Читать книгу Принцесса за 360 дней - Анна Миланз - Страница 10

За длинные томительные три дня я просидела в череде своих страхов и сомнений. Новость, которую могло обрадовать девушку, гордой за возможность и блеющей о перспективах, ― нисколько не побуждало помыслом моих тихих воздушных замков. Вот знаете, есть такое ощущение, когда вроде бы ты принимаешь обстоятельства, а в то время как, обделяешь их временной мрачностью, воздвигая иные ожидания данного послания. Это выматывает и…осмысляет. В каком-то роде.

Родным я сообщила о своем решении прежде, чем меня остановит отголосок, далекий и столь невозмутимый. Мама отреагировала воодушевленно, пообещав не устраивать себе долгие нагрузки и побольше обращаться к доктору. Аарон же…лишь безразлично пожал плечами, пообещав приглядывать и обеспечивать семью, потом в очередной раз скрылся от зорького нападающего наблюдения в окрестностях нашей улицы. После того инцидента он всякими ухищренными способами избегал меня. Я с ним так и не до конца поговорила. Не знаю, чем теперь этот балбес занимается, только времени на «заколачивания гвоздей в дерево» не было. Маме я так и не отважилась рассказать.

Время пробило десять часов утра. Повернула голову и посмотрела на бесценные вещи, собирала которые с Леркой в минувшие дни рабочего дня. Оставались два выходных до последней недели лета. Еще одни удачно пропущенные теплые дни промелькнули кадром. Очаровательно.

Скоро должны приехать за мной. Занятно, будет ли машина подобием высокопоставленной академии?

Села на кровати и устало протерла лицо до шеи, сминая пышноту волос. Кафе все эти дни перестало работать, так как не посчитала нужным тратить энергию на испещренную необходимость. Махнула рукой. Куда важнее было, наконец, познакомиться с представителями разных сословий, дабы модернизировать специфику моего жаргона, манер поведения вперемешку со скоропостижными знаниями о важных лицах. Лера в тот же день впихнула мне свой компьютер, заставив прочитать сведения образования, при этом что-то прояснив через свое суженное понятие.

Вкратце, уместить можно всего три вещи:

1. Дворы облачены подобием постоянно тесного взаимодействия некоторых зон: правители, воители и представители дворянства.

2. В государстве есть миллион краев, из которых прибывают юноши и девушки. Поэтому подруга поделилась информацией по поводу некоторых важных королевских молодых людей, утесняя мою нерешительность при первой встречи с особами. Ничего из этого я не запомнила, честно.

3. Академия уписана старыми порядками и очень строго подходит к дисциплине, ответственности и крепким уздам. Каждый титул не ограничивается одним устоем, то есть, как леди Royal, обязана проходить недлинным сроком службу, дипломатию и политику, закрепляя все своим государственным долгом. Вдобавок подмечался замысловатый пункт, понять которого так и не смогла.

Бред. Как я смогу держать в руках лук или меч? Как смогу пронять разговоры о заржавевшихся политических тем? Из меня выйдет худшая из наперсниц принцесс, хотелось мне того или нет. Так я и сказала Костиной.

– Не гони лошадей раньше времени. Как ты можешь судить себя, не зная своего таланта? ― в ответ уведомила она.

Что ж, талант ― звено тихо ненавидящее и ярко выраженное. Никто не знает, когда и где оно проявит себя в деятельности.

Уменьшив головокружительные травли, отправилась на кухне, где заварила себе чай, затем прямиком в мамину комнату. Мне хочется думать, я так вытяну себя из подгребной ямы, хотя другая часть меня кричит «Ты ничего не умеешь!». Таким образом, мне нужно себя отвлечь, разговаривая с мамой на разные темы.

Мама безумолку говорит о каких-то своих подругах, чьи дочки еще, не закончив университет, стали задумываться о семье. Одна из них уже скоро выходит замуж. Поразительно, как жизнь других веером меняет ворох последовательности.

– Ли, все хорошо? ― прервавшись на рассказе, осторожно спрашивает мама.

Моргаю несколько раз, прогоняя стену, и отпиваю чай. Пальцы приятно щекочет горячность кружки, а аромат трав одурманивает.

– Да, конечно. Просто не могу еще привыкнуть к случившемуся, ― лепечу, скрывая свое смятение за очередным глотком.

