Читать книгу Олёнка. Часть 2. Любовь и самоизоляция - Антон Никитин - Страница 7

Глава 4, в которой я чищу картошку и размышляю о смысле жизни

Оглавление

Неделя прошла, как и предыдущие две. Ольга по-прежнему работала допоздна и не находила на меня времени. Я пытался заменить личное общение дистанционным – слал ей сообщения, фото, записывал аудиопослания… и ничего не получал в ответ. То есть не то, чтобы совсем ничего. Она отделывалась смайликами и короткими фразами. Во мне копилась обида. Несколько раз я порывался написать что-нибудь резкое, потому что меня бесила неопределённость, повисшая между нами. Уж лучше снова один, чем в такой двусмысленной ситуации. Я прикладывал массу усилий, чтобы удержать себя в руках. В памяти ещё свежо было воспоминание о том, как я катался по полу, рыдая из-за нашего разрыва.

Что касается Светы, своего бывшего психолога, то о ней я почти не думал. Я уже не злился на неё, но и не испытывал желания связаться ней или зайти в Скайп, почитать, что она ответила на моё короткое прощание. Для меня было очевидно, что она не помогла мне. Но, что более важно, я понимал, что совсем не переживаю по поводу её отсутствия.

Я стал осторожно планировать наше с Ольгой будущее. Раз основное препятствие это мой брак, то, может, мне уйти? Это имело смысл даже безотносительно ситуации с Ольгой. Дома у меня было неладно. Мы ссорились с женой и по крупным поводам, и по мелочам. Мне казалось, что она придирается ко мне и не уважает меня. Как-то я пожарил на ужин картошку. Не то, чтобы специально готовил сюрприз, но подумал – я всё равно дома, она придёт с работы поздно, а тут хотя бы гарнир уже готов. Ну и к тому же я любил жареную картошку. И вот я стою перед двумя пакетами и выбираю. Почему-то в обеих пакетах плоды были грязными. «Продается же чистая», – подумал я раздражённо. Почему бы не купить такую, чтобы потом не возиться?» Но делать было нечего. Я полез в один пакет и выяснил, что там картошка склизкая. В другом лежала сухая. Я выбрал сухую, а вечером Лиза устроила мне выволочку потому что в первую очередь надо было использовать те овощи, которые уже начали портиться.

В другой раз жена отправила меня в магазин с наказом купить мясо. Какое – она не уточняла. Я купил, и конечно же, это бы не то мясо. Какое-то неправильное. Которое она не умела готовить. Тогда я сам его приготовил – нашёл рецепт в интернете. Мы с сыном с удовольствием съели, а Лиза не стала.

Таких мелочей было много. Сосиски полагалось варить обязательно в кожуре, а если я забывал об этом правиле, то жена отказывалась их есть. Как-то я постелил себе простыню, а Лиза устроила мне скандал, потому что оказывается, это была её личная простыня, о чем я не подозревал за предыдущие десятилетия совместной жизни. И так далее. И тому подобное. Когда мы ссорились, она переставала со мной разговаривать. Не то, чтобы мы раньше мило щебетали друг с другом при каждом удобном случае, но… это молчание давило. Как будто по дому разливалась какая-то вязкая субстанция и приходилось брести в ней, как в тине, преодолевая сопротивление и тратя силы там, где должны быть тишь да гладь, да божья благодать. Позже, когда Оля рассказывала мне про своего мужа, она говорила, что он вёл себя точно так же, а она не могла долго это терпеть. У них с мужем была условная фраза, которую произносила Оля каждый раз, когда хотела помириться: «Дяденька, прости засранку!» А вот у нас с Лизой такой фразы не было.

Были и вещи посерьёзнее. Когда мы выбирали школу, я предлагал ближайшую, потому что до неё идти было две минуты – дворами, а до той, которую наметила Лиза, – двенадцать минут быстрым шагом, причём через дорогу с нерегулируемым перекрёстком. Лиза мотивировала своё решение тем, что «её» школа считалась более продвинутой, более качественной. Когда я спросил, на основании чего она сделала такой вывод, то услышал, что «это все знают». Как вы думаете, в какую школу пошёл наш сын? Куда его проходилось водить за руку вплоть до середины четвёртого класса, хотя в другую школу он мог бы ходить самостоятельно уже наверное, класса со второго? Но дело не только в этом. Когда ребёнка официально зачислили в первый класс, произошла масштабная реорганизация, в результате которой объединились несколько учебных заведений, в том числе те два, из которых мы выбирали, а учителя равномерно перемешались по всем школам. Выбор Лизы потерял всякий смысл. Если он вообще когда-то там был.

Классного руководителя Лиза тоже выбрала сама, и не того, за которую голосовал я. Перед началом учебного года родителям представилась возможность побывать на занятии нескольких педагогов, чтобы определить, какой им больше подходит. Я выбрал молодую женщину, которая устроила неформальный мастер-класс, где интересно было и детям, и родителям. Я посчитал, что она относится к преподаванию творчески, не закостенела ещё в рамках системы. А Лизе понравилась пергидрольная тётка советского образца. С ней у меня как-то произошёл конфликт. Когда мой сын пришёл в школу после болезни, она поставила ему двойку и приписала: «Надо чаще на уроках появляться». Я при встрече заметил ей, что ребёнок вообще-то болел, у него и справка есть, на что она ответила, что знает, откуда берутся такие справки. Я буквально остолбенел, а потом, не выдержав, обозвал её дурой. На следующем классном часе она распиналась перед другими родителями о том, что некоторые папы ведут себя совершенно по-хамски. Лиза пришла с собрания в слезах. Впрочем, она часто приходила с собраний заплаканная, потому что наша училка устраивала выволочки родителям – взрослым мужчинам и женщинам – по любому поводу и без. «Почему я должна терпеть такое обращение?!», – шептала моя жена сквозь слезы. Но потом успокаивала себя: «Но зато она хорошо преподаёт».

Пергидрольная тётка запрещала детям выходить из класса в туалет, и как-то наш сын описался на уроке. Классе во втором, кажется. Он признался мне, что просто побоялся поднять руку и попроситься выйти. Я собирался к директору школы, но жена меня отговорила.

Чтобы развестись, нужны были деньги. Тех, что я зарабатывал, хватало на жизнь, но не более того. Я прикинул, что если съеду в съёмную квартиру, то после уплаты аренды, помощи Лизе, расходов на еду и другие первоочередные вещи, у меня практически ничего не останется. «На что же я буду ходить на свидания в кафе и дарить своей женщине цветы?», – думал я.

Решение сменить работу приходило ко мне не впервые. Я периодически подумывал о том, чтобы сменить поле деятельности, но не мог понять, чем бы я хотел заниматься. Шли годы, я занимался уже опостылевшей работой, жил c нелюбимой женой и боялся что-то менять, потому что не знал, как это делается. Стоял столбом. В прошлом году, видимо, под влиянием Светы, стал пробовать всякое разное: записался на курсы лепки из глины, попытался изучить программирование, прослушал курс про сетевой маркетинг, но меня ничего не зацепило. Я даже не мог найти себе подработку на свободное время, потому что резюме, которые я иногда рассылал, оставались без ответа. Понятно было, что я что-то делаю не так. Но я не мог сообразить, что именно.

Олёнка. Часть 2. Любовь и самоизоляция

Подняться наверх