Читать книгу Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман - Антон Дюваль - Страница 9

Очнулся де Лавон в сумрачной комнате, освещенной лишь догоравшей на подсвечнике свечой. Рядом сидела девушка, судя по всему служанка. Облокотившись об спинку стула, она мирно спала.

Де Лавон лежал на кровати резного дерева, из тех, что изготовлялись во времена Карла IX7. На графе была новая рубашка, расшитая золотом.

Блуждая по комнате взглядом, Эмиль догадался, что находится в доме какого-то господина, который судя по всему, нашел его в горах. За окном была глубокая ночь. Граф мог на всех основаниях оставаться в доме хозяев, до полного выздоровления, но чувства мести, побуждало его вернуться домой, и расправиться с женой, за все ее злодеяния.

Поднимаясь с кровати, де Лавон ощутил жгучую боль раны. Как можно тише он оделся и спустился вниз. Словно вор, граф покинул гостеприимный дом и найдя у коновязи свою лошадь, помчался в свое имение.

Подъезжая к дому, Эмиль посмотрел на угол третьего этажа замка. В том окне, где была их спальня, горел свет. «Быть может, она сейчас переживает за меня?», – утешал себя де Лавон, не сводя глаз с горящего окна.

Подъехав к решетчатым воротам, граф постучался. Увидев, что хозяин едва держится в седле, Томас незамедлительно открыл ворота и впустил его во двор. Слуги помогли слезть де Лавону с лошади, и проводили до дома. Приближаясь к дому, Эмиль попросил одного из слуг, ждать его с лодкой, возле озера.

– Г-н граф! Мне сообщить графине о вас, она уже три раза осведомлялась о вас?

– Не надо.

Де Лавон поднимался по лестнице, с смутным чувством ненависти и любви. Наконец, его привели в их с графиней покои. Графиня подбежала к г-ну де Лавону, пытаясь притронуться к его лицу, но граф, не дал ей этого сделать.

– Боже мой, Эмиль, что с вами? – увидев, что граф держится за бедро, Маргарет воскликнула: – Вы ранены? Эй, кто-нибудь, лекаря!

– Не тревожьтесь сударыня, я сам в состоянии позвать себе лекаря, – сказал де Лавон, ложась на кровать.

В туже секунду, в комнату вошел лекарь и, начал осматривать рану.

– Что с вами случилось? – спросила графиня.

– И вы еще спрашиваете Марго? – спросил де Лавон, с укором поглядев на супругу.

– Почему вы на меня так смотрите, и где лорд Глайд?

– Оставьте нас, – повелел граф, слугам.

– Простите, господин граф, но я еще не осмотрел вашу рану, – сказал лекарь.

– Оставьте, я сказал! – слегка повысив голос, повторил свое повеление де Лавон.

Кланяясь слуги и лекарь, покинули комнату, а Маргарет став на колени возле кровати, начала целовать его руки.

– Вам больно? – спросила графиня.

– Очень больно сударыня, очень, – признался де Лавон.

– Я верну лекаря, – графиня хотела бежать к двери, но де Лавон остановил ее.

– Не утруждайте себя, лекарь мне не поможет.

– Но ведь вы, не так уж серьезно ранены, к тому же, на рану уже кто-то наложил швы.

– Меня тяготит не рана, а предательство людей, которым я так доверял. Своим явлением с того света, я помешал вам примерить, наряд вдовы.

– Что вы такое говорите, Эмиль, вы бредите? – с растерянной улыбкой спросила графиня.

– Напротив, я пришел в себя, а до этого я бредил.

– Ничего не понимаю.

– Вы молились на ночь? – неожиданно спросил де Лавон, поднимаясь с кровати.

– Да, но почему вы спрашиваете? – робко спросила графиня.

– Не хотите ли вспомнить, какой-нибудь грех, который терзает вас не первый день?

– Что вы хотите этим сказать, супруг мой?

– Молитесь скорее, потому что вы сейчас умрете.

