Читать книгу Четыре тихих женщины - Анна Росси - Страница 6

Катя осторожно обернула бумагой фоторамку в тяжелой серебряной оправе и положила ее в коробку. Сверху пристроила еще один бумажный лист, разгладила его ладонями. Картонная коробка была заполнена до отказа. Катин лоб покрылся испариной, под мышками повлажнело, но она не обращала на это внимания. Закрыла четыре створки, заклеила швы скотчем и окинула взглядом опустевший дом. Антиквариат, картины, мебель, ювелирные изделия и даже одежда от известных дизайнеров, а также машины – все, что было ценного, ушло с молотка – осталась лишь кровать в спальне, которую она теперь делила с дочерью.

Катя приладила коробку на пирамиду из таких же заполненных картонок в прихожей. Двенадцать лет счастья легко умещались в фургон среднего размера, который Катя заказала на воскресенье. Она со вздохом подошла к камину, проведя пальцем по четырехугольникам, оставшимся на пыльных полках от фоторамок. Скоро в доме не будет и следа от их семейной жизни. Впрочем, это уже не их дом.

Катя прошла на веранду. Пристройка в стиле коттеджей знаменитого писательского поселка Переделкино имела дощатый пол, витражные окна, печку-буржуйку и была Катиной гордостью. Сколько раз здесь собирались шумные компании с песнями под гитару, а стол ломился от обилия блюд и выпивки. Здесь они справляли все дни рождения Василисы, начиная с двух лет. Это Катя настояла на переезде из Москвы ради свежего воздуха, когда у маленькой Васи обнаружилась аллергия.

Небольшой, всего на тридцать частных домов, поселок «Синяя птица» спрятался в заповедной зоне и сразу полюбился обоим супругам. Федору – за близость к Москве, всего двадцать километров от МКАД, и круглосуточную охрану, а Кате – за хвойный бор и водохранилище, на берегу которого можно было прогуливаться с малышкой. Здесь не было аляповатых замков в стиле новых русских. Наоборот, сдержанные деревянные постройки из финского бруса прекрасно вписывались в окружающую среду. Кате тут было спокойно, она потихоньку наводила уют и занималась ребенком. Когда Василиса подросла и поступила в Елизаветинскую гимназию неподалеку, супруги окончательно пустили здесь корни. В свободное время Катя ходила на йогу и в сауну в фитнес-клуб, расположенный прямо на территории поселка, и даже начала осваивать яхтенный спорт, благо причал находился под рукой.

Но все это осталось в прошлом. Катя вернулась в кухню и уперлась руками в стол, где лежал ворох неоплаченных счетов и требований от налоговой, каких-то ведомств и бизнесов. Она понятия ни о чем таком не имела. Федор обеспечивал семью, и она ему доверяла на сто процентов. Откуда ей было знать, что уже давно его дела идут хуже некуда, а чтобы удержаться на плаву, муж не придумал ничего умнее, чем закладывать и перезакладывать их имущество. А также одалживать и переодалживать деньги у друзей, бизнес-партнеров и знакомых. Теперь все от них… от Кати отвернулись. Она сгребла бумаги в охапку и бросила их в первую попавшуюся коробку.

«Потом с этим разберусь, – решила она. – Сейчас главное переезд». Но энергия иссякла, а череп чугунным ободом стиснула головная боль. Катя на ощупь добралась до барного стула, села, опустила голову на руки и тихо заплакала.

Почему он ее оставил? Зачем ушел так рано? Теперь она оказалась в тяжелом положении, не зная, что делать, и совершенно одна. Точнее, с подростком на руках. Нет-нет-нет, Федя тут ни при чем. Он бы никогда их не бросил по своей воле. Просто черная полоса случилась, но он бы разобрался, все вопросы решил, как это делал всегда.

