Читать книгу Раскаты - Артем Приморский - Страница 7

Нике спалось плохо. Она ворочалась, мучаясь тяжелым сном. Ей казалось, что вокруг нее – холодные больничные стены; что лежит она на жесткой панцирной койке, а врач (она его не видела, но его голос был точь-в-точь как у отца) раздраженно бьет вопросами:

– Ты это сделала? Зачем?

«Что сделала?»– Ника понимала только, что ее обвиняют в чем-то ужасном. Перед глазами – бледный отец, весь покрытый кровью, а на его руках чистая, веселая мать в свадебном платье.

– Вероника…– заметив ее, мама улыбнулась. Ее улыбка тянется вверх, куда-то за уши, становясь все более страшной и зловещей.– Вероника, подойди ко мне,– сказала мать, не двигая растянутым ртом…

– Тише, тише,– Варвара медленно растолкала девочку.– Ох, Господи, ты вся вспотела. Давай-ка сменим пижаму.

Полусонная Ника, успокоившись зеленым светом ночника и тихим, ласковым голосом няньки, покорно позволила себя переодеть, легла обратно в кровать.

– Тише, дитятко, тише,– Варвара поправила одеяло и ушла. Ника почти заснула, но дробный женский смех оборвал нить ее сна.

– Мама?– девочка привстала. Поколебавшись, она поднялась и на цыпочках прошла к двери, приоткрыла ее.

Снаружи темно. Дом спал, за исключением двоих обитателей. Девочка, дрожа от волнения, пошла на голоса – к спальне родителей.

– Александр Николаевич, ммм…– простонал незнакомый женский голос.

– Саша, просто Саша,– глухо ответил Арцыбашев.

Дверь в спальню закрыта не до конца. Ника прижалась к щелке, наблюдая за происходящим. В комнате темно, слышны только женские стоны, шелест постели и тихое поскрипывание кровати. Гибкий человеческий силуэт, восседающий на постели, чуть откинулся назад, застонал еще сильнее:

– Я сейчас… сейчас…

Ей ответил напряженный голос отца:

– Я тоже…

– Папа?!– Ника отшатнулась от двери. Скрип и стоны замерли. Силуэт повернул голову:

– Кто это? Ты же сказал, что один…

Ника спряталась за стеной. Она слышала торопливый шорох одежды и тихие переругивания между Арцыбашевым и женщиной. Свет в спальне включился, и отец, в наспех застегнутых брюках, вышел в коридор.

– Ты что тут делаешь, Ника?– строго спросил он.– Тебе давно пора спать.

– Мне не спится,– боязливо ответила она.– Мне снились кошмары.

– Где Варвара? А, черт с ней…– Арцыбашев схватил ее за руку и потащил в детскую.– Быстро спать!

– Кто у тебя? Балерина?

Вместо ответа – грубый толчок к кровати.

– Ложись под одеяло и закрывай глаза. И больше ничего не спрашивай. А с Варварой я еще поговорю…

Арцыбашев вышел, громко хлопнув дверью.

– Ты куда?– спросил он кого-то.

– Домой поеду,– язвительно ответил женский голос.– Засиделась в гостях.

И череда быстрых шагов в сторону гостиной.

– Вика, подожди!– крикнул Арцыбашев.– Вика!

Потом все стихло.

Ника лежала и думала о случившемся. Ее отец привел домой чужую женщину. «Но маму ведь он не любит,– говорила ее простая логика.– Значит, полюбил другую?»

Ответ казался девочке очевидным, но неправильным. Было в этом что-то грязное – чужая женщина в постели, где совсем недавно спала и отдыхала мама. И отец волновался о ней гораздо сильнее, чем о матери. Ника долго ворочалась, ломая голову над такой простой для взрослых загадкой, но усталость постепенно взяла свое и девочка заснула.

– Доброе утро, моя прелесть!– в детскую вплыл приятный, пожилой женский голос.– Пора вставать!

– Не хочу…– простонала Ника, не разжимая глаз. В комнате стало светло – женщина убрала шторы. Шорох ее юбки стал ближе.– Иди-ка сюда.

