Читать книгу Гряда, или Чёрная сторона луны - Анти Фимас - Страница 15

Павшук уже, было, развернулся уходить, как заметил группу прихожан, которые держались как бы особняком от остальных. Они носили бороды лопатой, кое-кто – с усами, одинаково одеты в чёрные или серые брюки и белые косоворотки, без сомнения, старого покроя. Несколько разновозрастных женщин в белых платках на голове и каких-то тоже чёрно-серых платьях или юбках. Никаких цветных рисунков или цветочков, как полагается, для женского пола. Но более всего, Павшука поразил воистину нервно-горящий взор этих верующих: «Настоящие фанатики! Неужто те самые кулугуры, о которых говорила старушка в автобусе? У нас таких и в Волженске не всегда найдёшь».

* * *

Среди той группы внимание Владимира привлекла троица, стоящая в средине. Мужчина среднего роста с широкой седой бородой и крупным носом-картошкой, статная, седовласая женщина в годах и грудастая симпатичная девушка. Все трое держались несколько отстранённо.

У голубоглазой, очень юной девушки на голове была скручена толстая белая коса. Округлое лицо, пухлые губки, чуть вздёрнутый носик. Во всех движениях и манерах блондинки непонятным образом смешивались грусть, некое отчаяние и всё тот же фанатизм верующей.

Второй женщине было около сорока пяти лет. Её некогда тёмные волосы уже покрыл густой иней седины. Прямоугольное лицо украшал ровный носик и хорощо очерченные губы. В разрезе сорочки на груди виднелась крупная золотая цепь с не менее крупным крестом. Почему-то женщина сразу вызвала в Павшуке чувство неприязни: «Натуральная мегера, даже не смотря на то, есть в её лице привлекательные черты. Высокомерия в ней хватает». От неё, действительно, так и веяло чувством превосходства над окружающими. А те так и заискивали перед троицей – пропускали вперёд, уступая место, следили за каждым их жестом.

Наблюдение за странными прихожанами укрепило журналиста во мнении: «Те самые… сектанты. Но кто эти трое среди них? Кто эта грустная блондинка?» Владимир не хотел признаться в тот момент, что последняя заинтриговала его больше всего.

Единой семьёй троица никак не была: девушка нисколько не походила лицом ни на женщину, ни на мужчину. И это ставило в тупик. С другой стороны, между ними явно присутствовала незримая для постороннего связь. Как, впрочем, и между остальными членами группы. Он заметил, что прочие прихожане смотрят на отдельно стоящих людей в косоворотках не слишком одобрительно, сторонятся, однако ничего не говорят. Затем Павшук заметил двух старушек, которые тоже враждебно смотрели на ту группу и о чём-то шептались. В одной из них журналист признал знакомую Настасью Петровну. Обе были почти одинаково одеты: в длинных белых шалях на голове и серых кофточках, различались лишь цветом длинных юбок – Настасья Петровна в тёмно-синей, её подруга – коричневой.

Каким-то интуитивным чутьём Павшук перевёл снова взгляд на неведомых ему верующих. Ему показалось или всё-таки на него смотрела беловолосая девушка? И вправду! Сейчас она как-то с излишним напрягом смотрит, вроде, на амвон.

Но вот осторожный взгляд блондинки скользнул по верху толпы, потом к окну рядом с Владимиром… Вдруг их глаза на миг встретились, и тут же она устремила свой взор на благословляющего толпу священника. Однако этого мимолётного соприкосновения взглядов было достаточно, чтобы Павшук кое-что уловил. «Некоторые познания в психологии меня не обманывают, – с удовлетворением резюмировал он. – Я девушке любопытен… Хотя сколько в её глазах невыразимой тоски и даже боли! Словно у птицы, заточённой в клетку».

* * *

Тем временем священник уже начал церемонию, обходя с кадилом присутствующих. Все склоняли головы и усиленно крестились. Подошёл черёд и группы странных прихожан. Они все повалились в пол, отвешивая поклоны перед настоятелем храма. Остались стоять лишь мужчина с седой бородой и та статная женщина с голубоглазой девушкой. Хотя они тоже истово молились и клали поклоны перед батюшкой.

Наконец, литургия закончилось, люди начали покидать церковь. У всех на лицах отражалось состояние, будто они только что прикоснулись не иначе как к святой плащанице.

Почти сразу вышли и те фанатики. Вслед за ними направился к выходу и журналист. Неожиданно рядом остановилась знакомая Настасья Петровна:

– Что, милок, понравилась тебе наша церква̀?

«Милок» развёл руками:

– А как же!

Затем Павшук наклонился к бабуле:

– Мать, а вон это – те самые кулугуры, о которых вы говорили?

Бабулька махнула недовольно рукой:

– Они самые, поганцы! Не хочу даже о них говорить.

Её спутница с не меньшим осуждением бросила:

– Сатанисты они, а не верующие.

И обе старушки торжественно удалились прочь.