– Умру? Но я слишком молода, чтобы умереть.

– Я тоже был слишком молод, чтобы умирать, однако, рука вашего братца поднялась.

– Что?

– Я готов вам простить все, сударыня, и разбитую жизнь, и вашу неверность, и все- то зло, проявленное мне. Но я не в состоянии простить смерти моего дяди. Вы умрете!

По взгляду супруга, графиня поняла, что тот не шутит. Страх овладел всем ее существом. Маргарет опрометью кинулась к двери, стремясь, во что бы то ни стало, покинуть комнату.

– Куда же вы, мадам? – спросил граф бесцеремонно схватив её за руку, и швырнул ее на пол.

– Мне же больно, Эмиль! – с обидой простонала леди, упав на колени.

Приземление оказалось для неё не самым мягким, ибо колени при падении, пронзила острая боль.

– А вы заслужили, иного обращения? – спросил вопросом на вопрос граф, сев в кресло у двери.

– Я не убивала вашего дядю, это Глайд его отравил.

– Зная о преступлениях Глайда, вы молчали, стало быть, вы причастны ко всему этому!

– Граф, я люблю вас, это Глайд меня уговорил вас погубить, – говорила графиня.

– Я больше вам не верю, сударыня!

Колени болели и ныли, но Маргарет, поднявшись на ноги, попыталась покинуть комнату снова, но наступив себе на подол платья, вновь упала, успев всё же ухватиться лишь за дверную ручку. Ярость, обуяла все его сознание. Не помня себя, де Лавон в два прыжка, очутился возле нее и обхватив ее руками, поднял и бросил на кровать.

– Лучше не пытайтесь сбежать, вам же хуже будет, – зловеще проговорил де Лавон, не спеша, разматывая длинную веревку.

– Н-не-уж-жели… в-вы… – начала графиня, уползая вглубь кровати. – Вы убьёте меня?! – пришёл на смену заиканию, отчаянный крик.

– Да женушка, прощайтесь с жизнью! – продолжал граф.

Молодая женщина вдруг ощутила, как неприятный холодок поселился в груди, и в животе.

– О, прогоните, но не убивайте! Я молода! – без устали продолжала молить графиня.

– Что бы вы испортили, еще кому-нибудь жизнь? – спросил де Лавон, принявшись хладнокровно ее связывать.

Графиня, сопротивлялась с яростью голодной волчицы. Вцепившись зубами де Лавону в руку, она поцарапала ее, как дикая кошка. Ногами и руками она принялась яростно его колотить и вырываться, за что Эмиль дал ей пощёчину. Резко схватив, он перевернул её на живот, продолжая связывать, ей сзади руки.

Закусив до крови нижнюю губу, чтобы сдержать сердитые слёзы обиды и унижения, Маргарет не теряя надежды вырваться из рук деспота, продолжала сопротивляться, издавая жалобный плач.

– Клянусь, я уйду в монастырь.

– Нет, – невозмутимо проговорил де Лавон, поставив колено на её спину, чтобы она не вырывалась.

– Дайте хоть, до утра пожить!

– Нет, умрешь сейчас!

– Ненавижу, гореть вам в Аду, палач!

– Вы окажетесь там раньше меня, сударыня, – усмехнулся граф. – Идемте!

Он схватил край веревки, и набросив на нее плащ, повел во двор, туда, где их уже ожидал слуга, которого граф попросил ему помочь.

– Куда вы меня тащите? – дрожащим от подступившего кома в горле и слёз, выдавила из себя Маргарет.

– К черному озеру, оттуда вы никогда больше не выберетесь, – ответил де Лавон.

Было прилично темно. Полную луну закрывали тучи, обагренные первыми отблесками грозы. Впереди было огромное озеро, отражающее бурое небо, затянутое большими багряными тучами.

Время от времени, широкая молния, озаряла все небо, извиваясь над погнувшими от частых ветров, ивами. В воздухе чувствовался легкий, прохладный ветерок. Мертвое молчание тяготело над природой, земля была влажная и скользкая от недавнего дождя, от опавшей листвы, пахло сыростью.

