Читать книгу Скриба - Антонио Гарридо - Страница 8

Незадолго до полудня Тереза доела последний кусочек соленой рыбьей икры, порылась в мешке в поисках еще чего-нибудь съедобного и, не найдя, облизала пальцы. Затем глотнула воды, огляделась и присела отдохнуть. Дорога была ей хорошо известна, но снег превратил знакомые места в белое, без единого пятнышка, полотно, скрывшее все прежде четкие тропинки.

Покинув каменоломню, она постоянно вспоминала рассказ Хооса Ларссона о его путешествии и старалась идти так, как шел он. Еще она вспомнила, что он назвал саксов ленивыми и беззаботными людьми, чье присутствие ничего не стоит обнаружить благодаря громким песнопениям и ярким кострам. Вообще, по его мнению, выжить в этих краях не так уж сложно: нужно только быть хитрым, как загнанный зверь, перемещаться скрытно, забыть о привычных путях, не разжигать огонь, прислушиваться, не взлетели ли где вспугнутые птицы, и присматриваться к следам на снегу. Если все это соблюдать, любой, кто знает дорогу, сможет преодолеть перевалы.

«Любой, кто знает дорогу…» – с грустью подумала она.

Обычно в Аквисгранум ходили по западной дороге, по пути пересекали Майн, через четыре дня достигали места его впадения в Рейн, а еще через два – и самой столицы. Но если верить Хоосу, из-за саксов, бродивших по берегам обеих рек, при таком маршруте можно было угодить прямиком в ловушку.

С другой стороны, в разгар зимы, когда снег все прибывает, двигаться к югу, к Швабским горам или Альпам, – настоящее безумие.

Тереза поглядела вверх, на неприступные вершины. Горы Рён и Тюрингенский массив являлись естественной северной границей графства Вюрцбург. Именно через них пробирался Хоос из Аквисгранума в аббатство Фульда. Горы переходили по ущелью Вейра, но зимой оно покрывалось льдом. Правда, по словам Хооса, его можно было миновать, проделав несколько лишних миль к западу.

Хотя Тереза никогда не бывала в Фульде, она прикинула, что доберется до ущелья за два дня, значит, придется ночевать в дороге. Она перекрестилась, сделала глубокий вдох и направилась к горам.

Тереза шла легко и быстро, не сводя взгляда с вершин, которые с каждым шагом казались все дальше. Она уже выпила всю воду и съела все найденные по пути орехи и ягоды. Девушка без помех преодолела несколько миль, но потом вдруг захромала. Легкое покалывание превратилось в острую боль, из-за которой ей пришлось остановиться. Снега было по колено, надвигались сумерки. По-прежнему глядя на далекие горы, она вздохнула. Если она собирается сегодня добраться до ущелья, нужно поторопиться.

Тереза пошла вперед, но тут услышала конское ржание и замерла от страха. Затем медленно обернулась, ожидая увидеть врага, но, к своему удивлению, никого не обнаружила. Спустя мгновение ржание повторилось, к нему добавилось громкое рычание. Она разбросала мешавший ей снег, метнулась к ближайшим скалам, спряталась и вдруг с ужасом увидела на снегу собственные следы. Теперь любой, кто их заметит, обнаружит ее. Она спрятала голову в колени и застыла в ожидании, затем осторожно огляделась. Хотя вокруг по-прежнему было пустынно, она поняла, что шум доносится из оврага рядом с дорогой.

Несколько мгновений Тереза колебалась, но наконец решилась. Она покинула убежище, на четвереньках доползла до края оврага и плашмя бросилась в снег. Отдышавшись немного, она осмелилась высунуть нос и увидела, как стая волков дерется за внутренности лежащей на дне лошади. Несчастное животное храпело и из последних сил било копытами по воздуху, но часть кишок была уже разбросана по снегу.

Не раздумывая, девушка начала кричать и махать руками, будто это ее раздирают на части. Услышав крики, волки замерли, но тут же угрожающе зарычали. Мелькнула мысль, что на нее действительно могут напасть, поэтому она нагнулась, схватила валявшуюся у ног сухую палку и изо всех сил принялась размахивать ею над головой. В какой-то момент палка задела крону дерева, и с ветвей тяжело упал снег. Один из волков испугался и убежал, остальные не сразу, но тоже последовали за ним.

Убедившись, что они не вернутся, Тереза начала спускаться в овраг.

Это оказалось труднее, чем она думала, и когда она добралась до низа, лошадь уже агонизировала. Все тело ее было покрыто ранами, причем некоторые совсем не походили на оставленные волчьими зубами. Девушка пыталась облегчить ее страдания, сняв подпругу, но ей это не удалось – животное крупно задрожало, пару раз всхрапнуло и после коротких судорог замерло на снегу.