На самом деле я вновь вернулась в тот клуб, стоило маме заговорить про дочек ее подруг, как меня тронуло до глубочайшей печали. И…игристого бурления крови.

Перед глазами по сей день стоят темные крапинки, переливающиеся светом тьмы с осыпанием звезд.

– Это тоже. Но ты явно меня не слушала, милая, ― С улыбкой понимающей матери, в чем состояла проблема, глядела на меня. ― Вид был у тебя…далеко за пределами сегодняшнего дня. О ком ты думала?

Отвела взгляд. В глаза бросился немного привалившийся на правый бок сервант, хранящий в себе книги по истории, мифологии, наших старых сказок. Папа любил испещрять себя двуликими раскрытиями.

– Это не имеет уже никакого смысла, мам. Все равно я ничего о нем не знаю, даже имени… Но я не переживаю, ― прикусила нижнюю губу, когда в памяти всплыла яркой вспышкой близость на танц-поле. В нос ударил шарм парня…

За окном неожиданно проревел сигнал машины. Все мысли сосредоточились на другом. Поднялась резко на ноги, горячая вода немного расплескалась по разным берегам и попала мне на кожу. Зашипела, потирая рукой кожу.

Опустила глаза на женщину, что пыталась сесть в кровати, чувствуя, как меня топит нахлынувшим разочарованием и предстоящей разлукой. Я не могу ее так просто оставить без либо кого. Так не делается по отношению к близким. Пусть она никогда не носила с собой пятерку с плюсом за материнскую тяготу, все же вырастила, дала жизнь и подарила ласковое тепло, за которое я хочу цепляться, как за солнцем в темноте.

– За тобой приехали. ― Не было вопросом, а жестким утверждением.

– Мне пора, ― кое-как выговорила и взяла ладошку мамы. ― Я буду писать тебе сообщения. Держи телефон при себе. Не забывай звонить врачу, если плохо.

– Не переживай, ― одобряющее ответила она. ― Все будет хорошо.

Последнее было сказано в знак поддержки о предстоящем познании. Ее глаза излучали любовную заботу и ни капельки непрошенных слез.

– И еще…

Потянулась к заднему карману джинсов, выуживая несколько раз сложенный лист давно пожелтевшей бумаги. Коль я не могу на него подействовать словами, так стоит напомнить старые раны.

– Передай Аарону. ― Протягиваю былой давности записку, кладу на ладонь мамы и крепко сжимаю. ― Проследи за ним, пожалуйста.

Ничего более мне не отвечая, кивком головы уверила во внимательности за братом и пожелала хорошей дороги.

Закинув в раковину кружку, забрав одну единственную сумку, я застряла посреди квартиры, которую разглядывала под другим углом каждое местечко моего детства. Папа хотел дать мне поверить в мечты. Хотел видеть, как я стремлюсь к заветной цели. Я это делала. Каждый проклятый день. Только теперь…во мне был зыблемый порох, по щелчку пальца воспламеняющийся.

Я прощаюсь со своим настоящим домом, со своими грезами и уж точно надеюсь, сюда мы вернемся ни при каких обстоятельствах. Я помогу нам, я выведу нас на свет, хоть и подвергнусь насилию нравов.

Снова раздался гудок. На этот раз протяжный, завывающий.

Я взяла все, что хранилось в стенах старого дома. Без оглядки дошла до двери и отпустила с плеч груз не моего бремени.

Посмотрим, что меня ждет.

***

На улице меня ожидает весьма впечатляющая машина Ройс Ройлс: начищенная, лакированная, впереди с гербом Академии, переплетающийся оттенками гордости и процветания. Всего лишь ласточка подобно короне с ветвящимися ветками сирени, но настолько выделяющаяся среди черного, что лишний раз подтверждает мои догадки ― для узнавания и восхищения.

Мои брови сводятся на переносице, заметив рядом услужливо стоящего под стать унылости роскошного автомобиля мужчину, чьи глаза скрываются за маской стуженой непоколебимости. На вид лет около сорока, поджарый, скрывая свое тело под слоями смокинга, с ровной спиной, в позе безразличности, скрестив руки впереди для пущего аффекта. Он мне ничего не говорит и молча провожает взглядом.

Делаю пару шагов вперед. Мужчина открывает передо мной дверь, никак не выказывая мою робость. Он видит, меня отделяет несколько заслонов опасения.

