрел?

– Не помню.

– Личинка инопланетной хренотени залезала через рот, гнездилась внутри, а подросшая, вырывалась из грудной клетки живого человека…

– Ерунда какая…

– Это звучит только так, а выглядит… зрелищно. У тебя есть любимый фильм? Есть? Ну скажи мне…

Он улыбается и молчит.

– Крестный отец, наверное.

Олег хмыкает и широко улыбается, беззвучно смеется, закрыв глаза, вздрагивая. Зубы у него неожиданно ровные, желтоватые, с заметными клыками; Лена смотрит завороженно, шепча: «волк, ты мой волк…» Он перестает смеяться и снова тянет ее к себе. Третий за ночь половой акт внезапно приносит Лене боль, она сначала решает потерпеть, стискивает зубы, задерживает дыхание, но Олег, прислушавшись к ней, отпускает ее, поворачивается на спину, а ее укладывает, как куклу, на себя, и начинает отчитывать: «Тебе больно. Почему не говоришь? Зачем терпишь? Дуреха. Это же не надо никому…» Лена, стыдясь того, что повела себя как дура, утыкается носом в его грудь. Потом целует и эту грудь и плотный, начинающий чуть заплывать в талии жирком живот. Поцелуи спонтанно переходят в минет, и его процесс внезапно начинает Лене – впервые в жизни – нравиться.

Засыпают оба только глубокой ночью.

– …Знаешь ли, я все могу, конечно, понять, – страсть там, безумный секс и все такое, но… честно тебе скажу – между вами… как бы это слово подобрать? Мезальянс. Неравный – ну не брак, конечно, я больше чем уверена, что он на тебе не женится, а неравные отношения…

Лена чувствует раздражение.

– Все понимаешь? Ты уверена, что – все понимаешь? Если ты это чувствовала, такое – та-ко-е безумие, – на все готова, только чтобы оказаться рядом с ним – то почему я об этом до сих пор не знаю? Ты мне решила не рассказывать?

– Нет, но…

– Нет уж, извини! Неравные отношения – что ты имеешь в виду?

– А что тут непонятного: возраст, жизненный опыт, разница в образовании, культурном уровне… Шрамы эти откуда? То, что ты назвала «цветком», это похоже на то, что ему живот ножом разворотили. Короче. Если он такой ходок по бабам, как ты говоришь, то ты для него, конечно, молодой сочный персик, но я не сильно удивлюсь, если ты – не единственный такой фрукт в его саду. Посмотрим, станет ли он и дальше тебе звонить и вообще встречаться.

Лена пригорюнивается. Алина заглядывает ей в глаза:

– Лен… Не переживай особо-то. Вспомни, как ты их всех боялась сначала? Ничего же не изменилось с тех пор. И неужели же ты веришь в эту байку про автосервис.

– Верю! – вся всколыхивается Лена. – А почему бы и нет? Разбогател, купил.

– «Разбогател», о ужас. Представляю, каким способом. От американского дедушки наследство досталось, не иначе.

– Да, дедушка тут явно ни при чем. Но он и не… какое-то быдло. Говорю тебе… есть в нем что-то такое – не могу описать словами…

– Ты просто влюбилась. Вот и видишь то, чего нет на самом деле.

– Эх… как тебе объяснить. Ну, посмотрим. Но если продолжения не будет, я с ума сойду!

…И после этой безумной ночи она просыпается утром в гостиничной постели одна, и вдруг видит на тумбочке возле кровати толстую пачку денег. Не успев оскорбиться, она понимает, что – Олега-то нет, а ей предстоит самой выбираться отсюда, из этой придорожной гостиницы, и денег в ее кошельке – в обрез. Рядом с деньгами она находит визитку какого-то такси. Ишь ты, заботливый, озадаченно хмыкает Лена, и заказывает машину по телефону. Не успевает она дать отбой, как ее трубка взрывается входящим звонком, звонит Кабээс (интересно, пахнет от него водкой в этот момент?):

– Слышь, Елена, Сергевна, ты сегодня в оранжерею не приходи, не до тебя…

– Константин Борисович, я хотела там еще, мне надо сделать…

– Слышь, не до тебя… короче, не приходи сегодня, вот и все. Придешь в понедельник.

Странно.

Дальше было еще страннее. Лена запоздало вспомнила, что телефона Олегу она не давала, он свой ей – тоже. На работу было велено не являться до понедельника. В принципе, телефон он мог взять и у Кабээса. Если бы захотел. А если – нет? Если не захочет? А если он возьмет и ее – уволит? А если он больше ей не позвонит? Как жить-то дальше?

