Читать книгу Пряный аромат угрозы - Анна Ледовская - Страница 17

За несколько дней до свадьбы Бланш Марэ пригласила меня к себе в галерею. Да, она была владелицей картинной галереи – небольшой, но очень занимательной: в ней были представлены такие необычные – как кричащие, так и трогательные – работы, которые не могли не заинтересовать. Я почти не ощущала скованности в обществе Бланш – в ней не было ни фальши, ни высокомерия. Устроив краткую, но информативную экскурсию, она пригласила меня выпить кофе в ее кабинете. Он был такой же – уютный, со вкусом обставленный.

Сев напротив, она тепло улыбнулась – скорее всего, для того, чтобы я расслабилась и почувствовала себя как дома. Вообще-то, ей не было нужды утруждать себя – мне было и так хорошо здесь.

– Волнуешься? – спросила она.

– Почему?

– Перед свадьбой.

Я улыбнулась.

– Немного. Это… впервые.

Мы обе улыбнулись друг другу.

– К сожалению, это часто бывает в первый, но не в последний раз. Печально, но факт.

Я серьезно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Она продолжила:

– Нет, ты не думай, что я такая ханжа, которая выступает против разводов и полигамии. К сожалению, мы так устроены, что часто не в состоянии сдержать свои обеты.

Я молчала и понимала, что в глубине души у меня растет восхищение этой женщиной.

– Ну вот, а теперь ты подумаешь, что я ратую за развод.

– Вовсе нет, наверно, вы просто реалист, – возразила я.

– Знаешь, мне брак не принес ни любви, ни счастья, ни детей. Только долги и разочарования. Но это не значит, что у тебя должно быть так же.

Она взяла меня за руку.

– Я вовсе не хочу тебя обнадеживать, Элина, уверяя тебя, что все будет хорошо. Лео не идеальный. Я знаю, таких вообще нет, но я имею в виду то, что он совсем не подарок. Да, он мой племянник, которого я очень люблю, но это не мешает мне видеть и говорить о его недостатках. Ты мне нравишься, и я бы хотела хоть немного подготовить тебя к тому, что ждет тебя впереди.

– Я тронута, Бланш, правда, но я понимаю, во что ввязалась. Я, конечно, не знаю его так, как вы, но понимаю, что легко не будет. На самом деле… может, когда-нибудь я расскажу вам о том, что толкнуло меня на этот шаг. Просто сейчас я не хотела бы говорить об этом.

– Я понимаю, не надо ничего говорить. Достаточно того, что я в курсе, как вы познакомились: он как будто специально за тобой поехал в Москву… И хотя иногда его поступки за пределом моего понимания, в них всегда есть смысл. И в этот раз он, похоже, точно не ошибся.

– Почему? Вы же меня совсем не знаете…

– Я немного знаю людей. И кое в чем разбираюсь, поверь мне.

Я почувствовала, как в душе разливается тепло.

– Спасибо, Бланш. Наверно мне было очень нужно услышать это. На самом деле, я ведь совсем не знаю Лео. И временами меня это пугает.

– Но не настолько, чтобы остановиться?

– Нет. У меня нет дороги назад.

– Дорогая, всегда есть дорога назад, не говори так.

– Вы просто не знаете… Я сама приняла это решение, и у меня было время подумать.

– Что ж, тогда я надеюсь, что оно было правильным. И пусть тебя не пугает то, что ты его не знаешь. На самом деле, мы редко знаем своих супругов в начале совместной жизни. Нужно время. Иногда годы. А иногда вся жизнь.

Она замолчала и, мне показалось, унеслась мыслями куда-то в прошлое. Я поняла, что мне пора уходить.

– Спасибо, что пригласили меня. И что сказали мне все это.

– О чем ты! Ты теперь член семьи.

– Еще пока нет.

– Ну это вопрос… скольких дней? Уже меньше недели.

– Да, всего лишь. До свидания.

– До свидания, Элина.

Я дошла до двери, но не могла отделаться от мысли, что если не спрошу ее об этом сейчас, очень пожалею об этом позже.

– Бланш…

Когда я обратилась к ней, мне кажется, мой голос дрогнул.

– Да? Что-то случилось?

– Нет… да… я не знаю. Не знаю, имею ли я право спрашивать вас об этом, но кое-что не дает мне покоя.

