Читать книгу TÜK - Арт Антонян - Страница 2

Публичная стена:

Кто бы ни совершил зло –

хотя бы на вес пылинки,

он обретет воздаяние за него.

Кто бы ни совершил добро –

хотя бы на вес пылинки,

он обретет возмездие за него.

Коран, 78, 9–9

священная книга

Давид вместе с коллегой Максом вышли пообедать на свежем воздухе. У входа в супермаркет выстроилась длинная очередь. Вдоль неё, наблюдая за öсобями сквозь узкие прорези балаклав, курсировали вооружённые зелёные человечки. У входа в магазин с портретом üмператора как заведённые крестились три öсоби: женские в серых платьях с платками на головах и öсобь мужского пола в чёрном цилиндре с красной гвоздикой. Единственное, что сочетало его головной убор со спортивным костюмом – цветовая гамма: две красные полоски на чёрном фоне по бокам.

– Über! Великий Вождь, наш ангел спас сегодня нас от мировой войны. Поклонитесь ему! Поцелуйте его лик. Благодарствуйте ему утром после сна, в течение дня перед завтраком, обедом и ужином, перед сном. Поклонитесь ему за то, что он у нас есть. За то, что дал нам смысл жизни. За то, что мы самая сильная популяция в мире! Да здравствует Великий Вождь! Über! – напевно выкрикивала троица.

– Über! Макс, у меня что-то аппетит пропал, – Давид прошёл мимо. – Я подожду тебя на лавке, покурю пока. Ок? Über!

– Über! Давай. Über! – ответил Максим, вставая в очередь.

Уже никто толком и не помнил о существовании закона “О речи” с чётко прописанными нормами, правилами, обязанностями и правами öсобей на самовыражение. Когда-то в нём была отмечена и обязанность начинать и заканчивать любую фразу, прямую речь на письме и даже в мыслительном процессе, восклицанием “Über!”, воздавая таким образом дань уважения Великому Вождю и самой Üмперии – сверхвождь, сверхимперия. Популяция долго привыкала к новой “норме”. По прошествии времени каждая öсобь уже иначе и не могла мыслить. Эту обязанность упразднили. А Министерство стопроцентной науки Üмперии сообщило об уникальной находке – об überдревнем из когда-либо найденных документе, в котором упоминался процесс развития öсоби, в частности её речевого аппарата. “В ходе эволюции человеческой öсоби развились голосовые связки. Звуки стали обретать более сложную семантическую нагрузку. Первым словом, которое произнесла öсобь-прародитель, обитающая на современной üмперской территории, было слово состоящее из двух слогов “Ü-ber!”. В начале времён оно имело несколько значений “сверхсильный”, “сверхсмелый”, “сверхсолнцеликий”, “сверхсправедливый” и “сверхмудрый”. Далее в ходе естественного развития речи образовались уже и другие слова…”

Невыносимая тоска и беспомощность одолевали Давида. Он посмотрел на выстроившихся в супермаркет… “Über! Овцы, мы для них – овцы, – подумал он, прикуривая сигарету. – Сегодня мы пришли делать покупки, а завтра кто-то из нас будет лежать на прилавке в качестве товара, мяса, ведь мы всего лишь öсоби. Über!”.

– Über! Ты тоже поцеловал портрет? Über! – спросил Давид приближающегося Макса.

– Über! Ты заметил стражей? Мне ещё не надоело жить. Über! – почти шёпотом ответил Максим, протягивая Давиду бутерброд.

Макс недавно устроился работать в монтажный отдел Единого Правдивого. Интуиция Давида подсказывала: новичок – непростая öсобь. Что-то в нём настораживало. В то же время Давида с необъяснимой силой влекло к Максиму. Скорее всего, от общего одиночества, как думал сам Давид. Он недоверчиво присматривался к новому коллеге. В конце концов, ни для кого не было секретом, что агенты Министерства чистого общества (МЧО) активно внедрялись во все сферы. Власть любила и маниакально стремилась к чистоте во всём, усердно стимулируя üПопуляцию к достижению поставленных целей. “Быть санитаром общества благородно! Вместе – к ещё лучшему будущему! Заяви на нарушителя сейчас и спи спокойно! Самоочищение – залог благополучия и развития!” – звучали отовсюду призывы и лозунги. Öсоби охотно реагировали на них. Сдавали друг друга зелёным человечкам. Доносы всячески поощрялись правительством. Если доходило до суда Äфродитой, тому, кто донёс на подсудимого, начисляли четверть недельной зарплаты и снимали одно предупреждение с личного счёта. Если у доносчика не было предупреждений, то начисляли половину недельной зарплаты.

