Читать книгу Пряный аромат угрозы - Анна Ледовская - Страница 4

Книга первая
Часть первая
Глава 2

Оглавление

Следующий разговор я услышала чисто случайно – пока сидела под дверью в ожидании очередной аудиенции у гендиректора.

– Ну а вы что думаете, Софья Борисовна? Вы тоже больны ксенофобией? Или вам не по душе французская кухня? – спросил Фридман.

– Почему же? Ни то, ни другое. Более того, Борис Натанович, я вовсе не считаю, что это сотрудничество нам не выгодно.

– Неужели? Если бы у всех в коллективе была такая позиция.

– Но ведь это вас не остановит, не так ли? – произнесла она вкрадчивым, скорее, даже интимным голосом. – Ведь уже все давно решено, Борь?

– Да, решено. Но мы все же одна команда. Мне бы не хотелось, чтобы в наших рядах царило несогласие.

– Такого не будет. И потом, кто не согласен? Игорь, что ли? А он не забыл случайно, какую роль он здесь играет? Он всего лишь начальник отдела.

– Но он очень лояльный сотрудник. Я бы не хотел бросаться такими людьми. Я всегда считался с его мнением. Ну до определенного предела…

– Ты выслушал его и на этот раз, не так ли? Вот и все! К тому же мне иногда кажется, что он слишком много на себя берет.

– Тебе не кажется, так и есть. Как с партнером я бы не хотел иметь с ним дело. Но как помощник и начальник отдела по связям с общественностью…

– Да ладно, Борь, нас же не подслушивают. Можешь говорить как есть.

Борис Натанович тяжело вздохнул.

– Если честно, даже говорить не хочется… Если бы этого ублюдка не прикрывал глава холдинга, я бы его и недели терпеть не стал.

– Ладно, успокойся, все равно ничего не изменишь. А что он там говорил насчет американцев?

– Якобы генеральный за сделку с янки. Он считает, что это более перспективная затея, а с французами очень много мороки, они слишком себе на уме.

– А ты как считаешь, Борь? Выгорит?

Он промолчал, но – сто процентов – улыбнулся ей и продолжил:

– Ладно, посмотрим. Кто не рискует… Который час?

– Без пятнадцати семь.

– Уже? Соня, тебе давно пора домой.

– Как и тебе.

– А я должен остаться и дочитать этот несчастный контракт. Завтра они будут здесь, и поэтому я должен быть целиком и полностью подготовлен.

– В чем дело, Борь? Раньше ты не был таким педантичным.

– Раньше я не имел дело с французами.

На минуту повисла тишина.

– Да шучу я, шучу…

Софья прыснула от смеха:

– Да уж… Ну и шутки у тебя!.. А если серьезно, ты им доверяешь?

– Кому, Марэ? Я его довольно давно знаю. Он, конечно, прожженный волк, но, по крайней мере, от него знаешь, чего ожидать.

– Да, но ведь завтра тебе придется договариваться не с ним, а с его сыном. Насколько я знаю, с ним ты не знаком.

– Верно, но надеюсь, его позиция не будет сильно отличаться от отцовской.

Софья вздохнула и, кажется, поднялась со своего места.

– Вот-вот. Будем надеяться. Работай, только не зарабатывайся. А я пойду.

Она подошла к двери, но вдруг остановилась и снова заговорила:

– Я предупредила девочек, чтобы они все приготовили в конференц-зале. Мы не ударим лицом в грязь. Главное, чтобы был готов перевод документов на французский… О нет, он же у Элины! Я его так и на забрала! Надеюсь, она еще не ушла…


Дома я оказалась только в половине двенадцатого. Пока мы с Софьей просмотрели все документы и переводы, вечер сменился ночью. Нет, она не переживала и не страдала неуверенностью, просто не хотела лишний раз давать повод Борису Натановичу понервничать. Они никогда не подводили друг друга – более прочного тандема я не знала.

Не успела я закрыть дверь, как сразу же зазвонил телефон. Ну конечно, это был Женька.

– Ты решила брать пример с японцев?

Мне захотелось рассмеяться, хотя я валилась с ног от усталости.

– Ты о чем, Жень?

– Работать до ночи, а может, и поставить кроватку в офисе, чтобы уж точно – без отрыва от производства.

– Ладно, я тебя поняла. Так и сделаю.

– А если серьезно?

– А если серьезно, Жень, у нас французы завтра приедут.

– Ну и что?

– А то, что это очень важная встреча, от которой, возможно, зависит наша судьба.

– Наша – это наша с тобой или фирмы?

– Когда-нибудь побью тебя за твои шуточки!.. Я же говорила тебе про сделку. Мы проверяли все документы, переводы, все ли организовано к их прибытию… В общем, много всего. И я очень устала. А завтра надо еще быть в половине восьмого.

