Читать книгу Лытдыбр. Дневники, диалоги, проза - Антон Носик - Страница 51

[04.10.1991. “Время”]

С тех пор как была опубликована статья “Урок перспективы”, прошло совсем немного времени – но этого недолгого периода хватило, чтобы в жизни автора произошли совершенно драматические изменения. Положение, в котором он сегодня пребывает, можно сравнить разве что с последними месяцами жизни Н.И. Бухарина, когда тот, превратившись внезапно из популярного лидера в главаря троцкистско-зиновьевской банды, со всех сторон слышал от недавних своих почитателей кровожадные призывы и полные презрения реплики. “Предатель! Изменник! Ты продался врагу!” – эти обвинения автору приходится теперь выслушивать чуть ли не ежедневно, всего лишь за то, что в названной статье он имел неосторожность согласиться с несколькими мыслями экономиста Шатнера. Читатели звонят, пишут возмущённые письма, высказывают негодование при личной встрече… Их можно понять, но согласиться с ними трудно.

Строго говоря, в утверждениях Шатнера – что платить за собственную квартиру экономически более оправданно, чем за съёмную, а инфляция не может служить противопоказанием для взятия ссуды на покупку жилья, ибо существует во всех странах, где есть экономика, и никого ещё не отвадила брать ипотечные ссуды, – нет ничего оригинального, что можно было бы назвать его личным открытием. То же самое расскажет вам любой чиновник в любом банке – что своя квартира лучше, чем съёмная, и что зарплата растет быстрее, чем инфляция. Отличие здесь состояло не в утверждении, а в способе изложения.

В отличие от банковских “оптимистов за зарплату”, Шатнер исходил в своих рассуждениях из трезвой оценки действительности. Сравнивая съём квартиры с покупкой, он не называл последнюю “сбывшейся мечтой” или “сном, который на Родине становится явью” (лозунги из коммерческой рекламы дорогостоящих строительных проектов). Он говорил о том, что покупка квартиры может оказаться меньшим злом, если сравнивать её со съёмом. Может оказаться, но совершенно необязательно окажется. Он не советовал покупать квартиры, не советовал брать машканты. Он советовал только одно: не идти на поводу у расхожих стереотипов и предрассудков, трезво взвешивать все привходящие обстоятельства и основывать решение на чётком понимании альтернативы. В его позиции, таким образом, интересен оказался подход, метод – бесспорно, выигрышный по сравнению и с казенным банковским оптимизмом, и с обречённым репатрианским пессимизмом. Анализ Шатнера отличался всего лишь тем, что действительность рассматривалась в упор, как она есть, без бинокля или очков – будь то розовые или чёрные. Поэтому статья моя называлась не “Урок экономики”, а “Урок перспективы”.

Тем не менее выяснилось, что многие читатели не меньше дорожат своими чёрными очками, чем банковские сотрудники – розовыми. Попытка взглянуть на экономические вопросы без надрыва, без эпитетов и причитаний, в практической, а не политической плоскости, к сожалению, оказалась многим не по нутру. И здесь мне, ренегату, остаётся лишь просить прощения у тех читателей, которых я разочаровал. А те, кому вопрос “как быть дальше” интереснее, чем плач Ярославны по поводу “беспросветного будущего”, приглашаются думать над нашими возможностями и перспективами.

Вот читательница С. из Гило пишет мне: “У меня есть знакомые, которые взяли машканту в 1980 году, и в этом году их выплаты составляют 3700 шекелей на 11-й год. Что же будет на 30-й? Выплата в 1991 году суммы в 3700 шекелей – это более чем две минимальные зарплаты (на самом деле это более чем три минимальные зарплаты. – А.Н.). По-моему, это просто немыслимо, а Вы в то же время пошли на попятную… Любой математик объяснит Вам, что выплатить машканту просто невозможно, на пятый-шестой год сумма выплат превышает минимальную зарплату в стране, на восьмой-девятый год в два раза выше минимальной зарплаты, на 12-й – в три раза выше…”

Прежде всего напоминаю: минимальная зарплата – это не постоянная величина, а переменная, равная, скажем 1221 шекелю 50 агорот, как сегодня, или 1000 шекелей, как год назад. Она постоянно меняется и пересматривается. Поэтому утверждения, что выплаты по машканте через столько-то лет превысят на столько-то минимальную зарплату, являются чисто гадательными, и никакой “математик” не может сегодня сказать определённо: сколько составит минимальная заработная плата в 2000 году и сколько составят в этом году выплаты по машканте, взятой сегодня. Но это, так сказать, методология. Интереснее другой вопрос.