Невольная слеза скатилась по щеке Терезы. Смахнув ее, она отвязала дорожные мешки и принялась рассматривать их содержимое. В первом оказались плащ, кусок сыра и сумка с нацарапанной на ней надписью «Хоос». Находка ошеломила ее. Несомненно, это та самая лошадь, которую он потерял, пробираясь над оврагом, отсюда и непонятные раны. Девушка откусила сыр и с удовольствием продолжила осмотр. В том же мешке нашлись обработанная кожа кабана, горшочек с джемом, пузырек с маслом, два металлических капкана и склянка с какой-то вонючей жидкостью. Она принялась за джем и забыла обо всем на свете. В другом мешке лежали еще несколько кож непонятно каких животных, запечатанная амфора, пучок павлиньих перьев и ящичек с принадлежностями для бритья. Наверное, он вез подарки родственникам, но, потеряв лошадь, решил не тащить их на себе.

Конечно, кое-что из найденного ей пригодилось бы, но идти будет труднее, к тому же ее могут обвинить в воровстве. Поэтому она взяла только еду и масло, завязала мешки, выбралась из оврага и продолжила путь.

До входа в ущелье Тереза добралась еще засветло и поняла, что подняться по нему невозможно, значит, придется ночевать в горах, а завтра идти на восток в поисках дороги на Тюрингию. По словам Хооса, она начиналась с причудливого нагромождения скал.

Девушка надеялась перетерпеть холод, но, когда ноги совсем замерзли, поняла, что нужно разжечь костер; набрала немного веток, сверху положила трут и ударила огнивом по кремню. Трут занялся, но ветки не загорелись, видимо из-за сырости. Тогда она положила сверху ветки посуше, на них – трут и повторила все сначала, опять безрезультатно. Трута оставалось еще на пару попыток, но Тереза решила не делить его, а использовать сразу – вдруг получится.

Она достала пузырек с маслом и полила на ветки. Когда те пропитались, она положила тонкие щепки и кусочек кожи под трут и помолилась, чтобы костер наконец разгорелся.

С третьего удара из кремня, словно по волшебству, вылетели сотни искр, с четвертого трут вспыхнул. Тереза принялась раздувать слабые язычки пламени, лизавшие щепки. В какой-то момент огонь почти потух, но мало-помалу окреп и перекинулся на смоченные маслом ветки.

В ту ночь она спала спокойно, ей было тепло, снились отец, вся семья, мастерская и Хоос Ларссон – благородный, сильный, мужественный. В конце сна она даже его поцеловала.

Незадолго до рассвета Терезу разбудил ливень, и она вымокла так, словно побывала в реке. Укрывшись под ближайшим дубом, она переждала непогоду, но, как только дождь кончился, опять сильно похолодало.

Постепенно тучи рассеялись, и солнце робко осветило гребни гор. Тереза расценила это как знак судьбы. Перед дорогой она помолилась за здоровье отца и мачехи, за упокой бедной лошади Хооса, поблагодарила Господа за подаренный ей еще один день жизни, завернулась в плащ, съела немного сыра и, промокшая, отправилась в путь.

Примерно через три мили девушка начала сомневаться, правильно ли она идет. Дороги превратились в тропинки, которые то исчезали, то появлялись на белоснежном покрывале. Тем не менее она упрямо продолжала брести непонятно куда.

В полдень путь ей преградил бурный поток. Тереза пошла вдоль него, ища, где бы перебраться, и очутилась у небольшого озера. Тут она остановилась, завороженная зеркальной гладью, где отражались ели и другие деревья, похожие на огромное войско, их блестящей крапчатой от снега листвой, журчанием воды и сильным запахом смолы, который вместе с холодным воздухом глубоко проникал в легкие.

А в животе уже урчало от голода.

Зная, что ничего не найдет, Тереза тем не менее сунула руку в мешок и еще раз переворошила все вещи. Потом решила попробовать то, что делают местные ребята: нашла под камнями дождевых червей, насадила парочку на крючок, который соорудила из заколки для волос, привязала его к вытащенной из одежды шерстяной нитке и забросила как можно дальше в воду. Если повезет, она пообедает жареной форелью.

Вдруг в нескольких шагах, в зарослях кустарника, она увидела что-то похожее на большую лодку. Хоос ничего об этом не говорил, но ей было известно, что на таких лодках перевозят грузы. Раздвинув ветки, она забралась в лодку, которая затрещала под ногами. Нос судна при помощи жерди был прикреплен к канату, протянутому между берегами. Наверное, для того, чтобы во время выгрузки и загрузки товаров лодку не унесло течением, подумала Тереза. Не обнаружив пробоин, она решила попытаться снять судно с мели и перебраться на другой берег.

Девушка подошла к увязшей части лодки, уперлась спиной в корму и изо всех сил стала толкать. Ноги по щиколотку ушли в ил, но лодка даже не сдвинулась. Она пробовала снова и снова, до дрожи в руках и ногах, и наконец, сдавшись, бросилась на землю и разрыдалась.

Сколько раз после бегства из Вюрцбурга она плакала, и не сосчитать! Тереза вытерла слезы и подумала, не отказаться ли от своей безумной затеи, не вернуться ли и не попросить ли прощения у Уилфреда, Бога, у всех, у кого нужно. По крайней мере, она опять будет с семьей и, возможно, с ее помощью сумеет доказать, что не виновата в пожаре. Однако она тут же вспомнила о погибшей девушке и поняла, насколько безумна мысль о возвращении. Нет, если уж ей позволено прожить еще немного, она должна попасть на другую сторону озера.