Катя познакомилась с Федором в школе. На два года старше, он был самым популярным парнем. Кудрявый, черноволосый и бровастый, но с пронзительным взглядом голубых глаз, которые видят тебя насквозь как рентген. Федор играл на гитаре и пел песни собственного сочинения, участвовал во всем и везде. Его неиссякаемой энергии можно было только позавидовать. Ни одна девчонка не могла устоять перед ним, и он менял подружек одну за другой.

Федя и не узнал бы о Катином существовании, если бы однажды зимой они случайно не столкнулись в раздевалке. Катя притащила с собой в школу фагот, потому что собиралась сразу после уроков в музыкалку. Она договорилась с пожилой вахтершей, что та присмотрит за инструментом. Вешалка распухла от пуховиков и теплых курток, Катя потянулась, чтобы повесить на ключок футляр, но промахнулась и стукнула им Федю по макушке.

– Эй, ты чего? – окликнул он ее достаточно воинственно.

Катя сжалась от страха и закрыла глаза. «Хоть бы пронесло! – взмолилась она, – Ну, почему я такая неуклюжая?» Обычно она была невидимой. Для всех, включая одноклассников, учителей, родителей и брата, ее даже в очереди в булочной кто-то постоянно старался обойти. Но имелся у нее талант привлекать к себе внимание самым ужасным способом. Например, растянуться в луже во весь рост в парадной одежде. Или опоздать на выпускной концерт и пройти на сцену под немые упреки дирижера и зрителей. Или чихнуть во время письменных экзаменов, громко, да еще три раза подряд. И вот теперь она ударила Федора Золотарева.

Внезапно она почувствовала, как теплые ладони легли поверх ее холодных, сложенных у груди в безмолвной молитве. Тихий голос участливо спросил:

– Ты чего?

Катя медленно открыла глаза. Уголок рта встревоженного Феди пополз вверх:

– Ты в порядке?

– Да, извини, – вспыхнула Катя. – Я… нечаянно тебя ударила.

– Хорошо, что не нарочно. Тебя как зовут?

– К-Катя.

– А я Федя, – он схватил ее руку и потряс в рукопожатии. – Еще увидимся, Катя?

– Ефимова.

– Пока, Ефимова Катя!

Они увиделись и не раз. Федор стал замечать ее и здороваться с ней в коридорах, подходил перекинуться парой незначительных фраз на переменках и даже иногда подсаживался рядом в столовой. Неизменно заканчивая их беседу своим «Пока, Ефимова Катя!».

Катя смущалась, краснела, запиналась, но со временем стала искать его глазами в толпе учеников, а если по какой-то причине он в этот день не появлялся, очень скучала. В своем дневнике она выводила каллиграфическим почерком Федино имя и даже примеряла на себя его фамилию – Катя Золотарева. Екатерина Золотарева. Золотарева Екатерина Николаевна. Однажды брат выхватил дневник из ее рук, пролистал и расхохотался.

– Ну, ты даешь, Катька! Нашла, в кого влюбиться. Он в твою сторону и не посмотрит никогда.

Старший брат был одногодком Феди и хорошо его знал, хотя компания у брата была своя. Он окинул сестру оценивающим взглядом, словно раздел, и Катя услышала все то, что он не произнес. Редкие волосы мышиного цвета, бледная кожа в розовых точках, синяки под большими карими глазами, на носу отметины от очков. Наконец, щуплое телосложение и маленький рост. Глаза защипало от подступающих слез.

– На, – брат сжалился и сунул дневник в ее ослабевшие руки. – Лучше и не связывайся с ним. Он то с одной дурехой переспит, то с другой, а они потом ходят- страдают.

Катя шмыгнула носом и прижала дневник к груди. «Он вовсе не такой!» – сказала себе она.

Когда весной Федя позвал ее на свой день рождения, она сразу согласилась. Подруг у нее не было, как одеться и накраситься она не знала, поэтому пришла в своей концертной одежде. В темно-синей юбке из бархата до колен, черных колготках и белой блузке. Только волосы начесала щеткой от кончиков к корням для объема, и ресницы тушью накрасила. В подарок выбрала каподастр для гитары, для чего пришлось украсть деньги у брата.

