Читать книгу Непреходящее - Артур Лазарев - Страница 41

Здравствуй, Аттик.

Похоже, всё было зря.

Мы ворчали на дождь, а случился град.

Над Республикой новая тень царя

и она шире прежней во много крат.

Этот мальчик (Октавий) не так уж прост.

Восхищён, врать не буду, его игрой…

Он решил дотянуться рукой до звёзд

и для этого встанет на нас с тобой.

Помнишь ли Катилину? Бои за Рим

шли в судах и сенате… Теперь, увы,

мы всё чаще бездействуем и молчим,

словно помыслы наши и то мертвы.

Где отчаянный Кассий? А Юний Брут?

Где тираноубийцы иных родов?

Говорю тебе, Аттик, нас всех сомнут,

если мы не продвинемся дальше слов.

Я встречался с Антонием, он был пьян,

впрочем, как и всегда на исходе дня.

Он смотрел в никуда словно твой баран

и хрипел, что опять предстоит резня.

Будто мало нам было минувших лет

в диктатуре сулланцев и прочих лиц!

Ты утешь меня, Аттик, ты дай совет,

как остаться собою среди убийц?

Я спасал их когда-то – от них самих,

и отцы их валялись в моих ногах…

Что наградою мне от времён былых?

Я отвечу тебе – только боль и страх.

Где же римская честь и великий долг?

Где сограждане в этот унылый час?

Я один, словно загнанный кем-то волк,

и всё чаще мне снится покойный Красс.

Он бредёт по пустыне среди песков,

ищет голову Публия. Слышен плач…

Из разрубленной шеи стекает кровь

на его императорский алый плащ.

Легионы его – целых восемь штук —

все лежат на песке, испустивши дух.

Груды римского мяса без ног и рук —

плата тысяч людей за гордыню двух.

Я кричу ему: «Марк, подожди, постой!»

Он плюёт в меня кровью, идёт во мрак…

Просыпаюсь, но призрак его со мной.

И в посмертии я его главный враг.

А ведь был ещё Цезарь, и был Помпей.

Тоже кончили плохо, с собой забрав

столько нобилей, да и простых людей…

И поди теперь выясни, кто был прав.

Ты прости меня, Аттик, за тон письма,

это, видимо, старость берёт нас в плен.

Я смертельно устал, я схожу с ума

и мне кажется – всё суета и тлен.

Может лучше и правда принять как есть

это время собак? И, лишившись сил,

позабыть свою гордость, былую честь,

и на форуме каяться в том, что жил?

Прославлять палачей, предавать родных,

извиваться как шлюха у чьих-то ног?

Я уже не смогу (пусть найдут других),

но противно мне, Аттик, что раньше мог…

Постарел… Но пускай я всё тот же трус,

и пускай ходят слухи, что я не тот,

я найду в себе мужество, я вернусь

в эту битву за правду и наш народ.

Пусть они знают все, кто попрал закон —

я и мёртвый продолжу являться к ним.

Моё имя по-прежнему Цицерон.

Я и есть Вечный Город.

Я – это Рим.