Как-то Макс спустился в архив. Для документального фильма о счастливой популяции не хватало кадров с радостными öсобями. Решили использовать архивные материалы времён Федерации. Максим отправил запрос: “…видео довольных жизнью федератов, разгуливающих по паркам, улицам, с семьями, веселые дружеские компании и т.д. – чтобы выглядело über-позитивно. Спасибо! Позже зайду. Über!”.

– Über! Привет! – переступая через порог сказал Макс. – Ты как? Не запылился тут среди архивных полок? Über!

Давид молчал. Он сидел, уткнувшись лбом в скрещённые на столе руки. Рядом лежали подобранные для монтажа материалы. Макс подошёл ближе и легонько коснулся его плеча.

– Да, что? Чего тебе? – спросонья выпалил Давид.

Максим растерянно попятился назад.

– Что уставился? – Давид потёр ладонью губы. – Что, шоколад на лице?

Макс еще больше разинул рот от удивления. И тут до Давида дошло. Слабо промямленное “über” слетело с его уст. Согласно Кодексу Üмперии, Макс должен был незамедлительно сообщить о “дефективной öсоби” в соответствующие органы.

Так как употребление “Über!” уже не было прописано в законе, а считалось природно развившейся особенностью речи üПопуляции, это нарушение рассматривалось с медицинской точки зрения. Подобные отклонения от нормы лечили старыми действенными способами – систематическим причинением боли механическим путём, звуковыми волнами и электрическими разрядами. Некоторые медики с особо творческой натурой и обострённой научной фантазией пускались в креативные эксперименты. Они изобретали новые, более изощренные методы. Врачей никто не обязывал получать лицензию на “творчество”, так как они изначально трудились на благо Üмперии в государственных учреждениях, что обеспечивало бесплатную медицину всем желающим. И не желающим, в данном случае, тоже. Обычно после лечения подобного “дефекта речи” мало какая öсобь могла членораздельно говорить. Большинство только и повторяли что “üb-übe-üb-übe” раскачиваясь взад-вперёд.

Макс быстро сориентировался:

– Да, у тебя шоколад на лице, – достал бумажный платок из кармана и протянул Давиду.

В воздухе повисла напряжённая пауза. Давид смотрел на коллегу в ожидании неминуемого подвоха. Макс приблизился к нему в упор, предлагая платок. Давид не решался взять. Тогда Макс, неожиданно даже для себя, схватил руку коллеги:

– Ты подумаешь, что я… – тихо выпалил он. – Пожалуйста, доверься мне.

Максим приблизил ладонь Давида к своей шее, оттянув ворот водолазки. Давид хотел было отдёрнуть руку, но Макс настоял:

– Пальцы сюда, – показал Максим.

– Über! Ты инфицирован! Über! – Давид окаменел от страха, почувствовав под пальцами учащенный пульс.

– Über! Я здоров! Über! – едва улыбнулся Макс.

Давид опасливо отошёл в сторону.

– Über! Забирай материалы и иди. Über! – произнёс он растерянно.

– Über! Продолжай носить защиту даже во время домашнего поглощения новостного продукта. Тебе станет лучше, ты вспомнишь и поймёшь. Über!

Давид недоверчиво покачал головой. Максим подошёл к двери, запер её и быстрой походкой вернулся к Давиду.

– Über! Послушай меня. Просто послушай. Всё началось за несколько часов до провозглашения Üмперии… Об опасной Herz-инфекции, якобы угрожающей земному шару, объявили по телевидению. Люди, естественно, не поверили в существование “болезни”. Только сумасшедший мог всерьёз принять этот бред за правду. Гражданам на несколько недель запретили покидать дома под угрозой арестов и баснословных штрафов, чтобы максимально долго держать зрителей у экранов. Сообщения о пандемии шли одно за другим по всем телеканалам, переполнили интернет-ресурсы. Радиостанции подхватили новость, подливая масла в огонь. Печатные издания также вышли с информацией об опасном сердцебиении, – Максим поправил ворот водолазки. – Понемногу зрители засомневались. Сначала легко навеваемые, затем – значительное большинство. Засомневались в том, что сердцебиение – нормально. Поднялась всеобщая паника. Телефоны службы спасения разрывались от звонков. Все больше и больше öсобей действительно сходили с ума. Люди бесследно исчезали после посещения их домов спасателями. Десятками, сотнями… Правительство обязало устанавливать üСкрины во всех личных обитаемых зонах и в многолюдных общественных местах…