– Просто не труд, а рабство какое-то.

– Да кто бы говорил! Ты-то уже, наверно, кроватку в офисе поставил?

Смех в трубке – теплый, успокаивающий.

– Элин, сколько мы уже нормально не виделись, а? Я скоро забуду, как ты выглядишь. И кто-то еще постоянно говорит, что старых друзей нельзя забывать…

– Ничего, скоро все закончится. Я надеюсь, что после подписания контракта больше не будет такого ажиотажа.

– Уверена? Вот возьмут вас французы в оборот по полной программе – и станет еще хуже.

– Жень, я оптимист. Ты вроде тоже.

– А что мне еще остается? Ладно, ложись спать, а труба позовет завтра. Очень хочу крепко тебя обнять, но понимаю, что моим мечтам не суждено сбыться.

– Не отчаивайся. Мечты сбываются. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.


Утром, в тысячный раз проверив все бумаги, я аккуратно сложила их в портфель. Весь вечер накануне я ломала голову над тем, что надеть: я ведь упорно убеждала себя, что этот день будет особенным. Я всегда уделяла большое внимание одежде, практически не подчиняясь установленным правилам делового этикета. У меня был свой этикет. И до сих пор он ни разу не подвел меня. У меня была пара строгих костюмов, но в основном я предпочитала платья в стиле Шанель – строгие, неброские, все сшитые примерно по одному лекалу, в основном темных, иногда пастельных тонов. Когда кто-нибудь из вновь прибывших сотрудников интересовался, что за модель я предпочитаю, коллеги называли это просто моделью Элины.

В тысяча первый раз посмотрев в зеркало, я как-то тяжело вздохнула – словно спортсмен перед самым ответственным прыжком. В этот день я должна выглядеть на все сто. Нет, на все двести. Нет… Да что там мелочиться – на миллион евро!..


Пол был начищен до блеска, окна прозрачные, нигде ни пылинки, во всех залах, в коридорах, на лестницах и в лифтах витал аромат французских духов. Партнеров из Франции встречали по полной программе и очень по-русски. Проходя мимо конференц-зала, я слышала только непрекращающиеся споры и чистую французскую речь. Борис Натанович говорил по-французски бегло, почти без акцента, Софья Борисовна не уступала. Французы должны остаться довольны.

– Давно они там? – спросила я у секретаря.

– Ну вот как зашли, так и не выходили, – ответила Настя.

– Ты их видела? Производят впечатление?

Настя игриво улыбнулась и закатила глазки.

– Еще какое! Правда, почти все старые.

– Старые?! Не может быть. Сын Марэ не может быть старым. Ему от силы тридцать с хвостиком.

– Да, одного молодого видела. Наверно, это и был он.

– Да? Ну и как?

– Ну, вообще-то, не красавец… Но, пожалуй, самый интересный мужчина за последние – я бы сказала – лет пять!

– Не может быть. Мне сказали, что там ничего особенного.

– Деточка, – Настя подалась вперед и фамильярно поманила меня пальцем, – боюсь, тебя жестоко обманули.


В отделе по связям с общественностью царил такой же гвалт, как и везде. Игорь Сладков, начальник отдела и, возможно, будущий исполнительный директор, кружил по офису как заведенный, постоянно что-то выкрикивал, и казалось, с каждой минутой становился все краснее и краснее. «Сейчас того и гляди лопнет», – подумала я, печатая двадцатое по счету письмо. И не я одна так думала. Я знала, что некоторые недолюбливали Игоря в глубине души, а кто-то вообще едва выносил – те, кто, конечно, ни за что на свете не согласились бы лечь с ним в постель. А их было, как известно, довольно мало. Меня не удивляло, что кто-то из сотрудниц предпочитал этот вариант продвижения по лестнице. Меня удивляло то, что их оказалось так много. Терпеть его масленые взгляды и сальные намеки уже само по себе лишало аппетита, а уж представить себе нечто большее было выше моих человеческих сил. Я старалась не думать об этом. И к тому же этажом ниже работал Женька, ИТ-дизайнер, который довольно часто заходил ко мне «поболтать». Возможно, именно это и сдерживало пыл моего непосредственного начальника.

В дверь ворвалась Настя и ринулась прямо ко мне.

– Элин, тебя срочно вызывают к Борису Натановичу.

А потом шепотом, на ушко, добавила:

– Кажется, совещание закончилось.

Я уставилась на нее широко раскрытыми глазами.

– А что им нужно?

– Вот уж не знаю. Ты! Наверно, переводить. Ты ведь у нас одна французский знаешь. Ну кроме начальства. Игорь-то… ясное дело, пробка пробкой. – И она несколько раз стукнула по столу. – Иди, а то они ждут.