Уже было около полуночи, когда граф, привел Маргарет к черному озеру. Возле реки их ждала лодка. Графиня, кто так смиренно и обреченно вела себя по дороге, упала на колени и протянула к графу руки… «Граф», – взмолилась она, – «простите меня, я ведь люблю вас».

У г-на де Лавона сжалось сердце и ему захотелось отменить казнь. В отличие от графа, у его слуги, этот инцидент, почему-то не вызвал ни капли жалости. Несмотря на свой небольшой рост, слуга проворно схватил бывшую графиню за руки, и волоком втащил в лодку.

– Остановись! – вдруг невольно воскликнул де Лавон.

Слуга остановился и повернул к нему свою ужасно мерзкую физиономию, которая, и в былые времена производила на г-на де Лавона неприятные впечатления, но в ту ночь, особенно. Пронизывающе взглянув на графа, единственным глазом, по той простой причине, что левый глаз был безжизненно затянут бельмом, слуга вдруг спросил зловещим голосом:

– В чем дело, хозяин?

– Ничего, – ответил твердо де Лавон, внезапно решив, доделать начатое.

В отблески молнии, графу показалось, что его слуга, садясь в лодку, без причины улыбался отвратительной улыбкой.

Граф вынужден был также плыть с ними – так как одному приходилось грести, а второму – следить, чтобы графиня не перерезала веревки и не сбежала.

На середине озера, граф убрал весла и бросил Маргарет в воду. Падая, леди испустила пронзительный крик, который было слышно за четыре лье. Де Лавон видел, как она беспомощно извиваясь, опускается на дно. Не в состоянии больше ее не видеть, не слышать, граф закрыв руками уши, распорядился плыть быстрее к берегу. Не помня себя и не видя ничего вокруг, Эмиль спешным шагом, отправился в сторону замка.

Вернувшись в свою комнату, де Лавон не раздеваясь, упал на кровать.

– Г-н граф, не изволите переодеться? – озабоченно спросил Томас, войдя в спальню.

Эмиль, не желал ни с кем разговаривать и хотел было прикрикнуть на слугу, но все слова, застряли у него в горле. Язык был так же обессилен и изнеможен, как и вся его плоть. Как это ни мучительно было, но де Лавону пришлось уступить Томасу, позволив снять с себя одежду.

Свежее надетое белье, не согрело и не успокоило графа. Юноша дрожал от ярости и от страха, настолько сильного, что у него стучали зубы. В ушах продолжал стоять дикий крик супруги.

После ухода слуги, Эмиль накрыл голову одеялом, намереваясь забыться сном. Однако, это было не так-то просто. В глазах у него было, то искаженная физиономия лорда Глайда, то умоляющее лицо графини де Лавон.

В комнате было темно и тихо, и лишь в своей клетке, беспокойно ворочался попугай. Со двора доносился звон колокола из часовни, во всем же остальном, царили мир и покой.

Усталость взяла свое, и без того, неясные мысли начали путаться и нарушать ход событий. Граф почувствовал, как с него постепенно начало спадать напряжение, ненавистные образы затуманились, и только сердце продолжало усиленно биться, но затем и оно успокоилось. В какой-то момент де Лавон, даже начал видеть, какой- то странный сон.

Снилось ему: светлое летнее утро, будто он идет по цветущему полю, и собирает удивительной красоты цветы. На душе его было легко, весело… По полю бегала Марго, ловя таких же беззаботных бабочек, как и она сама. Вновь граф видел ее улыбку, слышал ее звонкий смех, ее очаровательные зеленые глаза. Увидев его, графиня с радушием протянула к нему руки, но едва он захотел подойди к ней, как на его пути появился тот самый огненно-рыжий слуга, что присутствовал при казни. « Пойди, прочь, ничтожество!», – прикрикнул на него граф, на что, тот рассмеялся, зловещим противным смехом. « Граф убил свою жену!», – крикнул слуга, продолжая смеяться адским смехом, обнажив длинный зуб, торчащий из-под губы. « Я убил двух человек», – не менее ужасное, вдруг вспомнилось Эмилю.