В отчаянии Тереза нашла небольшой камень и швырнула по направлению к противоположному берегу. Камень пролетел примерно четвертую часть озера, то есть около ста шагов. Нет, в такой холод нечего и думать о том, чтобы перебраться вплавь. Значит, нужно искать какой-то мост.

Она уже собиралась идти, как вдруг подумала, что вполне могла бы воспользоваться канатом. Он привязан к огромным деревьям и наверняка выдержит ее. Правда, на середине он сильно провисает, но воды не касается.

Решившись, Тереза вошла в воду. От холода она судорожно вздрогнула, но не остановилась. Когда дно из-под ног ушло, она подпрыгнула, уцепилась за канат руками и ногами и поползла, как гусеница.

Сначала все шло хорошо, но после примерно трети пути натяжение стало ослабевать, и Тереза оказалась в опасной близости от воды. Тогда она поплыла, держась за канат, а когда он опять выровнялся, снова забралась на него. В этот момент мешок раскрылся и огниво упало в воду. Тереза попыталась схватить его, но течение оказалось более проворным. Выругавшись, она поползла дальше и через некоторое время, показавшееся ей вечностью, ступила на твердую землю.

Ноги не держали, и она рухнула на прибрежные плоские камни, теплые по сравнению с ледяной водой и насквозь промокшей одеждой. Отдышавшись, но сильно дрожа, она разделась и отжала вещи. Вдруг ее внимание привлек какой-то блеск неподалеку. Не может ли это быть огниво, подумала она, и хотя предположение было совершенно невероятным, быстро оделась и подошла. Оказалось, это раки, копошившиеся на бесформенном теле какого-то воина.

Возможно, сакс, но, может быть, и франк, мелькнуло в голове.

Ужасная рана тянулась от левого уха до основания шеи, изможденное лицо в кровоподтеках, щиколотки будто вывернуты, живот раздут, словно старый бурдюк. Рана была явно от скрамасакса, висевшего у него на поясе, и Тереза даже подумала, не взять ли его, но не стала, так как всем известно, что души умерших в течение трех дней находятся рядом с телом.

Немного отступив, она наблюдала за пиршеством, отчасти с отвращением, отчасти с любопытством, и вдруг подумала, что раки очень вкусные, если их приготовить. Однако тут же вспомнила о потерянном огниве и решила осмотреть тело. Палкой она раздвинула раков, но, видимо, несчастного уже кто-то ограбил, поскольку кроме других раков и засохшей грязи она ничего не нашла.

Тем не менее Тереза продолжала рыться в одежде убитого, как вдруг ее схватили и подняли в воздух. Она закричала и стала брыкаться, словно в нее вселился бес, но тут чья-то рука зажала ей рот. Тогда она принялась яростно царапаться и в ответ получила оплеуху, болтаясь над землей, будто тряпичная кукла.

– Чертова девка! Только попробуй крикнуть, и я вырву тебе язык!

Тереза попыталась, но у нее ничего не вышло.

На нее угрожающе смотрел старик, кажется, только что вышедший из преисподней. Лицо словно кем-то изгрызено, всё в гнойниках, сквозь редкие волосы видны царапины и грязь, серые глаза того и гляди пробуравят насквозь. У стоящей рядом собаки клыки тоже будь здоров.

– Спокойно, дочка. Мой пес, Сатана, кусает лишь тех, кто сам на это напрашивается. Ты одна?

– Да, – пробормотала она и через мгновение пожалела о своих словах.

– Что ты искала у этого мертвеца?

– Ничего, – она опять прикусила язык.

– Так уж и ничего? Ну-ка, снимай башмаки и ставь их сюда, – приказал старик. – Как тебя зовут?

– Тереза. – Она выполнила его приказание.

– Хорошо. А теперь давай это. – Он показал на мешок, висевший у нее на плече. – Можно узнать, что ты тут делаешь?

Тереза не ответила. Старик открыл мешок и принялся изучать его содержимое.

– А теперь слушай, – продолжил он. – Мне все равно, что ты тут делаешь, откуда идешь, одна ты или нет и что ты искала у этого мертвеца, но здесь полно саксов, и если ты закричишь или выкинешь еще какую-нибудь глупость, пикнуть не успеешь, как Сатана прокусит тебе глотку. Понятно?

Тереза кивнула. Можно было бы попытаться убежать, но без башмаков это безумие, наверное, потому старик и приказал ей разуться. Она отступила на несколько шагов и внимательно на него посмотрела. На нем был сильно изношенный плащ, подвязанный на поясе и не закрывавший длинные костлявые ноги. Оставив в покое мешок, он поднял с земли палку с колокольчиком на конце. Только тогда Тереза поняла, что это прокаженный.

