Читать книгу Питомник. Будь осторожен с мечтами… - Антон Павлович Кротков - Страница 14

Ближе к концу месяца у Платона прибавилось забот с детьми. Во-первых, из-за крайней загруженности жены на работе, ему пришлось не только встречать дочь из школы, но и часто самому отводить Эмму утром на занятия. Пока дочь привыкала к учителям и одноклассникам, необходимо было постоянно держать ситуацию под контролем, что называется «в режиме реального времени».

А ещё дважды в неделю к ним на дом стала приходить детский психолог, – специалист по развитию малышей с диагнозом аутизм, а также учительница по рисованию. И это было ещё не всё. Марина как-то сумела договориться с тренером дельфинов из здешнего океанариума, что он станет заниматься с Лукой у себя в бассейне. Жена вычитала в каком-то журнале, что при диагнозе их сына дельфинотерапия творит чудеса.

Вот только при такой плотной загруженности у Воронцова всё меньше времени оставалось на себя, а ведь он очень надеялся, что переезд в загородный дом подхлестнёт его творчество. Приходилось как-то выкручиваться, работать урывками, чтобы выполнить дневную норму. Не всегда это получалось, и тогда в конце дня писатель испытывал недовольство собой и ситуацией вообще: зачем тогда он отказался от журналисткой карьеры и добровольно запер себя в четырёх стенах?! Не для того ведь, чтобы окончательно превратиться в «домохозяйку»! Конечно, это здорово, что можешь много времени проводить с детьми, и всё же…

Однажды, пребывая в таком противоречивом настроении, Платон возвращался с сыном и дочерью из парка, где они не менее двух часов лепили снеговика. А ещё предстояло помочь Эмме с уроками и приготовить ужин. В лучшем случае к собственным делам можно будет приступить не раньше полуночи. «Ничего, наверстаю, – успокоил себя писатель. – Зато вся ночь моя! Никто и ничто не сможет отвлечь меня от работы».

Предстояло заново привыкать к новому режиму, ведь в последние годы он стал почти «жаворонком» и отвык полуночничать. Но слава богу на свете существуют такие, хотя и бесспорно вредные для здоровья, но крайне полезные для творчества, вещи, как крепкий кофе и сигареты…

Был вечер, зажглись фонари. В их мягком свете бесшумно падающие крупные хлопья снега сверкали и переливались, хрустел под ногами свежий снежок. Они шли уже по своей улице и Платон рассказывал детям сказку, которую сочинял прямо на ходу. Получалось недурно, отчего настроение улучшилось. Метров за сто до своего дома им повстречался пожилой мужичок, который, не дожидаясь появления коммунальных служб, энергично махал лопатой у себя перед крыльцом. Незнакомец первым их поприветствовал. Лет шестидесяти, небольшого роста, кругленький, этакий крепенький колобок; уши шапки-ушанки опущены и завязаны бантиком под подбородком, ворот старенького тулупчика поднят. Ничего примечательного в этом толстощёком лице не было, разве что крупное родимое пятно в углу рта, по форме, словно раздавленный таракан. Зато фамилия у «колобка» оказалась необычная – Куш! Семён Янович Куш – так звали соседа. Познакомились. Завязалась беседа. В основном расспрашивал сосед, при этом взгляд его делался особенным – будто оценивающим, когда на лице Воронцова появлялась улыбка.

– Вы давно делали чистку зубов? – неожиданно поинтересовался сосед.

– В каком смысле? – не понял Платон.

– Я дантист-надомник, – пояснил Куш. – В этих местах уже целую вечность обитаю. У меня тут неподалёку раньше дом был, – он неопределённо махнул рукой, – а несколько лет назад переехал сюда в «Новую Венецию». Кстати, не хотите зайти сделать стоматологический осмотр? У меня дома оборудован кабинет… Заодно угощу вас также отличным турецким кофе, сам готовлю на углях по особенному рецепту.

– Спасибо в другой раз – вежливо отказался Платон.

Вечер прошёл так, как он и планировал: едва дети заснули, Воронцов сел за компьютер и работал, не отвлекаясь, до половины третьего ночи, когда вернулась с работы Марина. Она зашла к нему в кабинет – какая-то загадочная и будто совсем не уставшая, в глазах неуловимый блеск. Удивительно соблазнительная в новом облегающем вечернем платье (чаще всего он видел жену в деловых костюмах; Марина вообще предпочитала мужской или спортивный стиль в одежде: обожала носить галстуки и джинсы. Но сегодня у неё на работе было что-то вроде светского раута).

Марина подошла к нему и присела на краешек стола, стала вроде с интересом читать напечатанный им за вечер текст, болтая при этом полуобнажённой, благодаря боковому вырезу юбки, ножкой, но когда он спросил её мнения, ответила рассеянно и невпопад. Платон решил не придавать этому значения, заинтригованный и зачарованный обликом жены. Её вид волновал и немного смущал его, будто он претендовал на что-то принадлежащее ему не совсем по праву, но эта мнимая её недоступность ещё больше заводила Воронцова…

Да, Марина была просто обворожительна в эту минуту – стройная и грациозная как профессиональная танцовщица, томная и чувственная как восточная пери, окружённая незримым облаком тонкого, очень необычного аромата, который подчёркивал её таинственный образ и настроение. Её бархатистые глаза сверкали точно грани чёрного алмаза. Глубокий вырез декольте и боковой разрез юбки откровенно подчёркивали её прелести. Марина словно дразнила его…

Перехватив заинтересованный взгляд, она деланно зевнула, прикрывшись ладошкой, и сладко потянулась.

– Пойду-ка я баиньки в свою тёплую постельку. Что-то я устала.

– А может… – он выразительно взглянул ей в глаза и положил руку на её соблазнительно обтянутое тканью бедро, провёл ладонью по обнажившейся тёплой бархатистой коже.

Она рассмеялась:

– Неужели, Платон Юрьевич, в вас всё же просыпается тот молодой гусар? – И шутливо двумя пальчиками подняла его руку со своей ноги и положила мужу на пах, недвусмысленно намекая, что ничего в этот раз у них не выйдет, и лучше ему поискать что-нибудь возбуждающее в своём компьютере на порносайтах. «Ледяной душ» не охладил, а напротив – вывел обычно невозмутимого и добродушного увальня из себя:

– Не забывай, – ты моя жена! – воскликнул он несколько взвинчено.

Но в ответ же получил материнский снисходительный взгляд, королевскую улыбку и точно рассчитанную капельку яда в ласковом голосе:

– Я понимаю, милый, люди свободных профессий живут страстями, ведь им нет нужды каждое утро вставать по будильнику и тащиться в офис.

– Я просто хочу честности в отношениях!

– Не обижайся, Пупс, и пожалуйста не раздувай сейчас вселенскую драму, у меня осталось не так много времени, чтобы немного поспать. – Марина произнесла это устало с зевком, по-прежнему разговаривая с ним, словно с маленьким мальчиком. Платона это просто бесило, но что он мог?! Не насиловать же собственную жену?

– Я тебя люблю, Пупс, – уже в дверях с улыбкой сожаления оглянулась Марина и чмокнула его воздушным поцелуем.

Через полчаса Платон спустился в кухню, достал из бара бутылку. Как-то иначе справиться с сильным раздражением и душевной болью не получалось.

Хотя с другой стороны, жена в самом деле сильно устаёт на своей чёртовой работе, а он думает лишь о собственных желаниях. Вот и получается, что он обычный эгоист как все мужики! Виски приятно обожгло горло, по мере того, как тёплая волна разливалась по венам, душевная боль становилась всё глуше…