Читать книгу Как захватить весь мир - Аннет Бове - Страница 8

Тамара.

Демон.

Тамара и Демон шли по дворам, повторяя свои звездные реплики на ходу. «Извините, есть прикурить?» – Демон спрашивал у прохожих. Но от холодных ветров люди прятали свое сердце и на все вопросы отвечали «нет!».

Холод был собачий. И ветер такой, что птицы, самоубийственно пикирующие с крыши вниз, до земли не долетали. Их уносило порывами. Только звезды оставались на своих местах, разве что некоторые двигались. И мигали, как маяки.

– Да всё у них есть, наверняка же есть! Как в этом климате не закурить? Просто зажали! – Так Винсент считал. – Но не будем обращать внимание, будем выше этого! Как тупые птицы. Как идиотские самолеты. Интересно, а самолеты тоже не могут приземлиться, их тоже ветром сносит?

– Не з-з-знаю… – Она дрожала.

– Замерзла? – Он снял пальто и недемонически заботливо набросил поверх ее кислотно-фиолетового пуховика. – Мне всегда жарко, ты же знаешь. А ты вся трясешься!

– Это я от страха… что не будет у нас хэппи энда.

– Хэппи энда не бывает, по-любому. Главное – начать!

– Папа меня учил: если подставить к луне указательный палец, и лунный диск больше похож на букву «У» – значит, луна убывающая. Если на «Р» – растущая. На растущую нужно всё начинать.

Луна зависла в морозном воздухе неподвижно, прямо над фонарем. Винсент схватил Жаннину ладонь и стал подставлять к луне со всех сторон. Всё-таки «Р». Ей самой не верилось, но она чувствовала: что-то должно начаться между ними, и сердце замирало.

– Винсент, не оставляй меня! Не уходи… в загул, в запой, к Марине… Придумай мир, рассказывай свои истории, гуляй со мной по дворам, смейся…

– Жанн, да я здесь, я с тобой!

– Сейчас я живу у тебя, и мы вместе. Но однажды мне придется… не бросай меня тогда! – Она шла, укутавшись в его пальто, не вставляя руки в рукава.

– Вах! Прям как бурка с ваших мест! – он смеялся.

И она смеялась и чувствовала себя в безопасности, укрытой.

Но скоро, и это была ночь, случилось что-то непонятное, даже страшное: Жанну с Винсентом привезли к дому на заднем сиденье милицейской машины.

Его родители выбежали на улицу. Детей не выпускали, грозили: «Детки ваши под суд пойдут! За угон». У Винсента всё лицо было разбито. Отец хватал жену за руки в панике: «Что же делать???». Элла Вадимовна решила использовать все свои связи и контакты. Звонила кому-то, просила, умоляла: «Не судите! Пожалейте!». Каждый раз ей давали другой, новый номер. Разбудив несколько десятков чиновников, всё-таки доплакалась, договорилась, доумолялась: преступников отпустили. Только за эти пару часов она всё выслушала. И про себя, и про них, всё, что можно и нельзя!

Дома она обработала Винсенту спиртом разбитую физиономию, наполнив воздух привычным ароматом. И сразу же начала выносить немногочисленные Жаннины вещи за порог: «А мне плевать, куда она пойдет! Раньше надо было думать! Во что эта… пф… Витю втянула?! Даже если не втянула, почему не остановила? Башка зачем???».

Жанна, похоже, за несколько часов потеряла несколько килограммов. И всю надежду. В парадной еще впотьмах складывала вещи в уголок, книги – к книгам, свитера – к свитерам. Куда идти? У нее ведь никого больше нет! И такими темпами никогда теперь и не будет. Пахло куревом, кошками, безнадегой, снова кошками…

Вышел Арчи. Сказал Элле: «Это моя гостья». Занес все вещи и сложил в своей комнате: книги – у одного холста, свитера – у другого. «Садись!» – Усадил Жанну на диван.

Холсты пахли еще совсем теплыми красками: зелеными, красными, золотыми… Старинные иконы – как раз напротив, сияли и ничем не пахли. «Не воспринимай всё так близко, надо отгородиться! Нарисуй в воздухе над головой воображаемую восьмерку. Знак бесконечности. Так тебя никто не тронет. Это работает, правда! Вот меня же не трогают».

И пока взрослые скандалили в коридоре, Жанна рисовала бесконечные восьмерки…

Вдруг раздался стук в стену. Со стороны комнаты Винсента. Не простой. Это шифр. Только тихо, кругом враги.

ТАК (Т), и – ди (И), пи – ЛА – ПО – ет (П), ры – БА – чить (Р), О – КО – ЛО (О), са – мо – лет (С) ТАК (Т), и – ди (И) повтор, опять повтор…

«Лучшие шифровки, как тот сапог в холодильнике, настолько сумасбродны, что их никому не разобрать!» – так он говорил на собраниях клуба.

Но эту Жанна разобрала. Он выстукивал: П – Р – О – С – Т – И.