– Нет…– Ника открыла глаза, и увидела доброе, морщинистое лицо своей бабушки по отцу – Софии Петровны. Женщина поцеловала ее в одну щеку, потом во вторую, а потом («Ну хватит, бабушка!») в носик.

– Папа говорил, что я приеду?– спросила она, отпустив внучку.

– Да.

– Горе ты мое луковое… Ну, вот я и приехала,– женщина поднялась, расправила юбки.– Давай-ка вставай, умывайся-одевайся, а я пока посмотрю, как там мой сыночек поживает.

Ника послушно кивнула. Она смущалась бабушкиных «сюсюканий», но в то же время они ей безумно нравились. София Петровна, носившая немного старомодные платья и укладывавшая седые волосы в строгий пучок, походила на милую старушку-экономку.

Хмурый и не выспавшийся, Арцыбашев пил кофе в столовой.

– Ты сейчас на работу?– спросила София Петровна.

– Возможно.

В отличие от Ники, приезд женщины его нисколько не обрадовал. Приехав рано утром, всполошив всю прислугу и самого Арцыбашева, она скромно поприветствовала сына, позавтракала, а потом долго о чем-то разговаривала с Варварой. Арцыбашев ждал, что родительская кара вот-вот обрушится на него. Ждал со скукой – словно предстоит не разнос, а очередная «трудновыполнимая» операция, с которой он всегда справлялся на «отлично».

– Ну что,– поинтересовался Арцыбашев, когда мать наговорилась с Варварой.– Много тебе она доложила?

– Я посмотрю на свою внучку,– бросила она и ушла в детскую. Доктор услышал знакомое с детства «сюсюканье» и брезгливо поморщился…

– Варвара говорит, ты вчера какую-то б… приволок,– начала Софья Петровна без предисловий.– И твоя дочь видела, как ты с этой б… развлекался в вашей супружеской спальне.

– Варвару я уволю, ее время прошло,– невозмутимо сказал Арцыбашев.– Недосмотрела вчера, недосмотрит в будущем. А у б… нормальное имя есть.

– Мне на него плевать!– сердито отрезала Софья Петровна.– Ты о чем думаешь, Саша? Мать в психушке, а любимый папа пьян и развлекается с проституткой!

– И опять неверно,– спокойным тоном возразил он.– Анна не в психушке, а в лечебном центре. Не веришь – поезжай обратно в Москву, убедись сама.

– Да что с тобой, Саша?– мать схватила его лицо, повернула к себе, разглядывая с тревогой в глазах. Арцыбашев ответил ей безразличным взглядом.

– Все было предрешено,– сказал он.– Одна погибла из-за жадности, вторая пошла за своими туманными принципами. Там же, в тумане, и заблудилась.

– Ты пророк?– взволнованно спросила женщина.– Ты провидец? С чего ты это вообще берешь?

Арцыбашев убрал руки матери, поднялся из-за стола:

– Я не любил Анну уже давно. Я устал изображать примерного семьянина. Я ненавижу притворство, и хочу жить, наслаждаясь жизнью. А из-за нее я стал ненавидеть все вокруг – этот дом, себя и свою работу. Свою работу…– с нажимом повторил Арцыбашев. Его глаза зло блеснули.– Я работаю лишь потому, что умею, да еще и лучше всех. Но если бы не моя гордость – я бы плюнул на клинику, диплом и просто застрелился. Я рад, что все завершилось именно так. Я могу вздохнуть полной грудью, хоть и ненадолго.

– Отец Анны от тебя не отстанет,– предупредила Софья Петровна.

– Пусть сунется. Здесь, в Питере, Арцыбашевы неприкасаемы. Я могу хоть сейчас собрать целую армию высококлассных юристов.

– Ты уверен, что сможешь защититься от всего,– поняла женщина.– А судьба Анны тебя уже не интересует?

– Почему же? Я дам на лечение столько, сколько потребуется. Но после выздоровления пусть забудет нас. Дочь останется со мной, это больше не обсуждается,– Арцыбашев насмешливо улыбнулся.– Да и вряд ли суд решит отдать девочку убийце.