Непрекращающиеся агрессивные атаки СМИ вслед за психическими привели к физиологическим изменениям в людях. Стремительный процесс не поддавался разумному объяснению. Полгода спустя у 97% населения Üмперии действительно перестали сокращаться сердца, почти перестали. Всего 24 удара в сутки – по одному в час. И только когда сердце сокращалось, öсобь в течение 30 секунд могла думать по-человечески ясно и логично.

– …но этого времени недостаточно, чтобы прийти в себя. Поэтому люди сразу же забывают, что происходит с ними в секунды “просветления”… – объяснил Макс Давиду, севшему под напором шокирующего рассказа.

Поначалу народ пытался протестовать. По стране прокатились демонстрации. Люди выступали против тотальной пропаганды, требовали правды от властей. Правительство недолго терпело мирные протесты, применив в ответ летальную силу. СМИ умолчали о расстреле безобидной демонстрации. Власть приняла закон, запрещающий собрание более трёх öсобей в общественных местах.

– …именно в этом документе впервые использовали слово “öсобь” вместо “гражданин”, – Макс откашлялся.

Люди ещё возмущались какое-то время. В сети, дома ругали правительство. Особенно доставалось власти от художников, музыкантов, поэтов, театральных трупп… Когда Великий Вождь подписал закон об оскорблении власти и её представителей, десятки тысяч людей посадили в исправительно-трудовые колонии. Всех, кто имел хоть какое-то влияние на население и выступал против агрессивной внутренней политики, ликвидировали с помощью зловещих машин правосудия, которые вдруг появились на вооружении стражей правопорядка.

– …с тех пор модель Äфродиты совершенствовали более двух тысяч раз, – Максим сжал ладонь в кулак.

Постепенно количество несогласных сократилось до минимума. Зелёные человечки проводили активные зачистки – массовые ликвидации. Журналисты единственного üмперского телеканала (все остальные были уже закрыты) снимали спецоперации по уничтожению сердечников и под указку Главного Управления Üмперии (ГУÜ) выставляли всё в необходимом – правильном – свете. Üмбирование работало феноменально. Öсоби обернулись идеальными потребителями, принимающими за истину всё, что покажет üСкрин, напишет газета или расскажет радио. Большая часть популяции стала проклинать участников движения сопротивления, у которых бились сердца – Herz-террористов. Зрители даже не подозревали, что в очередном сюжете горы тел, которых якобы умертвили террористы, – это и есть те самые сердечники.

– Даже после смерти сердечников не оставляют в покое. Трупы позже используют стражи правопорядка для инсценировки преступлений, которые будто бы совершают Herz-террористы, уничтожая мирное население, – Макс глубоко вздохнул. – Просто не снимай защитные стикеры, – ещё раз напомнил он. – Меня заждались на монтаже. До встречи! Über!

Давида охватила паника. “Über! Это ловушка, – не сомневался он, – провокация агента Министерства чистого общества. Сейчас во рту появится металлический привкус, дверь вышибут зелёные человечки и введут в помещение Äфродиту. Über!” – внутри похолодело, на лбу выступили капли пота. Вот и всё. Конец.

Прошло пять, двадцать, сорок минут… В архиве до конца рабочего дня так никто и не появился.

Давид ушёл с головой в работу, он старался больше ни о чём не думать. Макс не появлялся в архиве и даже не подходил к нему, когда Давид поднимался в общий офис. Телецентр заработал с удвоенной силой в связи с подготовкой к “Прямому сеансу правды” Великого Вождя. В прошлый раз две редакторские группы исчезли без следа из-за проколов во время прямого эфира. Все понимали, что с ними произошло, но боялись задавать вопросы. Просто ещё тщательнее готовились, скрупулёзнее планируя каждую секунду, расписывая сюжетную линию до мельчайших подробностей.

НьÜзрум в автономном режиме контролировал поглощение зрителем только обязательного новостного продукта и патриотических проектов особой важности. Для просмотра, скажем, развлекательных продуктов или чтобы просто посидеть во всеüмперской паутине, интерактивная новостная комната позволяла пользоваться “свободным режимом”. В данном режиме кресло не двигалось, давая возможность удобно расположиться в нём. Что и сделал уставший Давид, умостившись в него с бутылкой пива, после насыщенного рабочего дня. Коллеги в курилке упомянули о новом проекте, премьера которого должна была начаться с минуты на минуту.