– Мисс, ― угрюмо подталкивает он. Голос сродни его образу: холодный, резкий, грубоватый.

– Скажите, имеет ли смысл обрывать свои сети? ― спрашиваю, подходя еще ближе. Нас отделяет дверца машины.

Он не оказывает никакого внимания. Во взгляде невозможно проглядеть намеки на ехидство и сочувствие ко мне, ведь не каждый день ему надо ездить в самый захудалый район города. Но все же отвечает:

– Будьте уверены, имеет. Пожалуйста, садитесь в машину. Вас ожидают с минуты на минуту директор академии.

Также забирает сумку с вещами.

Кривлю губы в презрении и все же сажусь в машину, когда за мной поспешно со стуком закрывается дверь.

Меня окутывает шлейф чисто дорогого салона, обделанного сплошной кожей. Батюшки. Присматриваюсь к передним панелям. Без пыли светящиеся механизмы конструкции ослепляют меня. По правую руку от себя примечаю панель с разными кнопками, подставки под напитки и встроенную в машину маленький бар. На потолке имеется датчик температуры и регулировка света. Все предусмотрено. Для любителей с уютом доехать до места назначения. Вряд ли все это для меня важно.

Дверь с водительской стороны открывается, и мужчина занимает свое место. Через зеркало заднего вида окидывает меня ледяной водой. Я отвечаю не менее сконфуженной полуулыбкой. Потом он заводит машину, которая отзывается на удивление с тихим ревом, настраивает какие-то параметры, и в полной тишине машина трогается с места, следуя к центру Радожа.

Оглядываюсь назад, запоминая в последний раз штрихи моего дома и вывеску, больно режущая глаза, после этого под милостыню удушья прощаюсь с домом. Прощаюсь с остатками прежней жизни. Все будет хорошо. Главное ― ради семьи.

Мы сворачиваем, и окрестности района окончательно исчезают за многочисленно сменяющимися домами и магазинами.

Волны моря нас окружают через двадцать минут. Оказывается, добираться от одной крайней точки к другой выматывает сильно. Особенно стоянка на светофорах. Я успевала рассматривать незнакомые мне улицы. Люди, мелькавшие за затемненными окнами, старались поскорее исчезнуть в любых зданиях, чтоб не попасть под участь ливня. В самых оживленных улицах редели хаотичные бутики, дома по сравнению с ними были белым пятном на фоне разгоравшихся акций. Машины вереницей проносились возле нас и впереди на перекрестке. Такого скопления я в жизни не встречала у нас. Наверное, потому, что наши улицы являлись границей и не имели спектров.

Уперевшись локтем об подлокотник, с раздражающим звуком тарабанила ногтями по пластику панели. Мне уже казалось, водитель был готов высадить меня, так как не укрывалось его вздрагивание на каждый глухой стук. Терпение иссякало, но уже оставалось немало, учитывая, что только что проехали ворота Академии принцесс, встретившая нас извилистыми буквами «Добро пожаловать».

Сад простирался до живых изгородей, наполняя территорию красками еще цветущих некоторых растений. Где-то работали садовники, рыхля землю для посадки новых цветов, кустарников или же сострагивая из пушистых кустов силуэты разных узоров. Никто не поворачивался на звуки шин, полностью отдавшись работе.

Окинув все со скудным любопытством, машина выехала на просторную площадку перед академией и, сделав заворот, остановилась возле поднимающихся ступенек.

Мужчина не стал заглушать мотор и поспешил помочь мне выбраться, хотя я не была настолько беспомощна. Выпорхнув наружу, я встретила во всем своем обличии аналог настоящего замка, растирающего до бескрайности. Водитель досадно глянул на меня, но не расстерялся и пошел доставать мои вещи, пока я непосредственно лицезрела того, чего прежде могла увидеть на картинках. Слышала, раньше замок принадлежал каким-то орлеонам, живущие на дне темного леса, но сохранившаяся часть от пережитой войны, реставрировали как переднюю учреждения.

Здание было старое, потрепанное от времени, хотя подлежало обработки: окаемки, статуи, оконные рамы, кирпич, крыши лились вернувшимся солнцем. Оно не лишалось своей коварной элегантности, сад тому было сплошное дополнение истинного злодеяния. Территория образовательного учреждения было велико, учитывая, что находится в море. Поэтому это давало преимущества облюбовать каждую часть свободного места для обустройства нужных зон.