Читать книгу Гряда, или Чёрная сторона луны - Анти Фимас - Страница 9

«Главное затемно найти пристанище», – загадывал Павшук. По времени он прикинул, что уже скоро приедет в Лещёво.

Разумеется, Владимир заранее позвонил из редакции в администрацию посёлка, интересуясь обстановкой, и его обнадёжили, что у них имеется некая гостиница, переделанная из «Дома колхозника». Хотя по накопленному в командировках опыту журналист знал, что это не гарантирует, будто в забытой сельской глуши найдётся приличное жилище.

Попутно на ум пришло и другое: «Не удивительно ли, что судьба направляет меня в забытый богом край, откуда родом мой отец». Правда, у Павшука не было ни единой его фотографии. Там, где отец и мать были вместе, родительница аккуратно разрезала снимки пополам, и затем изображения экс-супруга полетели в мусорное ведро вместе с неудавшимся браком. Они развелись, когда Владимир ещё под стол пешком ходил, потому он лишь знал, что того звали Григорий. Но что он был за человек? Мать мрачно отмалчивалась. Только когда Павшук подрос, она нехотя поведала, что Григорий отличался жестоким характером, и отпечаток горькой жизни так повлиял на женщину, что она больше не выходила замуж.

* * *

Что касается райцентра Лещёво, то он являлся в старину колонией поволжских немцев. Два с лишним века назад они заселили эти степные территории вдоль Волги. Точнее, колонисты были выходцами из различных стран Западной Европы – среди них встречались скандинавы, чехи и французы, но основную массу составляли жители германских княжеств, которые от бесконечных войн готовы были бежать куда угодно! Однако для русских они всё равно были «немцами». Их призвала сюда своим манифестом императрица Екатерина II, обещая свободные – не хуже, чем в неосвоенной ещё Америке – земли и массу льгот, дабы переселенцы удобно устроились.

В результате на территории, равной приличному европейскому государству, взросли сотни колоний со своеобразным бытом и культурой. Правда, все колонисты делились строго по главному признаку – одни являлись яростными католиками, другие – протестантами различного толка. И нынешнее Лещёво изначально было немецкой колонией Туссенбах. Его улицы педантично изгибались под углом в девяносто градусов; дома, амбары, хозяйственные постройки закладывались основательно из камня и с учётом европейской архитектуры. Кирхи возводились такой высоты и красоты, что приезжавшие к мимо крестьяне долго чесали «репу», глядя вверх от изумления. Впрочем, это не меняло отношения тамошних жителей – как казаков, так и азиатов-степняков – к немцам. Они старались при каждом случае сотворить гадость «пришлым», приговаривая: «Ишь, понаехали, басурмане!..»

После того, как немцев перед войной объявили предателями советской родины, их скопом отправили в товарняках в заснеженную Сибирь и пустынный Казахстан. А ещё тёплые очаги резво позанимали строители «нового общества». Правда, с расселением последних посёлок стал стремительно захеревать, так как дома и дороги практически не ремонтировались. Адепты «красной» религии бескомпромиссно верили: чистота и порядок – пережиток проклятых буржуев. И ни в коем случае нельзя отвлекаться на такие мелочи, когда ты занят более важным делом – построением коммунизма. Они даже для пущей убедительности поставили огромную фигуру своего идолища, который протянутой вперёд рукой звал их в дальнюю даль, в светлое будущее… Новые хозяева запущенного до неузнаваемости посёлка даже обижались, коли их в шутку тоже называли «немцами».

И вот теперь, неисповедимыми путями Павшук оказался в этих местах. «Не странно ли?» – подумал он снова.

* * *

Внезапно автобус начал притормаживать. Сквозь липкую дремоту Владимир с наушниками на голове едва услышал встревоженные голоса пассажиров. Он приоткрыл веки и увидел, как все прильнули к широким окнам – рядом с дорогой что-то случилось.

Автобус стал двигаться медленнее, так как впереди скопился транспорт. Журналист тоже перевёл взгляд туда, куда глядели остальные.

Вдоль обочины шла густая лесопосадка, и в ней суетилось несколько человек; кое-кто из них был в штатском, другие – в полицейской форме. На обочине также стояли одна полицейская машины и один белый фургон с синими полосами на котором читалось: «Лаборатория криминалистическая»; рядом виднелся ещё зелёный УАЗик.

Присмотревшись пристальнее, журналист понял, что люди суетятся вокруг серебристого «Хаммера». Здоровенный джип почти полностью заехал в кювет. Его задняя дверь была распахнута, и на фоне чёрных сидений манекеном застыл труп молодой блондинки. Почти посредине её светлого костюма алел кровавый цветок смертельной раны.

От жуткой сцены Владимира даже передёрнуло. Но тут же цепкий взгляд журналиста уловил, как двое в штатском заглядывали внутрь машины, а третий что-то записывал в блокнот. В это время из лесопосадки стали выносить на носилках человека, и его рука безвольно упала. Интуитивно Владимир понял, что это – ещё один труп. Но каким образом он очутился так далеко от машины? Убийство? Профессиональное нутро корреспондента аж засвербило: «Сейчас бы выяснить, что там происходит…»

Увы, надо было продолжать свой путь.