Читать книгу Не черно-белая история - Артём Сергеевич Семёнов - Страница 6

16 апреля 1963 г.

ДОРОГИЕ МОИ СОБРАТЬЯ-СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ!

Заключенный здесь, в городской тюрьме Бирмингема, я прочел сделанное вами недавно заявление, называющее нашу текущую деятельность «неумной и несвоевременной». Я редко берусь отвечать на критику моей работы и моих идей, если вообще берусь. Если бы я старался ответить на все критические замечания, которые попадают ко мне на стол, мои секретари должны были бы заниматься этим в течение едва ли не всего дня, а у меня не осталось бы времени на созидательную работу. Но поскольку я чувствую, что вы – люди искренней доброй воли и критика ваша имеет столь же искренний характер, я хотел бы ответить на ваше заявление, надеясь, что смогу выразиться в духе разумном и терпеливом.

Я думаю, что должен объяснить, почему я оказался в Бирмингеме, ибо на вас повлияли доказательства и аргументы «со стороны» Я имею честь служить президентом Южной конференции Христианского Водительства, организации, действующей в каждом южном штате с главным офисом в Атланте, Джорджия. У нас имеется восемьдесят пять подопечных организаций по всему Югу – одна из них Христианское движение за права человека в Алабаме. Когда это представляется необходимым и возможным, мы делимся своим штатом, образовательными и финансовыми ресурсами с нашими подопечными. Несколько месяцев назад наша местная подопечная организация здесь, в Бирмингеме, пригласила нас быть готовыми к участию в программе ненасильственных прямых акций, если они будут сочтены необходимыми. Мы с готовностью согласились, и когда настал час, выполнили свое обещание. Так я оказался здесь вместе с несколькими моими сотрудниками, потому что мы были сюда приглашены. Я здесь потому, что имею здесь основательные организационные связи.

Кроме того, я нахожусь в Бирмингеме потому, что здесь царствует беззаконие. Подобно тому, как пророки восьмого века (до Р. Х. – Прим. пер.) оставляли свои деревни и несли свое «Так говорит Господь» далеко за пределы границ своей округи; и подобно тому, как апостол Павел оставил свою деревню Таре и понес Евангелие Иисуса Христа буквально в каждое селение и каждый город греко-римского мира, я был вынужден нести евангелие свободы за пределы моего родного города. Подобно Павлу, я должен постоянно отвечать на призывы македонян о помощи.

Более того, я знаю, как тесно взаимосвязаны между собой все города и штаты. Я не могу спокойно сидеть в Атланте, не заботясь о том, что происходит в Бирмингеме. Беззаконие в одном месте угрожает справедливости повсюду. Мы охвачены неразрывными нитями взаимосвязей, облечены единым одеянием судьбы. То, что непосредственно затрагивает одного из нас, косвенно затрагивает всех. Мы уже больше никогда не сможем жить с узким, провинциальным представлением об «агитаторах-чужаках». Никто из живущих в Соединенных Штатах никогда не может рассматриваться как «чужак» в своей стране.

Вы считаете возмутительными демонстрации, которые в настоящее время происходят в Бирмингеме. Я сожалею, однако, что ваше заявление не содержит подобного же внимания к тем условиям, которые вызвали эти демонстрации. Я уверен, что никто из вас не хотел бы уподобиться поверхностному социальному аналитику, который учитывает только результаты и не ищет лежащих в глубине причин событий. Я не колеблясь скажу: тот факт, что так называемые демонстрации происходят сейчас в Бирмингеме, – это несчастье; но я бы сказал еще более резко – еще большим несчастьем является то, что властные структуры белых в этом городе не оставляют негритянскому сообществу иного выхода.

Любая кампания ненасильственных действий состоит из четырех основных этапов: 1) сбор фактов, чтобы определить, действительно ли происходит беззаконие; 2) переговоры; 3) самоочищение и 4) прямые действия. Мы в Бирмингеме прошли через все эти этапы. Факт, что расовая несправедливость поглотила это сообщество, неопровержим.

Бирмингем – возможно, наиболее резко сегрегированный город в Соединенных Штатах. Отвратительный перечень жестокостей полиции в нем известен во всех уголках страны. Несправедливое обращение с неграми в его судах – общеизвестная реальность. Нераскрытых взрывов негритянских домов и церквей в Бирмингеме больше, чем в любом другом городе этой страны. Таковы страшные, кровавые, но неопровержимые факты. Исходя из этих условий, лидеры негров пытались устроить переговоры с отцами города. Но политические лидеры постоянно отказывались участвовать в переговорах доброй воли.

