Читать книгу Четыре тихих женщины - Анна Росси - Страница 3

Елена прошла мимо старенькой пожарной станции и свернула в переулок, который выходил на «круг», где останавливались электробусы. Пересекла пешеходный переход и оказалась в Ленинградском парке. Так по привычке она называла Мемориально-парковый комплекс героев Первой мировой войны, потому что в детстве здесь работал кинотеатр «Ленинград», куда она ходила с друзьями и куда ее водил отец на просмотр «Мэри Поппинс, до свидания» и «Мария, Мирабела».

Это было одно из последних воспоминаний об отце. О его крепкой сухой ладони, сжимающей ее руку, скрытной полуулыбки и легкого запаха табака. Прямо перед сеансом он отправил ее в зал и сказал, что быстро перекурит и прибежит. Когда пошли открывающие титры, Елена заерзала на дерматиновом сиденье. У нее не хватило смелости возразить полной тетке, которая плюхнулась на папино место. Когда он вернулся, ему пришлось сесть позади, и это было совсем не то. Словно она пришла в кино одна. Чувство разочарования поглотило маленькую Елену. Это чувство сопутствовало образу отца на протяжении нескольких лет. После развода он вовсе прекратил общение, и Елена восприняла это с облегчением. К тому моменту она сообразила, что лучше не иметь никаких ожиданий и, тем самым, оградить себя от разочарований.

Повинуясь безотчетному порыву, Елена вновь набрала Михаила, хотя находилась уже в двух шагах от своего подъезда. Опять гудки. Может быть, он еще спит? Елена сверилась с часами: пол-одиннадцатого. Или, возможно, Михаил в душе? Он работал айтишником и имел ненормированный график. Скорее задерживался на работе по вечерам, чем начинал с утра пораньше, но часам к десяти точно просыпался.

Елена нашарила глазами свой балкон на шестом этаже, его легко было узнать по кадкам с ярко-красной геранью. Они не стали его стеклить, потому что Михаил любил пить кофе на свежем воздухе. Но никаких признаков того, чтобы кто-то там находился, Елена не обнаружила. Ни струйки дыма от горячего напитка, ни открытой двери.

Она приложила «таблетку» к домофону и вошла в подъезд. Лифта в старой сталинке не имелось. Елена заметила, как ускорила шаг, хотя подниматься по лестнице ей давно не доставляло удовольствия, не то, что в юности. Пролет за пролетом, она миновала ухоженные площадки с чистым кафелем, свежевыкрашенными стенами, растениями в кадках – фикусами и хлорофитумом – и керамическими пепельницами на третьем и пятом этажах. Достала ключи из сумочки и попыталась открыть дверь. Ключ прыгал в руке и никак не хотел лезть в отверстие.

Елена нажала на звонок. За дверью раздалась требовательная трель, а затем тишина. Она вдавила кнопку еще раз. Безрезультатно. Тогда она забарабанила в дверь. Раздался визгливый лай. Елена обернулась.

– Леночка? Что случилось? – из квартиры напротив выглянула соседка Юля.

У нее на руках сидел и остервенело тявкал пушистый рыжий померанец.

– Не могу ключ вставить, а Миша не открывает. – пробормотала Елена, смутившись.

– Давай я, – Юля с готовностью бросилась на помощь.

Елена и забыла, что у той есть свой ключ. Когда Юля переехала сюда год назад, они быстро стали подругами. Не то чтобы Елена молодилась, но ей было приятно внимание двадцатичетырехлетней девушки, которая общалась с ней на равных. Они вместе ходили на маникюр и за модными шмотками, в спа, на йогу и стретчинг. А еще сплетничали о мужчинах. Юля была убеждена, что на ней лежит венец безбрачия, и тут уже Елена заняла ведущую роль, устраивая ей мастер-классы по отношениям.

– Спасибо, – Елена встала в дверях. Ей захотелось остаться одной, и Юля это быстро считала.

– Решила выходной взять? – все-таки полюбопытствовала она.

– Да так, – меньше всего Елене хотелось сейчас объясняться. – У нас с Мишей планы. Я просто забыла.

– Да? – Юля вскинула идеальные брови. – А он же ушел.

– Давно? – Елена напряглась.

– Ну, где-то час назад. Я как раз Арчи выводила на прогулку.

– М-м, – Елена отвернулась.

– Ну, звони, если что, – предложила на прощание Юля.

Соседки одновременно захлопнули за собой входные двери.

Елена сразу поняла, что атмосфера в квартире изменилась. Как будто повеяло сквозняком.

– Миша? – она скинула ботинки и прошла в спальню.