Я постучала, хотя понимала, что меня никто не услышит. Приоткрыв дверь и заглянув внутрь, я убедилась, что Настя оказалась права: от меня, скорее всего, ждали перевода. В кабинете помимо Фридмана, Софьи и французов было еще несколько начальников отделов, включая и Сладкова. Мне вдруг стало жутко не по себе. Я боялась, что у меня вдруг закружится голова, или пересохнет в горле, или наступит тот самый ступор, который иногда находит на меня и не дает произнести ни слова. Но отступать уже поздно… Да я и не собиралась. Я никогда этого не делала. К тому же вот Борис Натанович заметил мое присутствие. Вот он приветливо улыбнулся и пригласил войти. Вот я иду на ватных ногах, чуть заметно кивая присутствующим. Подхожу к креслу, отведенному специально для меня, – рядом с Фридманом, сажусь… И замираю на полпути к креслу, поймав равнодушный взгляд пары настороженных темных глаз.

– Элина, знакомьтесь. Леонард Марэ, надеюсь, наш будущий деловой партнер.


У вас когда-нибудь было настоящее дежавю? Если да, то вы, наверно, поймете меня. Это действительно сложно объяснить. Только обычно это связано с какими-то действиями, словами, жестами: я уже проходила по этой самой дороге мимо этого самого дома; ко мне уже подходил этот человек, одетый в эту странную куртку; ты уже говорил мне это в этой же самой обстановке…

В тот день, в тот час, в ту минуту я смотрела на человека, который был для меня совершенно чужим. Но его лицо, его взгляд не смог ввести меня в заблуждение. Я знала его. Я видела его раньше. Я даже разговаривала с ним – я поняла это сразу же, как только он сухо поприветствовал меня. И я, кажется, вспомнила…

Около пяти лет назад. Международная конференция по глобальному потеплению. Я работала волонтером и по совместительству переводчиком, потому что никак не могла найти работу после института. Конференция проходила под эгидой ООН. Вообще-то, на нее было очень сложно попасть – мне повезло, потому что остались кое-какие связи с факультета международных отношений (преподаватель, который руководил моей дипломной работой, занимал не последнюю должность в МИДе). До этого я никогда не видела столько дипломатов и других важных персон со всего мира. Да, пожалуй, и после тоже. Я вертелась как белка в колесе на протяжении двух недель. Хотя конференция длилась всего несколько дней, нужно было всех встретить, разместить, а потом проводить и все это оформить должным образом. А, ну конечно, и запротоколировать. Поэтому я не помню всех подробностей. Но его я запомнила. Причем очень хорошо. Ему тогда было лет двадцать семь – двадцать восемь. Мне двадцать три. Я не запомнила его имени – его представил человек, который плохо говорил по-английски. Человек сказал, что это сотрудник ООН по конфликтным ситуациям – что-то вроде того, что он был в Ираке и других горячих точках. У меня на лице всегда написаны все чувства и эмоции. Боюсь, я не смогла скрыть восхищения. Его взгляд оставался равнодушным, и думаю, он был совсем не рад, что какой-то незнакомый человек презентует его как музейный экспонат. Он показался мне довольно привлекательным, хотя в его лице было одновременно что-то отталкивающее и интригующее. Но, в общем, это было не так уж и важно: ООН и Ирак затмили все остальное.

И вот он сидит передо мной.

Сначала я не поняла, узнал ли он меня. Вряд ли. Это ведь было так давно, и встреча была, скорее, мимолетной, хотя мы и пересеклись еще пару раз за те две недели. Он был весь в себе тогда. Да и сейчас тоже. Внешне он не сильно изменился – черты лица не погрубели, не обрюзгли. Но появилось что-то в его взгляде, а может, и во всем его внешнем виде – какая-то изможденность. А может, мне всего лишь показалось?..

Переговоры продолжались. Я сидела рядом с Фридманом, почти напротив него. Он слушал внимательно, не отводя глаз от собеседника. Отвечал кратко, почти неохотно. Казалось, что он не рад своему присутствию здесь, как будто ему это в тягость. Время от времени я бросала взгляд в его сторону. На какой-то миг наши взгляды встречались – как бы невзначай. И в одну из таких встреч я поняла, что он помнит меня. Думаю, ему было совершенно все равно, где мы виделись, кто я такая и что думаю о нем, но время от времени в его глазах появлялась задорная искра, которая моментально гасла, а по губам скользила едва заметная усмешка. Впрочем, все это могло быть и плодом моего больного воображения – я ведь уже поняла, что процесс пошел: я подхватила вирус со странным французским именем – Лео.

Пряный аромат угрозы

Подняться наверх