Больше она не раздумывала. Стоило старику отвести взгляд, как она повернулась и бросилась бежать, но скоро поскользнулась, упала и сразу почувствовала на спине горячее дыхание собаки. Смирившись, она ждала смертельного нападения, однако животное не двигалось. Тем временем старик подошел и протянул покрытую струпьями руку. Тереза отпрянула.

– Боишься моих болячек? – рассмеялся он. – Саксы тоже боятся. Ладно, вставай, они нарисованные.

Тереза присмотрелась к язвам, которые вблизи казались просто пятнами, но все равно не поверила. Тогда старик потер руки друг о друга, и язвы исчезли.

– Теперь видишь, что я не лгу? Ну ладно, садись и успокойся. – Старик вернул ей мешок. – С такими пожитками далеко не уйдешь.

– У вас точно нет проказы? – неуверенно спросила она.

– Конечно нет! – Старик опять рассмеялся. – Но этот трюк не раз спасал мне шкуру. Вот, смотри.

Он зачерпнул из воды горсть песка, добавил темной краски, растер до однородной массы, капнул еще какой-то жидкости и намазал руки.

– Обычно я еще добавляю клейстер, чтобы прилипало, когда высохнет. Для саксов прокаженные страшнее любого войска. – Он взглянул на труп. – Только не для этого… Мерзавец хотел украсть у меня шкуры. Пусть теперь разбирается с дьяволом… Кстати, с каких это пор ты грабишь покойников?

Тут старик нагнулся и тоже принялся рассматривать убитого. Он, в отличие от Терезы, обнаружил привязанный изнутри к поясу небольшой мешок, открыл его, удовлетворенно улыбнулся и спрятал в складках одежды. Затем снял с шеи подвески со странными бурыми камнями, взял скрамасакс, вложил в ножны вместе со своим и, наконец, перевернул тело. Не найдя больше ничего интересного, он так и оставил его лежать среди камней.

– Ему это уже не понадобится, – сказал он. – А теперь рассказывай, что ты тут делаешь.

– Это вы его убили?

– Я – нет, вот он. – Старик дотронулся до ножа. – Наверное, этот парень следил за мной, но вместо того чтобы убить, попытался утащить у меня шкуры, дурачок.

– Шкуры?

– Ну да, там, в повозке. – Старик махнул рукой назад.

Взглянув туда, Тереза обрадовалась: если есть повозка, значит, должна быть и дорога.

– Этот идиот сломал колесо, пойду попробую починить, а тебе нужно быстрей уходить отсюда, он наверняка путешествовал не один. – С этими словами старик отдал Терезе башмаки, повернулся и направился к лесу.

– Подождите! – Она обулась и побежала за ним. – Вы едете в Фульду?

– Что я потерял в этом городе святош?

– Но вы знаете дорогу?

– Конечно, так же хорошо, как саксы.

Тереза замолчала и пошла за ним. Походка у него была совсем не старческая, а зубы, хотя и неровные, но абсолютно целые и очень белые. Наверное, примерно ровесник отца. Мужчина склонился над сломанным колесом и начал что-то делать, но вскоре остановился и взглянул на Терезу.

– Ты мне так и не ответила, зачем тебе понадобился этот мертвец? Проклятье! Посмотри, что ты сделала с рукой! – воскликнул он, стирая кровь с глубоких царапин, оставленных ногтями Терезы. – Решила, дьявол пришел за тобой?

– Я иду в Фульду, – хрипло проговорила она. – Увидела тело, подумала, может, у него есть огниво. Свое я потеряла, когда перебиралась через озеро.

– Говоришь, перебиралась через озеро? Ну-ка… подай мне тот молоток. Значит, ты идешь из Эрфурта?

– Ну да, – соврала она и подала ему инструмент.

– Тогда ты должна знать Петерсонов. У них пекарня недалеко от собора.

– Конечно, знаю, – опять соврала Тереза.

– Ну и как они? Я их с лета не видел.

– Думаю, хорошо. Мы с родителями живем далеко от города.

– А… – Ответ его явно не удовлетворил. Он сильно ударил по вставленному клину, и колесо соскочило с оси.

Тереза вздрогнула. Вряд ли он ей поверил.

– А теперь самое трудное, – сказал старик. – Видишь спицу? Она сломана, и эта тоже. Чертовы деревяшки! Одну придется заменить, а другую попробую починить с помощью пары брусков. На, держи колокольчик, и как только я ударю молотком, сразу звони. Пусть саксы слышат не только стук, но и музыку прокаженных.

Тереза отметила, что старик распряг лошадь и подложил под оставшиеся колеса камни, чтобы повозка не скатилась вниз. Из задней ее части он достал новую спицу и сказал, что всегда возит одну запасную, так как в пути делать новую из дуба очень сложно. Прежде чем пройтись по одному из концов теслом, он сравнил ее с остальными.

– Долго придется возиться?

– Надеюсь, нет. Если делать все, как полагается, то до вечера: придется снять все четыре обода и поменять спицы. Это не очень трудно, поскольку ободья сделаны из ясеня, но потом нужно вставить оси, язычки и сами спицы… Вообще-то работенка противная! Поэтому я просто подпилю концы и забью спицы молотком. Давай, звони.