В сентябре прошлого года появилась возможность поговорить с некоторыми лидерами экономических кругов. В ходе этих переговоров предпринимателями были даны определенные обещания – такие, как обещание убрать унижающие достоинство расовые надписи с магазинов. На основании этих обещаний преп. Шаттлсуорс и лидеры христианского Движения за права человека в Алабаме согласились призвать к мораторию на любые виды демонстраций. Прошли недели и месяцы, и мы увидели, что стали жертвами нарушения обещаний. Надписи оставались на месте. Как много, много раз до этого, наши надежды были попраны, и темная тень глубокого разочарования спустилась на нас. У нас не оставалось иного выбора, кроме подготовки прямой акции, в ходе которой мы пожертвовали бы нашими телами, чтобы привлечь внимание к нашему делу и воззвать к совести общества – и в местном, и в общенациональном масштабе. Мы не преуменьшали трудностей, которые стояли перед нами. Поэтому мы решили пройти через процесс самоочищения. Мы начали проводить семинары по ненасилию и постоянно, снова и снова задавали себе вопрос: «Способен ли ты принимать удары, не давая сдачи?» «Способен ли ты вынести испытание тюрьмой?». Мы решили приурочить нашу программу прямых действий ко времени Пасхи, понимая, что наряду с рождественскими праздниками это самый оживленный период покупок в году. Зная, что побочным результатом прямой акции станет тщательно подготовленный бойкот экономической системы, мы понимали, что это лучшее время для оказания давления на торговцев с целью добиться от них необходимых перемен. Затем нам пришло в голову, что впереди мартовские выборы, и потому мы поспешно решили отложить акцию до дня, следующего за выборами. Когда мы узнали о том, что м-ра Коннора собираются прокатить на выборах, мы опять решили отложить акцию, чтобы демонстрации наши не были использованы для того, чтобы этому помешать. В это время мы согласились начать наше ненасильственное свидетельство после выборов.

Это показывает, что мы не шли к прямой акции безответственно. Мы хотели увидеть поражение м-ра Коннора и потому откладывали раз за разом, дабы помочь нуждам этого сообщества. После этого мы почувствовали, что прямую акцию нельзя больше откладывать.

Вы с полным правом можете спросить: «Почему прямая акция? Почему сидячие забастовки, марши и т. п. Не лучший ли путь – переговоры?» Вы совершенно правы в своем призыве к переговорам. На самом деле это и есть цель прямой акции. Ненасильственная прямая акция стремится к созданию такого кризиса и к установлению такой созидательной напряженности, которая заставила бы общество, постоянно отказывавшееся от переговоров, встать лицом к лицу с проблемой. Она стремится так драматизировать проблему, чтобы ее больше нельзя было игнорировать. Я только что упомянул о создании напряженности как части работы участника движения ненасильственного сопротивления. Это может прозвучать довольно неожиданно. Но я должен признаться, что не боюсь слова «напряженность». Я серьезно работал и проповедовал против насильственной напряженности, но существует тип конструктивной, ненасильственной напряженности, которая необходима для роста. Подобно тому, как Сократ чувствовал, что необходимо создать такую напряженность в умах, чтобы люди могли подняться от сковывающих сознание мифов и полуправд к свободному царству творческого анализа и объективных оценок, мы должны видеть нужду в ненасильственных нападках, чтобы создать такой вид напряженности в обществе, которая поможет людям подняться от темных глубин предрассудков и расизма к могучим вершинам взаимопонимания и братства. Так что целью прямой акции является создание такой чреватой кризисом ситуации, которая неизбежно откроет путь к переговорам. И потому мы сходимся с вами в вашем призыве к переговорам. Наш родной Юг слишком долго увязал в трагических попытках жить в монологе, а не в диалоге.

Один из главных пунктов вашего заявления – то, что наши акции несвоевременны. Кое-кто спрашивал: «Почему вы не дали новой администрации времени для действий?» Единственный ответ, который я могу дать на этот вопрос, – это то, что новую администрацию следует подталкивать так же энергично, как и прошлую, чтобы она начала действовать. Мы сделаем прискорбную ошибку, если подумаем, что избрание м-ра Баусвэлла принесет Бирмингему Царство Божие. Хотя м-р Баусвэлл гораздо более четко выражается и намного вежливее, чем м-р Коннор, оба они – сегрегационалисты, преданные задаче поддержания статус-кво. Надежда, которую я питаю относительно м-ра Баусвэлла, заключается в том, что он будет достаточно разумен, чтобы видеть тщетность жесткого сопротивления десегрегации. Но он не увидит этого без давления со стороны приверженцев прав человека. Друзья мои, я должен сказать вам, что мы ничего не добьемся в борьбе за права человека без самоотверженного законного и ненасильственного давления. История – это длинный и трагический рассказ о том, что привилегированные группы редко уступают свои привилегии добровольно. Отдельные лица могут смотреть на вещи в свете нравственности и добровольно уйти со своих незаконно занятых постов; но, как напоминал Рейнольд Нибур, группы более безнравственны, чем отдельные лица.