Граф вздрогнул и как ужаленный, вскочил с постели… Сердце его бешено билось, в горле.

– Граф убил свою жену! – повторил вдруг попугай, – Какой же ты болван, Томас!

– Это попугай… – успокоил себя граф, и лег обратно в постель.

Эту фразу попугай услышал, когда сидел в библиотеке. В тот день Маргарет читала вслух графу, какую-то книгу, о неверной жене. Дойдя до предложения, « граф убил свою жену», графиня де Лавон неожиданно побледнела, а из ее глаз покатились слезы. Тогда Эмиль не понял, истиной причины расстройства супруги, поэтому принялся ее утешать.

«Кто бы мог подумать, что эта фраза, станет для нее пророческой, – подумал де Лавон. – Выходит она думала, что я с ней поступлю точно так же, поэтому и боялась мне обо всем рассказать».

Подумав об этом, Эмилю на душе, стало не выносимо тяжело. Как назло, попугай запомнил именно эту фразу, возможно по той причине, что графиня еще не раз повторяла: « граф убил свою жену».

Между тем, послышалось, как об стекло бьются капли дождя. Тучи, которые де Лавон видел на западе, во время казни жены, обложили теперь всё небо. Ярко блеснула молния и осветила своим светом всю комнату.

«Последняя гроза в этом году», – подумал граф. Вспомнилась ему и одна из первых гроз… Точно такой же гром, гремел когда-то в лесу, когда в его дом постучалась леди Глайд и ее подлый любовник. В тот, значимый для графа вечер, в болотных глазах милого создания, светился страх.

Потеряв всякую надежду уснуть, де Лавон поднялся и сел на кровать. Тихий шорох дождя, постепенно превратился в шум, который граф так любил, когда его душа была еще свободна от грехов… Теперь же этот шум, показался ему жутким. Удар молнии следовал за ударом.

– Граф убил свою жену! – на свою голову крикнул попугай…

Эта, была последняя его фраза… Закрыв в слабовольном страхе глаза, де Лавон нащупал в темноте пистолет и зарядив его, пальнул. С криком и трепетом, птица забила крыльями и упала на дно клетке.

– Вот и еще, одна загубленная душа, – сам себе проговорил де Лавон.

«Ну ладно этого негодяя Глайда, а ее то за что, она ведь никого не убила? – ужаснулся собственной мысли де Лавон. – Боже, что я натворил! Но с другой стороны, лорд Глайд говорил, что она тоже хотела моей смерти. Значит она знала о намерениях любовника и молчала. Выходит она была причастна к смерти моего дяди. Я думал что она меня любит, а это был всего лишь, гнусный спектакль. Осел, слепец, наивный мальчишка. Я был обманут, и кем? Обманут той, которую любил больше жизни, которой доверял, ради которой поступился родовой честью. Теперь убив убийцу, я сам стал убийцей. Моя честь, еще больше посрамлена, и эту грязь уже ничем не смыть».

Тут граф посмотрел на свою руку, державшую по-прежнему пистолет. « Смыть! – вдруг пришла лукавая мысль в голову де Лавона. – Смыть позор, можно только кровью!».

Зарядив пистолет вновь, юноша на этот раз, приложил дуло к виску и закрыв глаза, сам себе проговорил:

– Ничего, сейчас я смою грязь с твоей чести, граф де Лавон, и через минуту буду с тобой, милая.

Молодой человек нажал на спуск, но пистолет издал лишь щелчок. «Осечка», – подумал граф, выронив пистолет. Затем де Лавон почувствовал, как из-под ног уходит земля. Он попытался дойти до кровати, но ноги его уже не слушались, и юноша упал на пол. Ему показалось, что он падает в глубокую, темную яму. И больше де Лавон, ничего не чувствовал.