Кровать была не заправлена, шкаф-купе открыт, откуда на Елену раззявились опустевшие полки. У нее потемнело в глазах. Что это все значит?

Она бросилась в кухню.

– Миша!

На столе стояли ее пустая чашка из-под кофе и блюдце с крошками от круассанов. Обычно Михаил убирал и мыл посуду за ними обоими, потому что вставал позже, да и торопиться на работу ему было не нужно. Елена автоматически поставила чашку с тарелкой в раковину. Судя по всему, Михаил ушел, не позавтракав. Это было на него не похоже. На секунду мозг Елены пронзила мысль о похищении, но тут она приметила аккуратно сложенную записку, которая до этого пряталась под блюдцем.

Небрежный почерк Михаила, всего два предложения:

«Извини, я ухожу. Я полюбил другую».

Елена рассмеялась: это, должно быть, какая-то дикая шутка. И снова набрала Михаила. На этот раз не отключилась, услышав автоответчик, а наговорила сообщение:

– Миш, я не понимаю, что происходит, но мне это не нравится. Что за прикол с запиской? Если ты задумал какой-то квест или сюрприз, то ты знаешь, как я этого не люблю… Мне сейчас совсем не до того. Перезвони, пожалуйста, мне нужно срочно с тобой поговорить. Это серьезно!

Елена положила трубку, села на стул и задумалась. Ее по-прежнему мутило, она была словно сама не своя.

– Надо сварить кофе, – пробормотала Елена, наконец решив, что у нее упало давление.

По наследству от матери ей досталось низкое кровяное давление. Врачи говорили, что это хорошо, но лично ей это доставляло лишь неудобства. При пасмурной или дождливой погоде, при смене температур трудно было проснуться.

Елена поднялась и только сейчас заметила, что кофемашина исчезла. Выругавшись, она бросилась в ванную – электронная зубная щетка, ирригатор и бритвенные принадлежности Михаила тоже испарились. Из уст Елены посыпались ругательства.

Она побежала в домашний офис. Компьютерный стол со всем, что было на нем, тоже пропал. Принтер, монитор, сканер – все-все-все. В прихожей из шкафа и обувницы улетучились мужские куртки, лоферы, кроссовки и даже зонт, а из гостиной исчезли велотренажер, аквариум с меченосцами и даже новенький плазменный телевизор, который они купили вместе на распродаже.

– Поразительно! – чуть не задохнувшись от ярости, выкрикнула Елена. – Значит, ты к этому готовился, засранец!

Елена метнулась на лестничную клетку, но в последний момент притормозила. Когда она утром выходила из подъезда, то заметила припаркованный за углом фургон для перевозки мебели, но тогда не придала этому никакого значения. Выходило, что Михаил притворился спящим, а сам сразу, как только за ней закрылась входная дверь, стал собирать вещички.

Она прошлепала на балкон. Ее любимый плетенный столик из ротанга и один из стульев гарнитура любимый тоже забрал. Оставшийся стульчик сиротливо жался в углу опустевшего пространства. Елена подошла к кадкам с геранью и опрокинула одну за парапет.

– А цветочки свои ты не забыл? – рявкнула она в пустоту.

– Эй, дамочка, вы не в себе? – донесся снизу старческий голос. – Так и убить можно!

По-детски испугавшись, Елена отпрянула от парапета и плюхнулась на осиротевший стул. В начальной школе она и ее лучшая подруга Оля любили наполнять воздушные шарики водой и бросать их на головы ничего не подозревающих прохожих. Только со временем она поняла, что все знали, кто так хулиганит. В их маленьком зеленом дворе, в малоэтажке случайных людей не было. Все соседи друг друга знали, и уж точно догадывались, где проживают дети, способные на такое. Поразительно, но маме никто не жаловался, и подружкам ни разу не досталось за их проделки. Вероятно, все жалели брошенную жену и дочь.

Брошенная… Какое жестокое слово. Елена всхлипнула. Она опять брошена. Семь лет насмарку. Семь лет превосходных, выверенных отношений с идеальным кандидатом, которого она откопала как клад на сайте знакомств. Он прошел все ее тесты и проверки и полностью ей подходил. Они идеально подходили друг другу. И вдруг это:

«Извини, я ухожу. Я полюбил другую».

Только Елена позволила себе расслабиться, научилась доверять любимому мужчине и своему счастью, как бац. Снова горькое разочарование. Как она могла забыть главное правило своей юности? Не иметь ожиданий, чтобы не разочаровываться. Не иметь ни-ка-ких ожиданий. А она его нарушила. Посмела надеяться на крепкие семейные отношения.