Тереза затрясла палкой с привязанным к ней колокольчиком, и тот зазвонил. Удары молотка разнеслись по всему лесу. Девушка попыталась заглушить их и затрясла сильнее, но это было бесполезно.

Потом они поели и немного поговорили. Старика звали Алтар, он был охотником и жил в лесу, в деревянной хижине с женой и Сатаной. Зимой охотился, а летом продавал шкуры в Аквисгрануме. Она сказала, что сбежала от выгодного, но нелюбимого жениха, и попросила помочь добраться до Фульды, но Алтар отказался. Починив повозку, он распрощался с Терезой.

– Уже уходите? – спросила девушка.

– Да, возвращаюсь домой.

– А я?

– Что ты?

– Мне что же делать?

Алтар пожал плечами:

– То, что давно должна была сделать: вернуться в Эрфурт и выйти замуж за человека, которого якобы ненавидишь. Он наверняка не так уж плох.

– Скорее я выйду замуж за сакса, – сказала она с такой убежденностью, что сама поразилась собственной наглости.

– По мне, так можешь делать что угодно. – Алтар запряг лошадь и стал убирать камни, удерживавшие повозку. – Возможно, поблизости бродят еще несколько, тебя ищут, – и он указал на мертвеца. – Мы пойдем к реке, лошадь попьет, и только нас и видели.

Тереза повернулась и поплелась прочь. Вокруг толпились деревья, темные и неприветливые, как на кладбище, и слезы поползли по щекам. Вскоре она остановилась, понимая, что в одиночку не выживет. Алтар, по-видимому, неплохой человек, иначе он не отпустил бы ее просто так. К тому же он женат и знаком с какими-то Петерсенами. Возможно, он позволит ей пойти с ним.

Она вернулась и наплела, какая она искусная швея и кухарка, но на Алтара это, судя по всему, не произвело впечатления.

– Еще я умею выделывать кожи, – добавила Тереза.

Старик искоса взглянул на нее, думая про себя, что помощь ему не помешает. Для такой работы нужна ловкость, а у жены после лихорадки руки почти не двигаются. Он взглянул еще раз и недоверчиво покачал головой. Тереза может оказаться избалованной девчонкой и только осложнить ему жизнь. Да и непонятно, как объяснить жене ее появление.

Он убрал последний камень и взгромоздился на повозку.

– Послушай, ты мне нравишься, но от тебя только лишние хлопоты, корми тебя, пои… Извини и возвращайся домой, авось твой жених простит тебя.

– Я не вернусь.

– Поступай как хочешь. – И он ударил лошадь кнутом.

Тереза не знала, что сказать. Вдруг она вспомнила о капканах, найденных возле лошади Хооса.

– Я вас отблагодарю.

Алтар вздернул бровь и с усмешкой взглянул на нее.

– Не думаю, что у тебя получится. Да и стар я для таких дел.

Девушка пропустила его замечание мимо ушей.

– Вы только посмотрите на свои капканы… Они старые и ржавые, – сказала она, глядя на него снизу вверх.

– Я тоже, однако пока еще на что-то гожусь.

– А я могу достать вам новые, я знаю, где их найти.

Алтар остановил лошадь. Конечно, новые капканы не помешают, но его больше беспокоила судьба девушки. Тереза рассказала о встрече с волками и о содержимом дорожных мешков, а также о том, где все произошло.

– Уверена, что это было в том овраге?

Тереза кивнула, и Алтар задумался.

– Проклятье! Залезай сюда, поедем. Я знаю одну тропу, которая приведет нас примерно к тому месту. И переоденься, а то умрешь и не успеешь показать, как туда добраться.

Тереза залезла на забитую тюками повозку и вскоре уже покачивалась в такт движению лошади. Она увидела шкуры бобра, оленя и одну совершенно никудышную волчью. Некоторые выглядели обработанными, но большинство кишели насекомыми и были в сгустках крови, словно их только утром содрали. Вонь стояла невыносимая, поэтому она отодвинулась, сколько могла, поискала шкуру поприличней и накрылась ею. Сзади оказался прикрытый засаленной тряпкой горшок, откуда доносился умопомрачительный запах сыра.

Тереза обхватила руками живот, стараясь сдержать голодное урчание, затем откинулась назад, закрыла глаза и перенеслась в Вюрцбург. Она вспомнила, как зимой по утрам отец поцелуем будил ее и они шли разжигать печь, сооруженную за овчарней, какой жар шел от углей, когда она читала отцу тот или иной манускрипт. Интересно, видел ли Алтар когда-нибудь книгу…

Девушка взглянула на Сатану. Пес бежал за повозкой с таким умным видом, каким не мог похвастаться ни один знакомый ей парень. Время от времени он приближался к лошади и на лету хватал куски мяса, которые бросал хозяин. Тут кишки снова заурчали, и Тереза спросила, нельзя ли чего-нибудь поесть.