После рекламной пропаганды, продемонстрировавшей все прелести службы в üмперской армии, и видеоролика про Великого Вождя, остроумно пошутившего над лидером Unación и в который раз поставившего на место “недополитиков нейтральных территорий”, Давид очутился в яркой студии с радостно-крикливым ведущим нового телешоу. НьÜзрум создавал ощущение реального присутствия: Давид сидел на первом ряду (каждая öсобь в своей интерактивной комнате сидела у самой сцены, видя других – настоящих – зрителей по бокам и на задних рядах студии).

– Über! Здравствуйте, в эфире Единого Правдивого семейное шоу “Острое слово”. Начнём мы с душераздирающей истории семьи Шляхтер. Не переключайте! Über! – как будто кроме ЕП существовали другие каналы, на которые можно было переключить.

В небольшом видеоролике представили каждого члена семьи. Отец Руслан Шляхтер – педиатр, в прошлом увлекался таксидермией, коллекционирует статуэтки популярных политиков. Мать семейства Марго – психолог, автор известного подкаста “Как покорить мир”, вышивает крестиком и гладью портреты Великого Вождя в образах национальных супергероев. Сын Пётр – начинающий программист, победитель всеüмперской олимпиады по компьютерным технологиям, создатель самого популярного среди молодых öсобей приложения “üПатриот”.

– Über! Спасибо, что вы с нами. Одним прекрасным летним вечером семья Шляхтер почти в полном составе наслаждалась потреблением телепродуктов в своём ньÜзруме. Только старший сын находился на втором этаже. Ничего не предвещало беду. Как вдруг раздался отчаянный крик… Что случилось, расскажите нам, Руслан. Über! – ведущий подсел на диван к главе семьи, участливо похлопав его по спине.

– Über! Да. Мы услышали крик. Сын кричал не своим голосом. Мы бросились наверх, – слова Руслана задрожали. – Когда я открыл дверь в его комнату… Пётр и наша немецкая овчарка Саби… оба в крови. Всё было в крови. Über!

– Ааах! – волна вздохов пробежала по зрительному залу.

Ведущий выдержал драматическую паузу, передавая платок Руслану.

– Über! Что в этот момент почувствовали, подумали вы, Марго? Über! – спросил он у жены Руслана, которая заранее заливалась слезами, её плечи слегка подпрыгивали.

– Übe-е-еr! Простите… Я же ма-а-ать… Я подумала, ну всё. На кону была судьба моего мальчика, его профессиональная жизнь. Он программист. Ему нужны все пальцы… – зарыдала Марго Шляхтер, еле выговаривая слова. – Über!

В центре зрительного зала сидели редакторы шоу. Они хлопнули по спине впереди сидящих öсобей. Профессиональные плакальщицы тотчас возвали к кому-то, запрокидывая головы назад. Они завывали и умывались слезами, создавая требуемый эмоциональный фон в студии. Ведущий обнял мать семейства. Ей принесли стакан воды.

– Über! Я знаю, в это сложно поверить, – вдруг заорал ведущий громче прежнего, – но мы приглашаем в студию героя этой невероятной истории, сына Руслана и Марго. Пётр, выходи к нам! Über!

Редакторы-запевалы громко зааплодировали, давая сигнал массовке хлопать в ладоши, что есть силы, профессиональные плакальщицы, вкладывая пальцы в рот, ещё и засвистели.

– Über! Петя, мы очень рады, что ты выжил. Расскажи скорее, что случилось в тот вечер? Über!

– Über! Ну, это… Всё было в крови. Это… Она цапнула меня за мизинец. Ну, я её и убил. По üСкрину говорили, что это… они опасные. Über!

– Über! Это была кровь собаки, – обильно возрадовался ведущий. – Парень спас всю семью от монстра – настоящего здоровенного пса! Герои нашего времени – они такие! Über!

Аудитория взорвалась аплодисментами и восхищёнными возгласами.

– Über! Пётр, расскажи в двух словах про то, как ты создал “üПатриота”, чья была идея? И как чувствует себя один из überизвестных подростков Üмперии? Über!

