Читать книгу Олёнка. Часть 2. Любовь и самоизоляция - Антон Никитин - Страница 5

Однако вернуть Ольгу оказалось не просто. Да, мы общались, но не могли снова поймать ту волну, которая несла нас совсем недавно. У неё продолжался завал на работе, как-то в десять вечера она написала мне, что ненадолго забежала домой и снова собирается в офис, потому что завтра к девяти утра ей надо подготовить кучу документов. Я вспомнил, как в годы моей юности, когда я работал в рекламном агентстве, мы ждали очень крупного клиента и я остался в офисе на ночь, чтобы подготовить презентацию. В те времена презентацию надо было не только написать на компьютере, но и распечатать слайды. Цветные слайды. Не на бумаге – на плёнке. На печать одного слайда уходило несколько минут, а иногда приходилось переделывать. Мне удалось поспать только пару часов в кресле под утро. Этот трудовой подвиг несколько поднял меня в глазах моего руководителя, но лично для себя я сделал вывод, что такой график мне не нравится. Я не понимал, как можно настолько закабалить себя работой.

Я старался не забивать чат сообщениями о том, как я скучаю, чтобы не спугнуть Ольгу. У меня образовалось свободное время, которое я заполнял непривычными для себя занятиями.

По выходным я стал ходить в торговые центры. Раньше меня никогда не привлекало такое времяпрепровождение. Более того, когда я видел пары с колясками, которые приходили в торговый центр, чтобы провести там целый день, я считал, что у таких людей не всё в порядке с головой. Я и сейчас так думаю. Но как-то утром в февральскую субботу я проснулся и задумался, чем бы мне заняться. Ольга по-прежнему была на работе. Студию керамики, куда я ходил в декабре-январе по совету Наташи, я бросил, так как понял, что лепка – не моё. Я спросил у сына, не хочет ли он сходить со мной в парк или на батут и услышав отрицательный ответ, неожиданно сам для себя поехал в торговый центр. Официально – для того, чтобы купить себе штаны. На самом деле мне просто нечего было делать. Я купил штаны, а потом ещё одни, а затем ещё двое, а также две куртки, две футболки, четыре свитера и несколько рубашек. Не за один раз – я растянул удовольствие на несколько выходных. Мне понравилось ходить по магазинам, брать в руки разные вещи и представлять, как они будут смотреться на них. Иногда я делал снимки в примерочных, чтобы отправить их Ольге, но не отправлял. Я не мог найти верный тон в общении с ней.

В перерывах между Gap и Cropp’ом я садился в Coffeeshop выпить чашку чая или глега – мне понравился этот пряный скандинавский напиток с брусникой. Я размышлял, что между мной и Ольгой. Почему мне было так плохо, когда я с ней расстался? Почему она не пишет мне сама? Не понимает, что в этот сложный период мне нужно знать, что она думает обо мне? Я вспомнил, как на следующий день после нашего разрыва я наткнулся на её анкету в Тиндере. Тогда меня охватила злость и горечь. Вот значит, как? Меня упрекала в том, что я завёл вторую анкету, а сама в это время не выключала свою? Всё то время, когда мы встречались? Я вспомнил один разговор с Соней. На каком-то из свиданий – кажется, мы ещё не целовались даже – я шутливо сказал, что не хочу, чтобы она заходила в Тиндер. Она совершенно серьёзно ответила, что выключила анкету и предложила мне свой телефон, чтобы я проверил. Я был настолько впечатлён, что рассказал об этом Свете на следующей консультации. «Сейчас это большая редкость, чтобы женщина дала свой телефон мужчине», – подтвердила психолог.

Кофейня располагалась на балконе над ледовым катком. Моё внимание привлёк мужчина, он учил кататься на коньках сына, которому на вид было лет пять. Малыш часто падал, но вставал и снова ехал. Я завидовал им. Вспомнил, как хорошо мы проводили время с моим сыном, как я учил его кататься на велосипеде, играть в футбол и собирать железную дорогу, но в каждом из этих воспоминаний была какая-то червоточинка. Когда он долго не мог освоить беговел я бывало выходил из себя и либо читал ему долгие нудные нотации, либо повышал голос. В футбольные секции Дима ходил несколько лет, но занятия так и не привили ему любовь к спорту вообще и к данному конкретному виду в частности. Помню, как-то я наблюдал, как ему в ноги во время игры попал мяч, а он не понимал, что с ним делать. Остальные ребята старались обыграть соперника, дать пас, забить гол, а мой просто бегал по полю за другими без какой-то определённой цели. К железной дороге, которую я купил за сто долларов на Амазоне, он отнёсся прохладно. Но несмотря на всё это раньше мы проводили больше времени вместе. А теперь он при первой возможности садился за компьютер и часами изучал программирование. Я пытался составить ему компанию, но его не заинтересовали конструкторы по робототехнике, которые я покупал, и через какое-то время я сдался.

