Читать книгу Типы лидеров - Арчи Браун - Страница 6

Говорят, что все политические карьеры заканчиваются неудачами. В этом преувеличении есть доля истины. Многие до тех пор успешные политические жизни заканчивались поражением на выборах, но лидер, проигравший выборы после нескольких лет правления, – нормальное явление в условиях демократии. Политик, приведший свою партию к поражению на избирательных участках, часто добровольно отказывается от руководства ею. Так, например, в Великобритании сэр Алек Дуглас-Хьюм ушел в отставку после проигрыша консерваторами всеобщих выборов 1964 года. Так же поступил и Нил Киннок, никогда не занимавший государственных постов и приведший лейбористов к поражению и в 1987-м, и в 1992 году. Гордон Браун ушел в отставку после выборов 2010 года, на которых абсолютного большинства не получила ни одна партия, но консерваторы показали лучший результат по сравнению с лейбористами. Более серьезной разновидностью неудачи является изгнание руководителя его или ее коллегами по правительству или партии. Обычно это становится уделом зарвавшихся лидеров, старавшихся сконцентрировать в своих руках максимум власти и высокомерно относившихся к коллегам. Среди британских премьер-министров свои посты покидали, как им казалось, преждевременно Дэвид Ллойд-Джордж, Невилл Чеберлен, Маргарет Тэтчер и Тони Блэр, которым не удалось сохранить поддержку собственных сторонников в парламенте.

Однако по-прежнему бытует широко распространенное мнение, что и в демократическом государстве стоит наделять отдельного лидера большей властью и полномочиями[94]. При этом не принимаются во внимание очевидные факты (некоторые из них приведены в главах 2 и 7), свидетельствующие о том, какой ценой это в конечном итоге обходится и для самих лидеров, и для их стран. Это ни в коем случае не отменяет того, что отдельные руководители (а в демократических государствах это не только главный лидер) могут действительно полностью изменять картину политической жизни – к лучшему или к худшему. На своем посту подобный лидер может оказывать огромное влияние на государственную политику и жизнь своей страны, невзирая на последующее смещение собственными коллегами по партии. Наглядным примером служит премьерство Маргарет Тэтчер в Великобритании, продолжавшееся с 1979 по 1990 год. Тэтчер можно считать принадлежащей к числу немногочисленных лидеров партий и премьер-министров демократических государств, которые радикально переосмыслили суть политической дискуссии. Тем не менее ее стиль руководства находился на грани высокомерия и в конечном итоге обусловил ее крах.

Таким образом, нет никакой необходимости прибегать к концепции «Великого Мужа» или «Великой Женщины», чтобы отдавать себе отчет в огромном значении некоторых лидеров. Впадать в противоположную идее «Великого Мужа» крайность часто бывает свойственно экономистам и специалистам по экономической истории, отстаивающим взгляд на историю как на продукт действия объективных сил. Было бы глупо отрицать важность фундаментальных сдвигов в способах добычи средств к существованию, технологических изменений, или значение серии мировых экономических кризисов, ставших полным сюрпризом для политического руководства и, кстати, для подавляющего большинства экономистов. Кроме того, лидеры оказались также относительно беспомощны перед лицом глобализации, переместившей производство из одних стран и континентов в другие и потребовавшей серьезной структурной адаптации от некоторых из наиболее развитых мировых экономик. При этом было бы абсурдно утверждать, что политика государств или международных организаций никак не влияет на способы управления технологическими изменениями или на ликвидацию последствий финансовых потрясений. Подобные явления, безусловно, требуют внимания руководства, но это руководство должно быть коллегиальным и коллективным. Тем не менее экономические депрессии часто способствуют укреплению мифа о сильном лидере – веры в то, что сильная и харизматичная личность даст ответы на эти и все остальные вопросы. Мрачными примерами подобной тенденции является правление Бенито Муссолини в Италии межвоенного периода и, в еще большей степени, взлет популярности Адольфа Гитлера на выборах в глубоко депрессивной Германии в 1930 году с последующим приходом к власти[95].

Подавляющее большинство лидеров, о которых я пишу в этой книге, являлись представителями государственной власти. Когда термин «сильный лидер» применяется к политикам, речь идет о лидере партии, премьере или президенте. Перед глазами возникает образ главы государства в окружении советников, предоставляющих информацию и рекомендации, но в конечном итоге уступающих высшему руководителю. Однако чрезмерная уступчивость является синонимом плохих решений. Лидер нуждается в политически опытных коллегах, отстаивающих свои позиции и не стесняющихся выражать свое несогласие с мнением человека, формально или неформально председательствующего на обсуждении. Это вряд ли приведет к его открытому противостоянию со своим или теневым кабинетом, поскольку демократический лидер сделает необходимые выводы из того, что его коллеги остаются при своем мнении. Только лидеры с диктаторскими замашками, чересчур уверенные в превосходстве собственной точки зрения, станут продавливать решение против воли большинства коллег. Однако поскольку у глав правительств обычно бывает определенная свобода в принятии решений о повышении или понижении сотрудников кабинета, в большинстве случаев им не стоит доверять уступчивости последних, многие из которых стремятся заработать очки, соответствуя пожеланиям руководства. Это важный инструмент власти, но у него есть свои ограничения. Лидер, теряющий доверие большой части своих высокопоставленных коллег, вряд ли выживет в демократической политической партии.