– Über! Ну, это… Идея моя, а помогала мне мама. Она же психолог. Короче… Там разные ситуации, надо выбирать, как бы ты поступил. Если это… отвечаешь правильно, то есть патриотично, тогда твои национальные, духовные… эти… скрепы становятся сильнее, крепче и переходишь на следующий уровень. А если того… неправильно, тогда появляется Äфродита. Ну и это… капут. Über!

Снова шквал аплодисментов.

После семьи Шляхтер представили их оппонентов по соревнованию – малопримечательных Зябликовых. Хотя, согласно сценарию, они тоже поведали миру не менее трагическую историю с элементами героизма и высокой морали. Их девочка спасла деревню от страшной болезни, прибив кирпичом лишайного котёнка.

Началось состязание. В студию “Острого слова” в коробках занесли двух робособак. Задание дали не из простых – убить собаку с помощью слова. Домашние животные-роботы обладали искусственным интеллектом, который среди прочего считывал положительное и отрицательное отношение к себе. С каждым негативным словом робособака глубже впадала в депрессию, меньше двигалась, переставала играть. О состоянии угнетённости свидетельствовал индикатор на лбу. Когда он доходил до критической точки, животное умирало. В истории робоживотных зафиксировано даже несколько случаев самоубийства. После смерти, домашнего питомца, как правило, перезапускали. По 100 жизней на робота – ровно на столько хватало активного цикла батареи. И, что интересно, каждый раз это было другое животное. Искусственный интеллект никогда не развивался одинаково, отличался по характеру и повадкам.

– Über! И так, от семьи Шляхтер в соревновании участвует Пёооооотр! – зрители искупали героя в овациях. – А от семьи Зябликовых – Саааандрааааа! – опять взрыв аплодисментов. – Ребята, каждый из вас должен как можно быстрее умертвить свою робособаку. Не позволяется использовать ненормативную лексику. Мы в эфире, не забываем об этом. И запрещается бить. Слегка прикасаться позволяется. Больше ограничений нет! Выигравший выйдет в четвертьфинал. Напомню, в конце чемпион семейного шоу “Острое слово” получит суперприз, о котором мы расскажем в финале нашего шоу. Обещаем, вся Üмперия будет завидовать победителю! Тяните жребий. Кто начнёт первым! Über!

Сандра вышла на ринг. Она справилась за три минуты двадцать восемь секунд. Публика ликовала. Но Пётр в процессе борьбы оказался намного увереннее в себе, чем когда отвечал на вопросы. Парень вышел на ринг вторым.

– Über! Начинаем обратный отсчет, – торжественно произнёс ведущий. – Вместе! – заорал он. – Пять. Четыре. Три. Два. Один. Пошёл! Über!

Робопёс подбежал к парню, как только увидел Петра, и радостно завилял хвостом.

– Über! – словно выстрелил голосом соперник Сандры. – Сидеть, тварь! – зарычал Пётр оскалив зубы, собака пыталась лизнуть его руку. – Я сказал сидеть! Über! – закричала злая öсобь с такой агрессией, что робопёс поджал от страха хвост и приник к полу.

Пригрозив указательным пальцем, Пётр приложил его к носу животного. Собака жалобно пискнула.

– Über! Ничтожество! – продолжал мучить искусственный интеллект собаки участник телешоу. – Тебя надо сдать в металлолом! Живьём залить в бетон, чтобы ты сдох от одиночества. Если бы у тебя было живое тело, я бы накормил тебя гвоздями…

С каждой новой фразой индикатор угнетённости животного прыгал на одно деление вверх. Собака жалобно скулила. Глаза животного с отчаянной преданностью смотрели на Петра, явно выражая неискусственную боль. Робособака ещё поскуливала, но уже не могла встать. Публика с восторгом, затаив дыхание, наблюдала за поединком. Пётр подошёл к робопсу. Собака смогла лишь слегка приподнять голову и вильнуть на всякий случай хвостом, в надежде быть обласканной в этот раз.

– Я утоплю тебя в крови, как Саби, тварь! – парень снова оскалил зубы, из его глотки послышался угрожающий рык, затем – странные злобные звуки. – Ррррр…. боаааааа, ээээииисссфффууууааа… дряяаааа…, – Пётр явно получал удовольствие от процесса.

Собака взвыла, индикатор угнетённости несколько раз мигнул и погас. Больше животное не двигалось. Огоньки на мордочке потухли вместе с глазами.

– Über! – довольная ухмылка искривила лицо парня, он, сплюнув на робопса, победоносно вскинул руки вверх. – Можем повторить! Über!