– Вопрос в том, кто дал ей пистолет, и кто довел ее до такого состояния,– мрачно сказала Софья Петровна.

– А заодно – кто позаботился, чтобы подозреваемую вместо изолятора отправили в дорогую клинику,– парировал Арцыбашев.

Женщина издала грустный, болезненный вздох.

– Но ведь раньше не было такого!– почти плача, воскликнула она.– Ведь вы же вначале любили друг друга!

– А помнишь, ты говорила, что я не сойдусь с Анной?– спросил Арцыбашев.

– Помню. Но потом решила, что ошиблась… Я увидела, что вы полюбили друг друга.

– А любовь давно прошла,– Арцыбашев развел руками, показывая пустые ладони.– Если вообще была… Любовь это теперь – Шаляпина, Мохова, Тарасова…

– Артистки и балерины?.. О боже, Саша!

– Что?

– Они же настоящие фурии!

– Не скажи,– Арцыбашев приятно улыбнулся, вспоминая вчерашнюю ночь.– Тарасова только корчит из себя такую, а в постели она сущая овечка…

– Я не хочу слушать эту грязь!– строго, с отвращением сказала Софья Петровна.

– Прости, мама. Просто она – не Анна. Она – страсть, жизнь, молодость!

– Так ведь и ты еще не стар, Саша. Тебе всего тридцать четыре!

– И все же, я на двенадцать лет старше, чем был тогда…– с легкой тоской подметил он.

Их разговор прервался сам собой. В столовую пришла Ника, и Софья Петровна все свое внимание перенесла на внучку.

Арцыбашев, сухо попрощавшись, поехал на работу. От дома до больницы – каких-то пять минут езды, но доктор попросил ехать помедленнее – ему было необходимо разобраться в разворошенных мыслях.

«О многом не поговорили,– думал он, почти не глядя на ползущие мимо дома.– Жаль, опять разговор к женам и семьям свелся. Будто обсуждать больше нечего».

Он еще много мог сказать по поводу отца Анны, напыщенного и полуграмотного мещанина, из приказчиков пробившегося к верхам торговой компании. Для этого надо было всего-навсего соблазнить дочь владельца, обрюхатить ее по-быстрому… Арцыбашев дал короткое и ясное наставление управляющему – если Антонов появится в доме, спустить его со ступенек.

«Держатель хренов… ничего, кроме мелких лавок и доли в банке, который по швам разлетится, едва здесь грянет…»

Арцыбашев вспомнил последние газеты, попавшие ему в руки, и криво усмехнулся. Везде одно и то же – осажденный Порт-Артур, мужественные защитники… Номер с фотографией Рожественского на главной странице он скомкал и сразу бросил в камин. Зачем читать заведомо ложную статью, в которой новоиспеченный командующий Второй эскадрой грозится разметать японцев по всему Тихому океану? Хорошие источники говорили, что вице-адмирал давно отвоевал свое, и вести корабли он будет на смерть. «Тем лучше,– зло подумал Арцыбашев,– чем быстрее загорится, тем быстрее взорвется».

Ожившим взглядом он окидывает прохожих, дома и улицы и не подмечает ничего необычного. Но нутро чует – город напряжен. Одна оплошность, и достанется всем. Движется что-то масштабное, огромное… Механизм разрушения запущен, и поздно его останавливать.

«Война окончится поражением,– Арцыбашев, далекий от военного дела, четко и ясно видел картину горящих русских кораблей.– Но это будет лишь началом».

Ему вспомнилось, как на прошлой неделе один из его клиентов – генерал, князь Кириллов вдруг предложил ему идти на военную службу:

– Медики с вашими умениями нам очень нужны. Я дам вам чин полковника.

– Я не служил,– спокойно, как всегда, ответил Арцыбашев. Он заметил, что Кириллов сделал вид, будто не услышал.

– Князь,– обратился доктор к нему в другом, более холодном тоне.– Я не собираюсь уходить в госпиталь и оперировать пушечное мясо. Я семейный человек, у меня есть дочь.

«А еще счета в Англии,– добавил про себя Арцыбашев.– Которые я обязан забить доверху, пока не грянуло».