Лидер нуждается в коллегах, отстаивающих свои позиции.

Различия между подотчетным и деспотичным, честным и коррумпированным, эффективным и неэффективным государственным управлением оказывают огромное влияние на жизнь и благосостояние обычных людей. Поэтому то, что делают политики, находящиеся во главе этой власти (и какую ответственность они несут за свои действия и стиль руководства), безусловно, достойно нашего пристального внимания. Государственный аппарат существенно увеличивает потенциал влияния лидера. Однако не стоит забывать о том, что держать в руках рычаги государственного управления означает не то же самое, что лидерство в его самом чистом виде. Наиболее подлинное политическое лидерство имеет место, когда огромное количество людей вдохновляет человек, взгляды которого им созвучны, даже несмотря на отсутствие у него власти. Таким лидером может быть вновь созданная или набирающая силу партия, сообщество или отдельная личность. Эффективность подобного политического лидерства определяет готовность окружающих принять идейный посыл и вступить в ряды движения. Выдающимися примерами в двадцатом веке были лидер индийского движения против британского имперского правления Махатма Ганди и американский борец за гражданские права Мартин Лютер Кинг. Оба пошли по пути ненасильственного сопротивления (на самого Кинга сильно повлиял Ганди) и доказали миру, что его не следует путать с непротивлением.

В двадцать первом веке наиболее выдающимся примером лидерства (или мужества) стала Малала Юсуфзай – школьница из долины Сват в Пакистане, получившая мировую известность благодаря своим выступлениям за право девочек на образование. В октябре 2012 года талибы пытались убить ее выстрелом в голову, и эта попытка едва не увенчалась успехом. Покушение было направлено не только на то, чтобы положить конец ее правозащитной деятельности, но и на то, чтобы запугать других учениц и заставить их отказаться от учебы. С одиннадцатилетнего возраста Малала Юсуфзай публично выступала за образование для девочек. В своем блоге для Би-би-си она писала о своей борьбе за право посещать школу в условиях насаждавшегося талибами мракобесия и их враждебного отношения к женскому образованию. После того как в пятнадцатилетнем возрасте на нее было совершено покушение (ранение повлекло за собой многочисленные операции, сначала в Пакистане, а затем в Англии, но жизнь девочки была спасена), Малала стала самым молодым в истории кандидатом на Нобелевскую премию мира[96]. В день своего шестнадцатилетия, 12 июля 2013 года, она выступила в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке на заседании под председательством генерального секретаря Пан Ги Муна[97]. К этому моменту более четырех миллионов человек подписали петицию «Я – Малала», призывавшую обеспечить образование для пятидесяти семи миллионов детей (по большей части – девочек), лишенных возможности посещать школу[98]. Стоит еще раз подчеркнуть, что это – лидерство более искреннее по сравнению с властью глав государств, имеющих возможность раздавать чины и почести.

Разумеется, далеко не все лидеры, способные повести за собой целое движение, исповедуют высокие моральные ценности. Привлекать сторонников хорошо получалось и у Бенито Муссолини в Италии сразу после Первой мировой войны, и у Адольфа Гитлера в Германии 1930-х годов, когда в их распоряжении еще не было инструментов государственной власти. То есть по сравнению с периодами их пребывания у власти тогдашнее лидерство Муссолини и Гитлера было в большой степени непосредственным, хотя и морально предосудительным, с точки зрения будущих поколений. Из-за их ораторских способностей и умения привлекать многочисленных горячих приверженцев Муссолини и Гитлера часто относят к числу харизматичных лидеров. Кроме того, они совершили переход от одного вида лидерства к другому – от руководства сторонниками, сделавшими добровольный выбор, к руководству, основанному на государственном репрессивном аппарате.

Существует множество других примеров людей, проделавших путь от лидеров, полагающихся на силу убеждения и личного примера, до представителей государственной власти. Так, один из выдающихся лидеров двадцатого века Нельсон Мандела был ведущим борцом с режимом апартеида в Южной Африке, прошел через неимоверные тяготы двадцати семи лет тюремного заключения и в итоге стал президентом ЮАР. Другой яркий пример стихийного политического лидерства, превратившегося с течением времени в полномочия первого лица государства, – путь Леха Валенсы от лидера забастовки на гданьской судоверфи в коммунистической Польше к президентству в посткоммунистической Польше.