Она указала мне на маленький диванчик у окна. Когда мы сели, она приготовилась слушать.

– Мне кажется, Лео что-то скрывает от меня, что-то серьезное. Мне даже кажется, что он несколько раз порывался рассказать мне об этом. Я понятия не имею, о чем, и это не дает мне покоя. Если это что-то семейное, о чем я не имею права знать, я не буду настаивать…

– Как я уже сказала, ты вот-вот станешь семьей. – Она тяжело вздохнула и взглянула на меня как-то особенно печально. – И я думаю, ты имеешь право знать.

Я почувствовала, как мое сердце пропустило удар, – я словно перестала дышать.

– Элина, у Лео была очень бурная молодость. Я думаю, ты знаешь об этом.

Я кивнула, готовая услышать… сама не знаю, что.

– Закончив школу, он очень изменился. Рассорился с отцом, огорчал мать. Одно время с ним вообще было невозможно общаться. Его словно захватили некие темные силы и кидали в крайности. Вернувшись из армии, он серьезно занялся спортом – плаванием и серфингом. С одной стороны, мне не очень нравилось все это, потому что он совсем не хотел думать об учебе. Но, с другой стороны, это хоть немного обуздало его. Ты ведь понимаешь, о чем я?

Я кивнула.

– Одно время мы даже думали, что он станет профессиональным спортсменом. Не то чтобы я очень радовалась, я знаю, какой это труд, перегрузки, боль… Но мне казалось, он стал спокойнее. Он постоянно участвовал в соревнованиях по плаванию – профессиональных, не любительских. Друзья прозвали его человеком-амфибией. А потом он увлекся серфингом. Это было еще сложнее, требовало больше усилий и тренировок. Он говорил, что в плавании ему не хватает адреналина…

Я осознала, что почти не дышу.

– Тренировки были бешеные, не знаю, как это вообще можно было выдержать. Во время одной из них он сломал руку – неудачно выпрыгнул из волны. Операция была несложная, серьезных повреждений не было, и он быстро пришел в форму. Но он рвался продолжить полноценные тренировки. Ему прописали таблетки, которые унимали ноющую боль, которая постоянно сопровождала его.

Я похолодела: я поняла, к чему она клонит.

– И однажды таблетки перестали действовать, и он попробовал опиум, потом кокаин, потом пересел на ЛСД. Да, когда это уже стало очевидным, я начала лихорадочно соображать, что с ним делать. Ему нужно было срочно помочь. Я пыталась поговорить об этом с его матерью, но она только причитала, что ничего не может с ним сделать. Я поняла, что нечего рассчитывать на нее – ей самой нужна помощь… Элина, ты не представляешь, что я пережила в те дни. Я всегда любила его как сына, которого у меня никогда не было. Я сходила с ума от отчаяния, потому что ощущала полную беспомощность. Я столько раз пыталась говорить с ним, объяснить, что он губит свою жизнь. Ты понимаешь, что это было бесполезно: он посылал всех, кто пытался, и убегал, хлопая дверью.

Когда она переводила дыхание, я кожей чувствовала, как ей было тяжело тогда и как тяжело сейчас.

– Это случилось, когда его пригласили на какую-то вечеринку. В какой-то бар. Я, конечно, никогда там не была, но могу себе представить, что они там делали. Мне позвонили после четырех утра, сказали, что его увезли на скорой. Я первым делом подумала про несчастный случай на машине или мотоцикле… Но когда пьяные всхлипывания на том конце провода немного утихли, я услышала, что врачи боятся, что не успеют откачать его… Говорят, в экстремальной ситуации у нас появляются силы, о которых мы и не подозреваем. Я бросилась туда, полетела в больницу, в которую его повезли. Я не знаю, как сама не попала тогда в аварию… Когда я приехала в отделение и носилась по всему этажу в поисках хоть кого-то, кто скажет мне, что происходит, я, наверно, пережила все девять кругов ада.

Когда она посмотрела мне в глаза, там стояли слезы… и боль, которая пронзила и меня.