Тесная квартира в панельном доме встретила ее распахнутой дверью, внутри и на лестничной клетке пчелиным роем сновали малознакомые ей ребята и девчонки. На кухне ели, в полумраке гостиной, разбавленном вспышками светомузыки, танцевали. Катя постояла в уголке, переминаясь с ноги на ногу в ожидании Феди, но именинника нигде не было. Шум и духота обволокли ее так, что стало трудно дышать. Она протиснулась на балкон, где двое взрослых парней курили и пили пиво.

– Будешь? – протянул ей открытую банку один из них.

Катя отрицательно помотала головой.

– Ты комсомолка что ли? – заржал другой.

– Комсомолка, спортсменка и просто красавица, – принял эстафету первый.

Катя сообразила, из какого фильма эта крылатая фраза, и поняла, что ее так назвали из-за юбки в тон одежды советских комсомольцев – она видела свою мать в такой форме на старых фото. Катя поняла, что это вовсе не комплимент, и тут же почувствовала себя идиоткой. Ей захотелось немедленно уйти с первой в ее жизни вечеринки. Катя дернулась к балконной двери, но второй парень лениво преградил ей путь. Он сочно затянулся и медленно выпустил дым ей в лицо. Катины глаза покраснели, а сердце метнулось пойманной птицей в грудной клетке. Сейчас произойдет что-то страшное, и она ничего не сможет с этим поделать. Катя глянула вниз. Квартира находилась на двенадцатом этаже. «Прыгну – разобьюсь», – поняла она.

– Нецелованная что ли? – неприятное лицо в щербинках и сощуренные карие глаза приблизились к ней.

Катя зажмурилась.

– Эй, эта со мной, – раздался голос Феди. В его тоне послышалась угроза, словно струна натянулась до предела. В ту же секунду крепкие руки обхватили Катю, и Федор бережно вывел ее с балкона.

– Испугалась? – он внимательно посмотрел на нее, убрал выбившуюся прядь волос с ее лба.

Катя только кивнула, в горле пересохло, слова куда-то испарились.

– Пойдем танцевать. – пригласил Федя и потянул ее в центр гостиной, без труда освобождая место среди топчущихся пар.

Зазвучал медляк Guns’n’Roses. Федя притянул Катю к себе, так что она ощутила частое биение его сердца, нежно положил одну руку ей на талию, другую на спину.

– Со мной ничего не бойся, – прошептал он и нашел ее губы. Поцелуй оказался требовательным, горячий язык жадно проник ей в рот, отдавая металлическим привкусом. Она на секунду отпрянула.

– Что-то не так? – прошептал он ей в шею. Холка Кати покрылась мурашками, а сердце ухнуло вниз словно сорвавшийся лифт. Она мотнула головой, и сама подставила рот.

Федя целовал ее так, будто нуждался в ней словно изможденный странник в глотке воды. Гладил ее волосы, ласкал спину. Тело Кати загудело как от высоковольтного напряжения, а мысли окончательно спутались. Когда Федор провел ее в спальню и нежно опустил на кровать, она уже ничего не соображала. Только его слова «Со мной ничего не бойся» пульсировали в такт их сердцебиению. И… она не боялась.

Никто не верил, что Федя продолжит встречаться с Катей. Хотя поначалу сложно было назвать их парой. Он просто дожидался ее после уроков пару раз в неделю и приводил к себе. Растворившись в их отношения, в своих чувствах, которые с каждым днем разгорались неутолимым пламенем, Катя забросила музыкалку, а ее отметки в школе поползли вниз. Но она ничего не боялась, и оказалась права. Через два года, как только ей исполнилось восемнадцать, Федя на ней женился. А через год появилась Василиса.

До тридцатого апреля две тысячи двадцать четвертого года Катя ощущала себя за Федей, как за каменной стеной, и ничего не боялась. А после… все рухнуло.