Прошло всего шестьдесят три секунды мучений. Редакторы подскочили, за ними последовали зрители. Они скандировали “герой”, “герой”, “герой”…

– Über! Мы напоминаем, – закричал ведущий, – что сентиментальность наносит вред öсоби. Минздрав предупреждает: привязанность к животному нивелирует внутреннюю свободу и грозит помешательством. Заводить настоящих домашних питомцев запрещено законом Üмперии. Комбинаты по их утилизации открыты во всех жилых пунктах. Сдавайте животных в утиль и получите взамен от нашего спонсора корпорации “KI Leben” нового робопитомца. Über!

Давид выронил пиво из рук. Внезапно закололо в груди. Он с трудом поднялся из кресла, дошёл до ванной, лёг в неё. Струи воды немного успокоили. И всё же что-то мешало в горле, шевелилось, словно рвалось наружу. Давид положил руку на шею, вторю на грудь. “Über! Нет, нет… инфекция… Über!” – его сердце сокращалось. Справившись с надвигающейся панической атакой, он насчитал 32 удара. Целых 32 удара в минуту. Давид закрыл кран с горячей водой. Холодные капли вызвали некогда потерянное воспоминание. Он стоял посреди поляны. Крупные дождинки падали на лицо. Он улыбался, закрыв от удовольствия глаза. Сердце замедлилось. 27 ударов. Дышалось уже легче. 14 ударов. Пульс в горле затих, на грудь ничего не давило. 8 ударов. Затем сердце остановилось и не билось вот уже несколько минут. “Über! Вроде, пронесло, – подумал Давид. – Организм справился. Über!”. Но изменения всё-таки произошли. Давид не ведал, что теперь его сердце стучало три раза в час, а не один как раньше.

В субботу спустя восемь месяцев наконец-то отменили комендантский час. Давид уехал из города в своё секретное убежище: горы, небольшая речушка с водопадом, птицы, бесконечное чистое небо, свежий воздух. Там “не было” Üмперии. Он разделся догола и медленно вошёл в ледяную реку. Давид лёг на водную гладь. Его тело легонько покачивалось.

Когда-то это место маленькому мальчику Давиду показал отец. И пещеру рядом с водопадом. В ней Давид чувствовал себя как дома. Разложил костёр, установил котелок, закинул в него ингредиенты. Запахло маминым супом и уютом. Он достал из тайника толстую тетрадь и ручку, записал из памяти свой новый стих. Долго рассматривал фотографии, которые не видел почти год. Сохранилось всего несколько. Бумажные фотографии запретили. Цифровые дозволялось хранить только в госфотохранилище в ÜИСИ. Файлы проходили авторизацию. Несоответствующие правилам фотокадры либо подвергали редакции, либо удаляли. Цифровую копию фотографии, на которой были родители Давида и худощавый подросток (он) с котом Альфредом на руках, точно исправили ли бы, возможно, удалили бы. Как минимум из-за запрета настоящих домашних животных. Обычно вместо питомца помещали роботического зверя.

– “Uber! Привет, мама, папа, Альф. Uber!” – про себя сказал Давид и взял следующую фотографию.

На ней – самый близкий друг Аня. Они называли друг друга братом и сестрой. Ещё во времена Федерации Аня познакомилась с гражданином Unación, вышла замуж и иммигрировала. Он не имел представления, где сейчас она и что с ней. Общаться с иностранцами вроде как никто не запрещал, но на практике было невозможно. Üмперскую Интернет Сеть Истины отрезали от мировой. Местные мобильные телефоны функционировали только на территории Üмперии. Выехать за границу без разрешения – нереально. А разрешений простым öсобям не давали.

Ещё несколько фотографий с друзьями. На одной из них Игорь. Историк по образованию и гитарист по призванию. Будучи студентом музыкального училища, Давид каждый четверг собирал у себя на квартире друзей на Вечер гитарной музыки. Вот они сидят на полу, Игорь играет на гитаре, все поют и пьют молодое вино. Об Игоре тоже ничего достоверно неизвестно. Лишь неутешительные слухи, что два года назад его казнила Äфродита, обвинив в экстремизме и подстрекательстве к бунту. В действительности – за лекции без адаптаций и правок Отдела Чистой Üстории.

Давид аккуратно разложил фотографии вокруг костра, представляя близких сидящими вместе с ним в пещере. Налил себе суп. Мамин суп.