Читать книгу Якобы книга, или млечныемукидва - Антон Павлович Лосевский - Страница 13

Второе утро подряд я раскладывал пасьянсы в компьютере, скучливо дожидаясь обеда, то есть, по сути, очередного свидания с Афиной. Пасьянсами же я занялся отнюдь не из приверженности к этому занятию, скорее из необходимости игнорировать Монику, которая, как выяснилось, оказалась не совсем той, за кого себя выдавала, и что еще хуже – цинично воспользовалось мной как прикрытием. Вот чего понять я никогда не мог: одно дело безвредно привирать по пустякам, совсем другое – подленько подводить под удар и потом делать вид, что ничего особенного и не произошло, что сложившиеся взаимоотношения могут оставаться прежними. Моника тем временем то и дело бросала на меня умоляющие взгляды, которые не без труда мне все же удавалось блокировать. Регулярно она отписывалась и в вАбстракте, что-то там про «выслушай меня», но я оставался выше этого, не желая ничего и слышать.

Тогда, помнится, я окончательно пришел к мнению, что только Афина – вот, кто мне нужен, как я мог вообще распылять внимание на эту мнимую Монику!? Ведь по всем своим жизненным умениям, убеждениям, устремлениям, да и всем прочим вместе взятым «У» – Афина на голову превосходила Монику. Последняя, в те осенние дни, представлялась мне попросту прелестной пустышкой и миловидной матрешкой, хотя еще пару-тройку месяцев назад я счел бы ее блестящей для себя находкой. «Но все течет, меняется, теперь у меня есть Афина», – подытоживал я.

Подытоживал, подытоживал, да все не мог никак подвести черту и что-нибудь уже в итоге подытожить. Тут я упомнил еще кое-что против Моники и в пользу Афины. Как-то раз, во время обеда, я устроил девчатам небольшой сюрприз: преподнес «Книгу», допечатав специально для них еще пару экземпляров. И девушки, отблагодарив за странный прямоугольный презент, дальше повели себя принципиально по-разному. Если Моника пополнила армию молчунов, словно бы и не было никогда никакой «Книги», то Афина спустя некоторое время поделилась заключением, что «Книга» ей местами понравились, хотя и не в полном объеме, но то, что понравилось – понравилось по-настоящему. Такое мнение, стоит ли говорить, было мне всяко поближе, чем снисходительная заговорщицкая молчанка. Чего уж, оно полностью совпадало и с моим собственным: мне тоже нравилось далеко не все из того, что я успел натворить, а совпадение мнений так часто случалось у нас с Афиной и в других вопросах, что дополнительно свидетельствовало о непредвзятости данной точки зрения. А тут ведь, как ни крути, все-таки интуитивно мне всегда как-то более импонировали личности, которым «Книга» прочиталась, нежели те, кому нет. К тому же мы, писатели слов и инженеры предложений, особенно незадачливые, народец, как известно, до крайности мнительный и подозрительный. А впрочем, по правде сказать, к тому хмурому срединно-октябрьскому времени года я почти и позабыл уже о своих прошлых писательских потугах, считая их банальным баловством, вроде разбивания школьных окон в знак протеста против политики школы в сфере закупок сырья для столовой.

Моника меж тем вновь попыталась было увязаться за мной по пути к столовой: как будто бы желая сообщить мне нечто крайне важное, я же, методом наращивания шага, оторвался от нее, прошмыгнув в кабинет Афины. Я знал, что Моника не войдет сюда: с Афиной у них установилась очевидная холодная война. Так мы вновь отобедали с Афиной вдвоем, а она одна, и в тот тихий обеденный час мне отчего-то стало даже жаль ее.

Да и после обеда Моника продолжала кидать на меня долгие просительные взгляды, я отвечал на них короткими укорами, чаще не отвечая вовсе. К слову, я с нетерпением поджидал прихода Минора Камоныча: вот кому мне хотелось заглянуть в глаза. Да и понаблюдать за поведением Моники в его присутствии и в свете новых знаний было бы весьма и весьма любопытно. Однако рабочий день уже катился на выход, а Минор Камоныч так и не соизволил появиться, как не появлялся он и вчера, а потому я откровенно развлекался, спонтанно решившись сделать то, чего никогда еще не делал: позвонить в «Kresty» Поребрику, чтобы он поработал над производительностью труда внутренних манагеров.

