Читать книгу Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - Антология, Питер Хёг - Страница 270

На плитах каменных, соседствующих с влагой,

Где днем и ночью спит слепой старик с багром,

Где часто ветреник проходит с тонкой шпагой,

Сопровождаемый всегда ростовщиком, —

Ты свет увидела, и знала ты измала

Прикосновенье лишь к ногам горящих плит,

И жалась, смуглая, к подножью пьедестала,

Где мнится путнику звон вычурный копыт

Коня роскошного, на коем рыцарь бритый

С лицом Нечистого и панцырем покрытый

Жезл в бронзовой руке налево повернул.

Здесь у кирпичных стен ты вслушивалась в гул

Томивших радостью тебя богослужений,

Месс с причтом золотым у дожеских гробниц,

Здесь лет в четырнадцать ты припадала ниц,

Молясь: боялась ты соседских осуждений

За мимолетный грех, приплывший на корме

С веслом плескающим, свершенный в сладкой тьме

Апрельской полночи у храмовой абсиды…

Ты из объятий тех гроша не унесла, —

Лишь сладострастный плеск влюбленного весла

Да сердце полное младенческой обидой.

А после в кружевном большом воротнике

Сияла во дворцах, окружена рабами,

Виолам праздничным внимала вдалеке,

Томилась и цвела беспутными ночами,

И золото волос твоих пленяло кисть,

И славили твою беспечную корысть…

Когда же ты была застигнута нежданно

Болезнью, старостью, забвеньем, нищетой,

Перевезли тебя на лодке безуханной

Под алым рубищем лагуной голубой,

И дочь твоя, дитя, которой ты не знала,

На плитах каменных под ливнями дрожала,

Похожа на тебя, курчава, как и ты,

Дитя лагунное красы и нищеты…

Дитя Венеции! Тебя я знаю ныне.

Когда с Бедекером исписанным к картине

Прославленной я путь причудливый ищу,

Среди убожества о прошлом не грущу,

Хотя и не забыв совсем о Чайльд Гарольде,

Склоняюсь, проходя, под влажное белье,

Из переулка вдруг мне личико твое

Мелькнет, и слышу я привычный возглас «Soldi!»,

Как легкий ветерок по струнам тростника…

Но, помня издавна все наставленья гидов,

Пристрастья к нищенке улыбкою не выдав,

Вхожу в прохладный храм, – взволнованный слегка, —

И прямо к алтарю иду без колебанья,

Где фра-Антонио уж обещает стать

Мне на день идолом научного мечтанья, —

Так изумительно умел он птиц писать…