Всё закончилось примирением, извинением, чаепитием. Закончилось хорошо. Ее не тронули.

Пятерки по литературе поставили всем, как и было обещано.

У некоторых «послушных рабов» еще демонический деготь остался под ногтями, а Лермонтов уже прошел. Потом были Есенин, Маяковский, Блок. По весне, в мае – Максим Горький.

Пассивный гуманизм его социально-философской драмы «На дне» о тяжелой судьбе обитателей ночлежки, по словам Риммы Константиновны, сводился к монологу одного из них, Сатина: «Человек – это звучит гордо! Всё в человеке, всё для человека!». Сатин хочет не жалеть и утешать человека, но, сказав ему всю правду о бессмысленности жизни, подвигнуть его к самоуважению и бунту против мироздания. И человек, осознав трагедию своего существования, должен не отчаиваться, а, напротив, почувствовать свою ценность.

Ему противопоставлена позиция странника Луки. Хоть он врет, но его ложь – для утешения слабых, неспособных сопротивляться жестокости окружающего мира. А его правда – в доброте, в жалости к человеку и желании дать ему надежду, пусть и ложную… Настолько, что один жилец ночлежки, Актер, поверив ему, что есть земля обетованная, зажил этой верой, а потеряв веру, удавился.

Винсент как раз толкал мысль, как самоубийство может быть оправдано, когда в дверь класса постучали: «Жанна Кардэнова здесь? К директору!». Жанна шла и тряслась. Страшно, мало ли что…

«Да, входите!» В кабинете у директорского стола стояла незнакомая женщина:

– Здравствуй, Жанна! Помнишь меня? – Она приветливо кивнула.

У женщины, которую почему-то надо помнить, был бархатистый голос, кудрявые каштановые волосы, широкие бедра, шаль на плечах.

– Нет, – ответила.

– Мы виделись в последний раз, когда ты была маленькая-маленькая (женщина рукой показала, какая маленькая, чуть не до колена). Меня зовут Аделина. Тетя Аделина.

– …Вы просили меня передать вам нож?

– Нож? Какой нож? Нет!

Директор посмотрел на тетю с подозрением.

– То есть да, может быть… – Аделина поспешила исправиться. – Я готовила. Может, и нож.

Жанна давно запретила себе обращать внимание на мелькающие в голове воспоминания, чтобы не сойти с ума, но…

– Вы готовили щелямы. С сыром!

«Щелямы» – слово-то какое! Что только не всплывет в памяти! А еще какая-то странная картинка: большая семья, застолье… дети и взрослые сидят за общим столом и едят мягкие лепешки, что-то обсуждают, шутят… Это картинка была такой четкой и радостной! Почему так радостно? Ну ест себе за большим столом какая-то семья… Может, потому что это была ее семья?

– Ты помнишь, милая! – тетя Аделина бросилась к ней и обняла изо всех сил.

Жанна закивала. И заплакала.

Они вышли пройтись по школьному колодцу (так двор называла Катюшкин). Тетя говорила, а Жанна слушала:

– Артур был хорошим человеком, сложным, но хорошим. Если он не поддерживал с нами отношения, значит, так было нужно. Когда я тебя увидела по телевизору в нашем народном платье, с косами, я тебя сразу узнала! И ни секунды не задумалась, что нужно делать! Мы возьмем тебя к себе, будешь жить с нами – со своей семьей. У Артура остались друзья, они помогут.

«С семьей. Друзья. Помогут», – такие хорошие слова.

– Пароль?

– Conspiracio!

Даня открыл ей зеленую дверь и впустил в тайную комнату. Ярко светило солнце.

– Хорошо, что ты пришла наконец-то! – Винсент обрадовался. – У меня тут такая идея с самолетом!.. она, конечно, нуждается в доработке… и где столько взрывчатки взять?…

– Винсент! Даня! – Жанна резко оборвала его. – Простите меня! Я не могу больше с вами завоевывать мир. Я уезжаю.

– Куда? Надолго? – Даня спросил.

– Насовсем. Ко мне приходила тетя. Она с семьей – в Москве, позвали жить к себе. Я переезжаю к ним.

– Не уезжай, пожалуйста! – Даня попросил тихо, почти шепотом.

А Винсент разорался:

– Да пусть катится! Предатель! Ведь мы же клялись хранить верность клубу!!! – Затопал ногами, и даже руки у него дрожали.

– Я бы так хотела с вами остаться… но семья…

– Что тебе не хватает, семьи?! Мы тебя приняли, как родную! И теперь ТЫ, ТЫ нас бросаешь! Всё! Чтобы сегодня, когда я вернусь домой, ни тебя, ни твоих вещей там не было! – он стал истерично разбрасывать по чердаку что было под рукой: камешки и хлебные крошки.

Жанна захлопнула за собой зеленую дверь.

Даня вскочил с большого камня, приспособленного как стул.

– Что будем делать, Винсент???

– То же, что и всегда. Попробуем придумать, как захватить весь мир!