Поребрик сиплым голосом отвечал мне что-то на смеси смеха, русского матерного и фени, общение с ним осложнялось еще и шумящим в камере шансоном. И хотя, насколько я понял, он сообщал о какой-то заворушке, все же явственно ощущалось, что Поребрик находится там на своем месте, да и сам вполне доволен своим положением в обществе: как зарешеточном, так и вообще.

И вот пока я ожидал прихода Минора, случилось второе пришествие. Вновь в дверном проеме, под самым верхним косяком, возникла косматая и широко улыбающаяся голова, только теперь-то я уже был в курсе, что это он самый и есть – наш отец родной и хозяин всего, Козырь. Надо сказать, Гарика Валентиныча я почему-то никак не ожидал увидеть. Все свидетельствовало о том, что он вновь прохлаждается в каком-нибудь Гонолулу, не зная никаких тревог и забот. С другой стороны, как раз его-то я и ждал все эти дни с моего увольнения, а к тому времени шел уже четвертый такой день; следующий же должен был стать пятым – последним и заключительным днем моей работы в РЦСЧОДН. Теперь-то я отдавал себе отчет, что за все в конторе отвечает Козырь, иными словами: едва ли Камоныч осмелился бы уволить меня без телефонного общения с ним. Другое дело, что это плохо согласовывалось со словами моей бабули о том, что Козырь ее старый друг, к тому же еще и большой должник, а сам Козырь ранее велел мне обращаться к нему для урегулирования любых ситуаций. Да и как я узнал от Афины: тот случай, когда Гарик Валентиныч решил отобедать со мной, простым смертным манагером, на самом деле очень многое значил: этим он крайне озадачил моих коллег, поскольку никто из них такой чести прежде не удостаивался.

Козырь, по своему обыкновению наводя в кабинете шороху, ведя себя шумно и горячо приветствуя всех, поздоровался и со мной, безо всяких, впрочем, широких жестов в мой адрес. Наконец, застыв в центре кабинета, он зычно, по-командирски затребовал полной тишины:

– Дамы и господа, у меня есть для вас важное объявление!..

Все вмиг превратились во внимание.

– Скоро у вас будет новый начальник отдела, – продолжал он, – Минор Камоныч сегодня уволился, по собственному: проблемы со здоровьем. Он звонил мне пару часов назад и поставил перед фактом, что улетает в Лондон греть кости и, похоже, там и останется с концами. Такие дела…

Эта новость прозвучала громом; особенно для тех, кто привык считать именно Минора Камоныча ясным небом за последние лет семь: столько тот и руководил мобильными разводами в РЦСЧОДН. На Козыря со всех сторон посыпались вопросы: как, что и почему. Гарик Валентиныч не стал даже пытаться ответить на них сразу, затыкая вал вопросов отмашками. В ту минуту я украдкой взглянул на Монику: ее личико выражало безотчетную радость, натуральную и живую. Она, уловив мой взгляд, осторожно поделилась своей радостью и со мной. Я видел, что рада она именно избавлению от Камоныча и, как следствие, моему спасению тоже; сам я не знал еще, как отнестись к этому: мысленно я уже распрощался с РЦСЧОДН. Во многом потому, что от Димаса и Дениса я регулярно узнавал, что заказы у «Купи у нас» пошли и реально, и виртуально; да так, что у ребят теперь практически и не оставалось свободного времени. Это подтверждалось и тем, что вот уж которые выходные мы никак не могли собраться, встретиться, дабы выработать план действий в сложившейся ситуации. Впрочем, так уж вышло, что именно тем странным вечером мне удалось все же повидаться с ними.

Козырь меж тем вновь попросил тишины. Гарик Валентиныч официальным тоном сообщал, что в отделе Mobile razvodko впервые будет опробована передовая технология выбора начальника: это будет не назначение сверху, как раньше, а честная жеребьевка, которая состоится уже завтрашним вечером.

Таким образом, главным мог сделаться любой из нас.