– Думаешь, мне еду на тарелочке приносят? Всему свое время. А пока возьми эти шкуры и начинай их обрабатывать. Скребок там, под дугой.

Тереза беспрекословно подчинилась: подвинула к себе самый набитый тюк, развязала веревки, разложила на коленях одну из шкур и мужественно принялась ее чистить. Туча насекомых тут же разлетелась по всей повозке. Покончив с первым тюком, она сразу взялась за второй, а когда и этот был готов, Алтар указал на третий.

– Потом почистишь капканы, чтобы блестели.

Тереза поплевала на засохшую грязь и с головой погрузилась в новую работу. Отдраивая это старье, она недоумевала, как старик может быть столь искусным охотником, поскольку ничем иным объяснить наличие такого количества шкур было невозможно. Когда с заданиями было покончено, Тереза окликнула Алтара, и тот, внимательно всё осмотрев, от удивления даже остановил лошадь, а потом впервые приветливо улыбнулся.

– Отлично, дочка. Теперь можно и подкрепиться.

С этими словами он направился к задней части повозки, принес оттуда небольшой матерчатый мешок и положил его на землю. Сатана тут же подбежал, облизываясь, но хозяин оттолкнул его и повернулся к Терезе:

– Поднимись на этот холм и хорошенько оглядись. Если увидишь или услышишь что-нибудь необычное – огонь, людей, конское ржание, – полай несколько раз.

– Полаять? – недоверчиво переспросила Тереза.

– Ну да, полаять, разве ты не умеешь?

Тереза попробовала, как ей показалось, без особого успеха, однако Алтар остался доволен.

– Ну, давай быстрее и колокольчик возьми.

Пока Тереза взбиралась на холм, Алтар нарезал сыр и хлеб, почистил пару луковиц и позвал девушку.

– Все спокойно, – сообщила она.

– Хорошо. Если и дальше будем двигаться так же, к полудню доберемся до оврага. А поесть нужно сейчас, чтобы больше не останавливаться. Кстати, под капканами есть немного вина, и, если хочешь, надень что-нибудь еще, ты, наверное, замерзла.

Охотник опять вскарабкался на повозку и стегнул лошадь. Тереза тоже влезла наверх и, даже не благословив еду, набросилась на нее, отдавая должное и извлеченному из-под капканов вину.

Немного погодя они пересекли болотистый лесок, и тут лицо Алтара посуровело, он весь напрягся – вздрагивал от любого звука, беспрестанно крутил головой, то и дело слезал с повозки и осматривался.

Сатана уже не отставал от них и с поднятыми ушами и опущенным хвостом внимательно следил за хозяином, словно чуя невидимую опасность.

Примерно через сотню шагов пес начал лаять. Алтар бесшумно остановил повозку, спустился, прошел немного вперед, дал знак Терезе молчать, потянулся к скрамасаксу и исчез в зарослях кустарника.

Тереза заволновалась, привстала на цыпочки в надежде что-нибудь разглядеть, но сбитые в кровь ноги не давали долго стоять в такой позе. Она не знала, в чем дело, но в любой момент ожидала чего-то ужасного. Вскоре вернулся Алтар с перекошенным от тревоги лицом.

– За мной, скорее.

Тереза спрыгнула с повозки и последовала за Алтаром в чащу. Охотник петлял, как кот, преследующий добычу, и она с трудом поспевала за ним, хотя тот отводил в стороны ветки, расчищая ей путь. Толстый слой опавшей листвы и топкая грязь, оставшаяся после недавних дождей, затрудняли их продвижение. Кое-где кустарник был такой густой, что даже на расстоянии ладони Тереза не видела ничего, кроме спины Алтара. Вдруг тот обернулся и, приложив палец к губам, медленно отступил. Глазам девушки предстала страшная картина: два окровавленных тела, застывшие в смертельном объятии, а неподалеку, в канаве, изувеченный труп третьего.

– Это не сакс, – сказал Алтар, трогая ногой того, что лежал внизу.

Девушка не ответила. Несмотря на грязь, она узнала эту одежду, потому что видела ее в доме Ларссонов. С замиранием сердца она приблизилась к причудливо обнявшимся телам, медленно отодвинула того, что был сверху, и в глазах у нее потемнело. Если бы не Алтар, она бы упала. На земле лежал Хоос – человек, который недавно спас ей жизнь.

*****

Лишь несколько секунд спустя Алтар заметил, что Хоос Ларссон дышит. Они с Терезой перетащили его к повозке, и старик внимательно изучил его раны. Девушка вопросительно смотрела на него, но Алтар молчал.

– Говоришь, он тебя спас? – наконец спросил он.

Тереза, плача, кивнула.

– К сожалению, нам придется оставить его тут.

– Вы не можете так поступить. Если мы его бросим, он умрет.

– Он в любом случае умрет. Взгляни на это колесо, – старик указал на починенную спицу. – Вас двое, я да еще поклажа… Мы и мили не проедем.

– Тогда давайте снимем шкуры, – предложила Тереза.

– Шкуры? Да ты что! Это мой хлеб на весь следующий год.

