Читать книгу Непреходящее - Артур Лазарев - Страница 43

Как призрак, заблудившийся во тьме,

я вновь не нахожу себе покоя.

Скорей бы окончание отбоя,

чтоб вместо многоточия в письме

поставить точку здесь, на поле боя…

Я вновь пишу тебе, Великий Гней,

хотя ты мёртв, а я не верю в души.

Но раз ты снова мой покой нарушил,

войдя в мой сон персоною своей,

то знай, что в этой битве я не струшу.

Я, впрочем, не был трусом никогда,

уж ты-то знаешь Кассия Лонгина.

Мы столько прошагали по чужбинам,

мы столькие спалили города…

Не ради статуй в центре Палатина,

но ради нашей чести мы с тобой

на край земли водили легионы.

Когда менялись люди и законы

в Республике, анархией больной,

для всех мы были сердцем обороны.

Ты пал тогда, предательства вкусив,

а я остыл, утратив свою ярость…

Но кое-что во мне ещё осталось.

И лишь походный зазвучит мотив,

я позабуду, что такое жалость.

Ещё немного, близится рассвет…

Вот-вот завоют трубы и буцины,

и Рим, что разделён наполовину,

на македонских землях даст ответ,

что стоит слово Кассия Лонгина.

Забавно, Гней. Всё снова как тогда,

когда ты бился с ними при Фарсале.

Всё те же, с кем мы прежде воевали,

не ведая ни страха, ни стыда,

хотят проверить прочность нашей стали.

Республика, жива ли ты? Ответь!

Как низко пали все мы в эти годы!

Столетья шли за призраком свободы,

чтоб снова дать кому-то в руки плеть.

Позор когда-то гордого народа…

Наивность, Гней, была присуща нам,

когда в тот день мы резали тирана,

и кровь текла из каждой его раны

к твоим массивным мраморным ногам.

Но радоваться было слишком рано.

Мы не убили Цезаря в тот час.

Он, как и Сулла, всюду рядом с нами,

владеет прочно нашими сердцами.

Он к мятежу подталкивает нас

и совращает пошлыми мечтами.

Я слишком поздно это осознал,

но что теперь кивать на всё былое…

Был рад во сне увидеться с тобою.

Уже звучит наш утренний сигнал,

и алый флаг всех призывает к бою.

Прощай, Помпей. И если боги есть

скажи им там, что Рим стоит на грани.

Пусть спустятся они на поле брани,

а если нет, то наша с Брутом честь

пребудет с нами и без их стараний.