Читать книгу Память воды. Апокриф гибридной эпохи. Книга вторая - Артур Аршакуни - Страница 6

Пространство вновь заужено до размеров собственного тела, но это теперь, повторяясь, только притупляет чувства, а повторяясь многажды, – подавляет их.

То же мелькание света и теней; так же не пошевелить конечностями.

Неритмичные толчки и тряска вновь и вновь подтверждают сознанию реальность телесной оболочки, в которую оно заключено, ибо от них тело болит и ноет. Можно повернуть голову набок. Тогда половину окоема прямо перед глазами занимает темная полоса; такая же полоса – вторую. Лицо, уткнувшись в них, воспринимает кожей сучки и занозы грубых досок. Между ними щель с палец толщиной; за ней мрак, иногда прерываемый приглушенными вспышками света.

Мрак постепенно редеет; в нем можно различить то выплывающую из клочковатого тумана ветвь, словно умоляюще протянутая рука, то нагромождение камней, угрюмых и бесстрастных к происходящему.

Звучит гортанный возглас; толчки и тряска прекращаются.

Привал.

* * *

Это я виновата.

Во время нашей последней встречи в лесу я должна была почувствовать грозящую ему опасность. Ведь я до сих пор помню, как колотилось тогда мое сердце.

Я не виновата. Ведь я до сих пор помню, как колотилось тогда мое сердце.

Освещает ли Свет сам себя?

Стареет ли Время?

Высокий умом Азнавак сказал бы, что я, задумываясь чувствами и страдая мыслями, подготовлена к просветлению. Пресветлый Учитель! Я недостойна была проходить мимо твой тени, ибо не просветление это, а безумие мое.

Что мне делать?

О, Вишведевы30, к вам приникаю я мыслью своей, пошлите мне хотя бы бесконечно малый знак того, что он жив.

Мысль моя мечется и дробится, словно горный поток, падающий с высоты, становясь крохотной каплей, играющей на солнце, каплей-заклинанием.

О, Даритель, о, щедрый, громы мечущий31, к тебе я обращаюсь, недостойная, малая разумом, но искренняя в своих чувствах, – верни его!

О, Повелитель живых существ32, если Индре великому не пристало отрывать себя от великих свершений ради меня, зернышку сезама подобной, тогда ты услышишь мою просьбу и вернешь его!

Нет, нет, мои просьбы нелепы. Колесо кармы неостановимо, звезды и солнце подчиняются его неумолчному вращению.

Колесо…

Тогда мне можешь помочь ты, Всесозидающий в одежде мастерового, о Рабочий, о Плотник, о Дровосек33! Тебе ничего не стоит изготовить повозку, на которой будет возлежать он, простую грубую повозку, без лент, цветов и украшений, да вращаются побыстрее спицы ее колес!

Не слышен звук его топора, видно, далеко ушел он во вселенский лес, что» ему мои вздохи и слезы…

Но если мир поделен на свет и тьму, если разорван он пополам на добро и зло, если правда существует только потому, что существует ложь, тогда должна быть в этом мире сила, могущая отличить свет от тьмы, добро от зла и правду от лжи, чтобы не дать им перемешаться и превратиться в хаос. Отдели от бессвязного потока моей речи одну каплю, о Самосущий34, ибо я обращаюсь к тебе, и рассуди меня по ней одной!

Это я виновата… Никто не слышит меня. Вы, к кому я взываю, о боги, – вы не слышите меня, вы, самовлюбленные бесчувственные мужчины. Как может найти сочувствие и понимание у вас теряющая разум девушка! Поэтому я, трепеща, обращаюсь к тебе, матерь-богиня, я обращаюсь к тебе, о воздевшая ноги кверху35! Ты видишь, я выговорила это, хотя и покрылась краской стыда, но мне придала силы вера в то, что и ты до того была девой, как и я, и понятна тебе моя просьба вернуть его.

Я виновата и вдобавок бесстыдна? Пусть! Пусть я лишусь остатков стыдливости и обращу к тебе прославление матери и супруги:

Муж, входящий в свою жену,

Входит семенем в материнское лоно

И, обретя в ней другую жизнь,

На десятый месяц рождается снова

Жену тогда называют женой,

Когда в ней муж рождается снова.

Она – родительница, она – рождение,

В ней сохраняется его семя.

Боги и мудрецы святые

Наделили ее великим блеском;

И боги так сказали людям:

Жена – это ваша вторая матерь36!

Да ослепнут мои глаза от слез, да оглохнут мои уши от стенаний, нет мне покоя и утешения. Прости меня, но не жена остается равнодушной к моим просьбам и не матерь, а бесчувственная вейшья37.

Бессилие мое рождает отчаяние, а отчаяние – гнев. Мутится разум мой, ибо гнев вызывает во мне жажду разрушения. К другой супруге обращусь, к черной спутнице38 обращусь: толкни в бок своего заспавшегося мужа, мне самой страшно, – пусть откроет хотя бы одно из своих трех очей, всесильный Сохранитель мирового порядка39! Не может ведь колесо кармы вращаться, смазываемое одной несправедливостью! Оставь колесо, уничтожь несправедливость – одну, но эту!