Алтар был настроен решительно, и Тереза поняла, что должна переубедить его, если хочет помочь Хоосу.

– Человек, которого вы намереваетесь бросить, – рыцарь короля. Если вы спасете ему жизнь, то будете сыты до конца своих дней, да и ваша семья тоже.

Алтар оставил мертвого сакса, взглянул на бездыханного Хооса и в сердцах сплюнул.

Как ни неприятно это признавать, но девушка, похоже, права. Он обратил внимание на изысканную одежду и обувь юноши, однако счел их ворованными и, видимо, поторопился. Теперь, еще раз внимательно все осмотрев, он с удивлением обнаружил выпачканное в грязи кольцо с крестом – символом Карла Великого; такие король дарил только доверенным людям. Последний раз он видел подобное кольцо в Аквисгрануме, где жил, пока не перебрался в лес.

Он непроизвольно ругнулся. Возможно, этот молодой человек действительно занимает то положение, о котором говорит Тереза, но его нынешнее состояние лучше от этого не становится. Правда, они могут успеть довезти его до Аквисгранума, а там будь что будет. Алтар снова чертыхнулся и направился к лошади, которая искала что-то под снегом.

– Вдруг еще и не помрет, – пробормотал он в раздумье.

Тереза радостно кивнула.

«По крайней мере, не раньше, чем мне заплатят», – продолжил он про себя.

Тереза пошла пешком, иначе пришлось бы расстаться с драгоценным товаром. Алтар, не переставая сыпать проклятьями, то и дело подбадривал лошадь кнутом и велел Терезе на подъемах изо всех сил подталкивать повозку.

Правда, бóльшую часть пути он шел рядом с ней. Девушка призналась, что капканы, о которых она говорила, принадлежат Хоосу Ларссону, но Алтару это было все равно. Они двигались без остановок, хотя иногда их все-таки задерживало сломанное колесо. Капканы оказались на месте – рядом с лошадиным скелетом, из чего Тереза заключила, что волки – животные не из пугливых.

Пока Алтар спускался за ними в овраг, девушка занялась Хоосом. Старик сказал, что сломанные ребра могли повредить легкие, поэтому она положила его на спину на тюки со шкурами.

Дышал он еле-еле.

Умыв ему лицо, она подумала, почему он изменил маршрут. Возможно, преследовал ее, чтобы вернуть украденный кинжал, который она тут же нащупала под одеждой. Вскоре вернулся Алтар, нагруженный капканами.

– Их оказалось даже больше, чем ты говорила, – сообщил он, очень довольный. – Непонятно только, как их увезти.

– Но мы ведь не бросим его…

– Успокойся, дочка. Если он действительно вез такой груз, я из кожи вон вылезу, но добьюсь, чтобы он мне заплатил, когда поправится.

После еды они продолжали двигаться по направлению к горам. Алтар рассказал, что раньше жил в Фульде и, как все остальные жители, трудился в аббатстве. Они с женой Леонорой взяли в аренду маленький земельный надел и построили на нем хороший дом. По утрам они обрабатывали собственный участок, а после обеда, в качестве арендной платы – земли аббатства. Позже им удалось приобрести еще немного невозделанной земли, всего двадцать югеров25, но этого хватало, чтобы прокормиться. Бог не послал им детей, видимо, в наказание за то, что они слабо в него верили. Как любой трудолюбивый крестьянин, Алтар умел многое, но ни одним ремеслом не овладел в совершенстве: ловко обращался с топором и теслом, сам делал мебель, каждую осень вместе с женой ремонтировал крышу. Годы шли, и он рассчитывал до конца своих дней прожить в Фульде, но когда однажды ночью кто-то перелез через изгородь и попытался украсть его единственного вола, он схватил топор и с ходу ударил вора по голове. Это оказался сын аббата – полусумасшедший парень, к тому же большой любитель выпить. После похорон Алтара схватили и судили. Никто его не слушал, так как двенадцать человек под присягой показали, будто парень перелез через ограду в поисках воды, а он не мог доказать, что они лгут. У него отобрали все имущество и приговорили к изгнанию.

– Узнав приговор, Леонора заболела черной меланхолией, – продолжил охотник. – Слава Богу, подружки предложили поухаживать за ней, а я отправился в горы. Мне помогли двое соседей, которые хорошо меня знали: Рудольф дал старое тесло, а Викус – пару капканов, я должен был их вернуть вместе с добытыми шкурами. Я нашел пристанище к югу от Фульды, в горах Менц, – он указал на ближайшую гору, – в пещере: загородил дорогу туда, приспособил ее под жилье и перезимовал, расставляя капканы и изготавливая всякие охотничьи приспособления. Когда я пришел за Леонорой, оказалось, что некоторые из тех подонков признались в лжесвидетельстве, однако к тому времени мои земли уже засыпали солью. Аббат отказался продать мне семена и дать в аренду новый участок и даже пригрозил наказать тех, кто осмелится укрыть меня в своем доме. Тогда мы с Леонорой решили переселиться в пещеру и до смерти жить в одиночестве.