Мы знаем на собственном горьком опыте, что угнетатели никогда добровольно не даруют свободу угнетенным; угнетенные должны сами требовать ее. Честно говоря, я еще никогда не участвовал в движении прямых акций, которые совершались бы «как раз вовремя», соответственно расписанию, составленному теми, кто не страдал безвинно от болезни сегрегации. Я слышал слово «Подождите!» в течение многих лет. Оно звучит в ушах каждого негра пронзительно и знакомо. Это «Подождите!» почти всегда означает «Никогда». Оно было успокоительным транквилизатором, на какой-то момент облегчающим эмоциональный стресс, но только для того, чтобы породить больное дитя по имени безысходность. Мы должны увидеть вместе с замечательным юристом, сказавшим вчера, что «правосудие, слишком надолго отложенное, значит отмененное правосудие». Более трехсот сорока лет мы ждали данных нам Богом и конституцией прав. Народы Азии и Африки со скоростью реактивного самолета движутся к политической независимости, а мы все еще тащимся на лошади и с черепашьей скоростью к тому, чтобы выпросить чашечку кофе у буфетной стойки. Я полагаю, что легко тем, кто никогда не чувствовал жалящих стрел сегрегации, говорить «Подождите!» Но если вы видели разъяренные толпы, линчующие ваших матерей и отцов по своему желанию и топящих ваших сестер и братьев по своему капризу; если вы видели, как исполненные ненавистью полицейские поносят, пинают, жестоко избивают и даже убивают ваших черных братьев и сестер безнаказанно; если вы понимали, что огромное большинство ваших двадцати миллионов негров-братьев зажаты в тисках нищеты посреди полного изобилия окружающего их общества; если вы внезапно чувствовали, что ваш язык заплетается, а ваша речь запинается, когда вы пытаетесь объяснить своей шестилетней дочери, почему она не может пойти в парк публичных развлечений, о котором только что объявили по телевизору, и видите, как слезы наворачиваются ей на глаза, когда ей говорят, что Город забав закрыт для цветных детей, и видите, как печальные облака осознания своего уничижения начинают покрывать небо ее маленькой души и ее маленькая личность начинает искажаться из-за бессознательной горечи по отношению к белым людям; если вы должны изобретать ответ своему пятилетнему сыну, спрашивающему с отчаянным пафосом: «Папа, почему белые люди так плохо обращаются с цветными?»; если вы едете по стране и видите, что вам приходится ночь за ночью, скорчившись, спать в углу своего автомобиля, потому что ни один мотель вас не принимает; если вас унижают день за днем постыдными надписями: «для белых» и «для цветных»; если вашим первым именем становится «ниггер», а средним именем – «малый» (сколько бы ни было вам лет), а вместо фамилии вас называют «Джон» и если вашу жену и мать никогда не величают уважительно «миссис»; если вы изводитесь днем и мучимы ночью от мысли, что вы – негр и потому вынуждены постоянно быть начеку, никогда не зная, чего ожидать в следующий момент, отравленные внутренними страхами и внешним негодованием; если вы всегда сражаетесь с убивающим ощущением, что вы – «никто»; тогда вы поймете, почему нам так трудно ждать. Приходит время, когда чаша терпения переполняется и люди больше уже не хотят погружаться в бездну несправедливости, где испытывают черное, разъедающее душу отчаяние. Я надеюсь, господа, что вы в состоянии понять наше законное и неизбежное нетерпение.

Вы выражаете большое беспокойство по поводу нашего желания нарушить законы. Это безусловно правомерное беспокойство. С тех пор как мы так усердно убеждали людей подчиниться решению Верховного суда в 1954 г., объявившего незаконной сегрегацию в государственных школах, довольно странно и парадоксально находить, что мы сознательно нарушаем законы. Нас вправе спросить: «Как это вы можете защищать нарушение одних законов и подчинение другим?» Ответ заключается в том факте, что имеется два типа законов: справедливые и несправедливые (здесь курсив М. Л. Кинга. – Прим. пер.). Я согласился бы со святым Августином, что «несправедливый закон – это и не закон вовсе».