– Нет, ты вот начни еще переживать, Лен, еще ничего не случилось. – Алина глядела серьезно, почти сочувственно. – И не будь романтичной дурой. В принципе, самое страшное, что может из этого произойти… нет, не твое увольнение. Ну или увольнение. Но посуди сама: трахнуть девку и уволить ее – это вообще как? Стоит ли тогда о нем вообще думать? Однозначно: не стоит. Только… я боюсь, что ему не уволить тебя в голову придет, а… другая какая-нибудь пакость…

Лена задумалась. О предательстве со стороны Олега не то что говорить – даже думать не хотелось. Да уж, она все-таки именно романтичная дура.

Но назад уже ничего не вернешь. Да и не хочется ей ничего возвращать!

– Да. Мне вот даже интересно, как бы ты собралась «все возвращать», – Алина смотрела на Лену почти с жалостью. – Конечно, сейчас ничего уже не вернешь. Но ты постарайся хотя бы не лезть в это… Не приставай ты к нему! Я прямо не знаю, что с тобой делать… Ну ты хотя бы анализы сдала в КВД?

Алина – подруга здравомыслящая и скептическая. Как раз то, что нужно.

Ну, раз поделать со всем этим ничего нельзя, надо делать то, что можно. И в эти выходные они с Алиной и Костиком, как и всегда, купили пиво и потащились ночью гулять на Каменный остров. Телефон она с собой не взяла. На острове, где были полуразрушенные деревянные дачи и каменные загородные дворцы времен Серебряного века в буйных зарослях бывших садов, к ним прибилась компания из троих молодых людей и одной девушки. С самым симпатичным из молодых людей Лена целовалась под утро, на ступенях крыльца какого-то полуразвалившегося дома-дворца, каких в этом месте Питера было немало… (Дома-дворца! Хм. Интересно. Тутошнего хозяина тоже связывали неоднозначные отношения с представительницей обслуживающего персонала?.. и где они все ныне. «Кто был хозяин всей земли… торчит затычкою в щели…») Симпатичный (кстати, целовался он – не очень) сказал, что его зовут Игорем, что он художник-дизайнер, закончил «Муху», и вместе они дошли до метро, когда оно снова открылось. Игорь проводил Лену до дома, все время держал ее за руку, и они договорились встретиться завтра. На следующий день, удовлетворив все запросы Лениной мамаши насчет домашнего обихода, Лена с Алиной поехали в центр города на какой-то фестиваль современной музыки. Там встретились с Игорем и остальной компанией, опять гуляли, болтали, опять все пили пиво.

И она не заметила, как подошел понедельник.

Она включила на зарядку телефон, незаметно для нее разрядившийся. И увидела…

…три пропущенных звонка от незнакомого абонента. Лена немедленно перезвонила, сгорая от нетерпения.

Не тут-то было. Телефон не отвечал.

…Выходя из автобуса, который привез обслугу в дом-дворец, Лена старательно думала о том, что ей нужно сделать в саду, и больше ни о чем. Она уже начала работать, – рыхлить землю под кустами сирени, – и тут…

– Ты телефон вообще включаешь?

Лена ахнула от неожиданности. Повернулась на голос: вот он, стоит, в белоснежной рубашке, смуглый, как… как… боже, как он хорош! губы жестко сжаты, но большие черные глаза светятся… Она засмеялась – счастливо, весело:

– Я все время о нем забываю… Я ж не деловая, как ты…

Он хмыкнул.

– Ну да.

Смерил ее взглядом, заглянул в глаза – ласково.

– Хорошо выглядишь.

Лена вздохнула, довольная. И еще раз вздохнула, поняв, что это он ей звонил. Довольная тем, что – пришел. И вспомнила:

– Ой, ты мне слишком много денег оставил… ну, тогда. Такси обошлось в полташку. Я хочу отдать, но не знаю, сейчас – можно?

Олег посмотрел на нее как-то странно, моргнул и ответил:

– Нет. Оставь себе.

Лена хотела сказать, что ей – не нужно, но какие-то люди показались со стороны дома-дворца, и уже приближались к ним, Олег повернулся уходить и быстро сказал Лене:

– Телефон не выключай вечером.

Строго глянул на нее, но при этом глаза у него так блестели, что Лена хотела опять засмеяться… Она посмотрела на незнакомых людей и решила этого не делать.