– И вы больше ни разу не были в Фульде? – спросила Тереза.

– Конечно, был, – улыбнулся старик, – иначе как бы я продавал свои шкуры? Аббат вскоре после той истории окочурился, старый таракан, новый уже не угрожал мне, но прошлое так и не вернулось. Я езжу в Фульду обменять мед на соль или сало, здесь этого нет. Раньше Леонора ездила со мной, но теперь у нее плохо с ногами, ничто ведь даром не проходит.

К вечеру густые леса сменились более суровой местностью, деревья встречались все реже, и ветер стал их постоянным спутником.

Когда они уже почти добрались до пещеры, наступила ночь; почва здесь была такая каменистая, что Тереза удивлялась, как это колеса окончательно не сломались. Алтар велел ей крепко держать Хооса, но, несмотря на все ее усилия, из-за тряски он впервые застонал.

Возле огромной гранитной скалы Алтар остановил лошадь, слез с повозки, пару раз крикнул и начал насвистывать какую-то простенькую мелодию.

– Можешь выходить, дорогая, – сказал он и опять что-то просвистел, – но я приехал не один.

Из кустов выглянуло толстое улыбающееся лицо, раздался нелепый возглас и зазвучала та же песенка, после чего показалась приземистая, ковыляющая вразвалку женщина.

– Что привез мне мой принц? – воскликнула она, бросаясь в объятия Алтара. – Какую-нибудь драгоценность или духи из восточных стран?

– Вот твоя драгоценность, – пошутил он, прижавшись низом живота к ее животу, и женщина захохотала как сумасшедшая.

– А эти двое кто? – удивленно спросила она, указывая на Хооса и Терезу.

– Видишь ли, – пробормотал он, приподнимая брови, – его я спутал с оленем, а она влюбилась в мою шевелюру.

– Ну что ж, – снова рассмеялась она, – тогда пойдемте внутрь, скоро здесь станет чертовски холодно.

Хооса перенесли в пещеру и положили на шкуры; груз пока оставили снаружи.

Тереза сразу заметила, что вверху проделана дыра для дыма, а под ней устроено что-то вроде кухни, и горящий в ней огонь обогревает все жилище. Леонора предложила им яблочный пирог, которому они с удовольствием отдали должное. Мебели было немного, но Тереза все равно чувствовала себя как во дворце. За ужином Алтар рассказал, что у них есть еще одна пещера, которую они используют как амбар, и хижина, куда они переселяются, когда становится теплее. После еды Тереза помогла Леоноре убрать со стола, а потом потеплее укрыла Хооса.

– Ты будешь спать здесь. – Женщина прогнала козу и шуганула кур. – А за юношу не беспокойся: если Господь его любит, он ему поможет.

Тереза согласно кивнула и легла, гадая, преследовал ли ее Хоос из-за кинжала или нет.

Спала она очень плохо: воспоминания о пожаре в мастерской, о гнусной выходке Корне и гибнущей в огне несчастной девушке, сменяя друг друга, роились в воспаленном мозгу. Ей приснились два сакса – полулюди, получудовища, которые схватили и изнасиловали ее, потом приснились волки, которые, покончив с лошадью Хооса, пытались разорвать на куски и ее. В какой-то момент появился сам Хоос – он тайком следил за ней, а затем стал медленно подносить к ее шее украденный кинжал. Порой она даже не знала, снится ей это или чудится, но, как только она собиралась открыть глаза, перед ней возникал отец, и она успокаивалась, пока на смену прежнему не приходил новый кошмар.

В этой пещере, где слышались лишь уханье совы да потрескиванье огня, Терезе было трудно думать. Тем не менее, дожидаясь рассвета и перебирая в памяти все свои грехи, она решила, что свалившиеся на нее несчастья не случайны, что это предупреждение, сигнал, посылаемый Господом, наказание за ее ложь.

Она обманула Корне, заставив его поверить, будто граф собирается присутствовать на испытании; обманула Хооса, сказав, что работает подмастерьем, а не простой ученицей; обманула Алтара, придумав эту свадьбу, хотя на самом деле убегала от наказания.

Неужели мастер прав, и любая женщина – вместилище лжи и разврата, порочное с рождения существо, живущее лишь из милости Всевышнего? Сколько раз она спорила с теми, кто считал дочерей Евы состоящими из одних недостатков – они и слабые, и несдержанные, и непостоянные, и похотливые, но теперь она сомневалась в своих убеждениях.

А может быть, ее ложь – проделки дьявола? Разве не он обманом соблазнил первую женщину? И не он ли превратил ненависть Корне в пламя пожара?

Но кого она пытается обмануть? Как бы она ни страдала, она совершила то, что совершила. И что делать, когда Хоос проснется? Сказать, что в темноте случайно взяла кинжал вместо предложенного им грубого скрамасакса?

Одна ложь тянет за собой другую, еще более серьезную.

И она безутешно разрыдалась, а когда выплакала все слезы, пообещала себе и своему отцу никогда больше не лгать. Конечно, он ее не слышит, но теперь уж она его не подведет.