– Его откачали, как ты понимаешь. Едва, как мне рассказал врач. Он заливал ЛСД алкоголем. Доктор вообще не понимал, как он жив остался. Когда его выписали из больницы, отец договорился о реабилитации в специализированном диспансере. Он, естественно, сопротивлялся, крыл всех на чем свет стоит. Это было ужасно, невыносимо. Но когда он выписался… Я одна приехала за ним. Он четко дал понять, что не хочет видеть ни отца, ни мать. Знаешь, в чем-то я была с ним согласна: Женевьева со своими стенаниями только бы еще больше его разозлила, а с отцом у него вообще все сложно. Сложнее не придумаешь. Не знаю, что конкретно произошло с ним там, но он изменился. Говорить, что он осознал что-то, я бы не стала – боюсь, Лео не из таких… Но когда мы ехали домой и я попыталась спросить, что он собирается делать дальше, он сказал, что если я про наркотики, то он больше никогда в жизни не попробует ни одного. Он произнес это так резко и категорично, что я не стала больше говорить об этом. С тех пор я просто молилась, чтобы это было так. И знаешь, Господь услышал мои молитвы. Я всегда боялась говорить, даже думать, но с каждым годом я все больше и больше верила, что он никогда не вернется к этому.

Она снова посмотрела на меня: на этот раз я увидела свет в ее глазах. Я попыталась улыбнуться, но поняла, что мое лицо застыло от слез.

– Я много беседовала с его лечащим врачом там, в диспансере. Много из того, что он сказал, привело меня в ужас. Наркомания – неизлечимая болезнь. Человек, получивший наркотическую зависимость, не может вылечиться, избавиться от нее раз и навсегда – он может только контролировать себя. Стоит один раз сорваться – и все начнется заново. Тогда я поняла, что нужно быть очень сильным человеком, чтобы справиться с этим. Я не знала, получится ли у Лео…

Она неожиданно взяла меня за руку.

– Теперь я знаю, что у него получилось. Я рассказала тебе это не для того, чтобы ты боялась. У каждого из нас есть свои темные пятна, которые не смыть, как ни старайся. Но это прошлое, а впереди всегда есть будущее. И я верю, что у вас с Лео оно есть. Конечно, оно вряд ли будет безоблачным, но у вас есть все, чтобы устоять. Поверь, у меня есть основания так думать.

Я хотела спросить ее, почему она так уверена в отношении меня, но она опередила мой вопрос.

– Не удивляйся, я же сказала, что кое-что понимаю в людях.

– Но почему вы думаете, что я сильная? Я ведь сама этого не знаю.

Она стерла последний след от слез на щеке и подмигнула мне.

– А иначе он бы тебя не выбрал.

…Покинув галерею, я решила не брать такси и не спускаться в метро. Мне был необходим свежий воздух. Сначала я шла, не совсем понимая куда. Видимо, не только мой разум был сбит с толку тем, что я узнала.

Итак, тайна Лео, над которой я ломала голову столько времени, перестала быть тайной. Цель достигнута, но стало ли мне легче? Что изменилось? Как это повлияет на меня, на мое отношение и мои чувства к нему и повлияет ли вообще?..

Мы все имеем тайны, и все имеем право на них. Как сказала Бланш, прошлое не выбирают. Каждый из нас хотел бы что-то изменить или предать забвению. И уж конечно, никто из нас не без греха. «Но наркотики?! – шептал мне мой здравый смысл. – Ты согласна провести свою жизнь с наркоманом?» «Бывшим», – отвечаю я. – «Не бывает бывших, ты же слышала, что сказала Бланш, – с этим живут всю жизнь!» – «Да, но ведь с тех пор прошло столько лет, он поборол зависимость…»

Я пыталась припомнить какие-нибудь странности в его поведении. Резкие смены настроения? Повышенная раздражительность? Неадекватные реакции? Нет. Скорее, внезапные уходы в себя, в некий мир, в который нет доступа другим. Да. Но мне всегда казалось, что причиной этого могло быть что-то совсем иное…

Возможно, я просто успокаивала себя, пыталась убедить, что все хорошо, но было еще не поздно повернуть назад, и я могла это сделать прямо сейчас. Но почему-то именно в этот момент перед глазами всплыло самодовольное лицо Игоря Сладкова и эта мерзкая ухмылка на его губах… И я ужаснулась от одной только вероятности того, что отныне и впредь моя прошлая жизнь будет ассоциироваться с этим человеком. И если я снова вернусь к ней…

Я стою на переходе, передо мной мигает красным светофор. Я жду, когда загорится зеленый. И мне кажется, что время остановилось – в ожидании, когда я приму одно из самых важных решений в своей жизни.