Я смотрел на свои увесистые пакеты с одеждой и испытывал лёгкий стыд из-за того, что потратил кучу денег на вещи, которые в принципе были мне не особенно нужны. Я переживал из-за того, что сорю деньгами в торговом центре. С другой стороны, мне было приятно, что у меня есть красивые вещи. Приближалась весна и я старался выглядеть лучше. Наверное, так объяснила бы моё поведение Света. А может, дело было в том, что вещами я пытался заполнить какую-то внутреннюю потребность, только не понимаю, какую. В желании хорошо одеваться и получить одобрение со стороны окружающих? Подтвердить свою финансовую состоятельность? Компенсировать тяжёлое детство?

Я вспоминал своё отрочество, когда у меня были одни ботинки, один свитер и одна куртка. Когда я попал в институт, то обнаружил, что большинство моих сокурсников одеваются гораздо лучше меня. Мама как-то увидела в ближайшем магазине турецкий свитер из акрила, на котором был изображён скейтбордист. Она пришла домой расстроенная, потому что у неё не хватало денег. Она подумала-подумала, и заняла деньги у соседки. И купила-таки мне тот свитер, который оказался довольно холодным, но все-таки это было лучше, чем ничего.

В университете я стеснялся своей потрёпанной и немодной одежды и при каждом удобном случае старался покупать новую. По этому поводу у нас с мамой часто случались скандалы. Она не одобряла большинство моих покупок, причём делала это так, чтобы я чувствовал свою ущербность и неспособность выбрать что-то стоящее. «Это просто тряпка», – прокомментировала она куртку, которую я приобрёл в «Крестовском» с премии в рекламном агентстве, куда устроился на третьем курсе. «Твои ботинки развалились после первого же дождя», – она бросила их из прихожей в комнату, разбудив меня как-то утром таким несколько садистским способом.

На всех этапах моей жизни я любил покупать красивую одежду, когда была такая возможность.

Некоторые из своих покупок я помню до сих пор. Замшевые «дезерты» на кожаной подошве. Первые в моей жизни пятьсот первые «ливайсы». Глядя в зеркало в примерочной фирменного магазина в Столешниковом переулке, я отметил, как классно они облегают мои бедра и подчёркивают выступающие места. Чёрные джинсы Calvin Clein, которые я носил вместе с чёрной же майкой – Саша Михалев, мой однокурсник, назвал меня как-то в этом наряде «плейбоем». Красный итальянский свитер на молнии, который я просто обожал. Фланелевая рубашка в бежево-коричневых тонах, я заносил её буквально до дыр на локтях и выбросил только тогда, когда она превратилась в лохмотья, в которых даже на помойку стыдно пойти. Шерстяной скандинавский свитер aran – лёгкий и тёплый, если бы его не съела моль, я бы одевал его до сих пор.

Я переживал, когда у меня не было денег на понравившуюся вещь. Когда я учился на втором курсе, в ГУМе увидел замшевую куртку в стиле патчворк, за которую просили двести баксов. У меня, конечно, столько не было. А если бы и было, я бы наверное, не стал бы тратить такую кучу денег на себя. Или стал бы? Я постоял у прилавка минут пять, а потом развернулся и побрёл домой.

В феврале 2020 я держал в руках красную клетчатую рубашку из плотного хлопка и воображал, как буду носить ее… скажем, в апреле. С этой рубашкой хорошо сочетались джоггеры с муаровым узором и бейсбольная куртка. Я никогда в жизни не носил джоггеры, да ещё и расцветки, напоминающей хаки, но подумал, что весна – хороший повод почувствовать себя молодым.

Осталось только дождаться Ольгу.