Минимальная заработная плата – кто её получает? Правомерно ли утверждать, что репатрианты из алии-90 пожизненно обречены работать за “схар минимум” (минимальную зарплату)? Мне представляется, что подобное утверждение – сильнейшая натяжка. В первые годы после приезда в страну представители каждой волны алии занимали нижнюю ступеньку социальной лестницы – не только в Государстве Израиль, но и до его основания, в Палестине времён мандата. И если сегодня кто-то получает среднюю заработную плату, а кто-то – максимальную, то это те же самые люди, которые начинали с минимума. Это правило распространялось и на халуцим начала века, и на немецких евреев 1930-х, и на марокканцев 1950-х, и на советскую алию прошлых десятилетий. Тот, кто говорит, что с нами всё будет иначе, что мы не сможем “догнать” даже марокканцев, эфиопов и йеменцев, приехавших раньше нас, кто предлагает исходить из допущения, что через десять лет все мы будем получать “схар минимум”, – либо совсем в грош не ставит алию-90, либо кривит душой. Использовать заработок врача-репатрианта, подметающего сегодня улицы, в качестве отправной точки для прогнозирования его зарплаты через 10 лет – это эффектный пропагандистский трюк, но для серьёзного разговора он, увы, не годится.

И, наконец, об инфляции. Я писал в своих статьях про 5 %, покуда индекс не вырос на 8 %. В нынешних условиях рост индекса является “абсурдным с экономической точки зрения” (определение И. Модаи), а брать 80 тысяч долларов в долг с привязкой к абсурду мне не хочется. Поэтому я жду, что ипотечные банки, отчаявшись заманить меня существующими условиями, предложат более выгодные. То же относится к строительным подрядчикам: они не заработали тех денег, которые они с меня сегодня требуют. Когда они приведут цену своего товара в соответствие с его реальной стоимостью, – я с удовольствием его куплю. Не раньше.

Таковы практические рассуждения. Исходя из них, я готов уже сегодня брать ссуду на условиях, предлагаемых коммерческими банками, – например, Леуми предлагает студентам ссуду в 5000 шекелей под 16 % годовых (прайм+1 %), а на покупку машины он предлагает ссуду под 21 % годовых. Никто не заставляет Леуми давать такие условия, никто ему их не субсидирует. Ему это просто выгодно. Конечно, под 35 % ему было бы ещё выгодней, но тут уже он вынужден считаться с волей клиентов и возможностями конкурентов.

Наша задача, однако, состоит не в том, чтобы доказать окружающим трагичность собственного положения, а в том, чтобы найти выход из него. Таково моё мнение, и, высказывая его, я не “иду на попятную”, не отказываюсь от собственных слов, а всего лишь отказываюсь превращать собственные экономические наблюдения в плацдарм для политических и идеологических игр. Я хочу, чтобы улучшились условия машканты, чтобы подешевели квартиры, и совершенно не хочу, чтобы за критику машканты меня выдвигали в кнессет или звали возглавить “вооружённые отряды олимовской самообороны, нашу Хагану” (выражение, слышанное мною от оратора на митинге конфедерации “Ам Эхад”). Если за эти простые желания я заслуживаю, чтобы меня пригвоздили к позорному столбу, – горе мне. Впрочем, надеюсь, что эти мои желания разделяет большинство читателей, и это большинство добьётся своего – и от политиков на ближайших выборах, и от ипотечных банков, и от строительных подрядчиков. А любители громких фраз так и будут кричать: “Грабёж! Издевательство! Требуем прекратить геноцид алии из СССР!” Ведь выдвигать подобные лозунги всегда легче, чем учить иврит или работать…[46]