Читать книгу Конструктор времени 1. Три недели в настоящем - Артём Яковлев - Страница 5

Ночью мне приснился совершенно не подходящий, но всё же основанный на этой теме сон. И после я почувствовал себя совершенно больным. Во сне я сам, вот странно, безо всяких часов, голубого сияния и прочей ерунды, ныряю в прошлое, и там вижу маленького мальчика. Комната. Детские игрушки и мальчуган с торчащими в разные стороны ушами. Я достаю из-за пазухи пистолет, откуда у меня такая штука, не могу даже предположить, и стреляю ему в сердце… В сердце, не в сердце, но всё же я в него выстрелил. В ребёнка! И в то же мгновение увидел, что этот мальчик – я сам, и эта пуля, которую я пустил в него, в тот же миг поразила меня. Все ощущения были так реальны! И умирать было очень больно и страшно!..

Проснулся в холодном поту… На груди, в районе сердца действительно было горячо! Я раньше таких кошмаров во сне никогда не видел. И смертельный озноб, и ужас убийства, и горячая пуля, пронзившая мне сердце…

Было три часа ночи, я сидел на кухне и пил горячий чай. Чашку за чашкой. И никак не мог согреться… Откуда взялся такой пакостный сон? Нелепый, бессмысленный! Это не предупреждение и не подсказка. Глупость какая-то на постном масле… Нырнуть в прошлое – убить себя! Идиотизм натуральный…

Наутро мы с Профессором планировали подготовить бросок уже на несколько часов. Но я в пять утра позвонил ему, соврал что заболел, и уже потом спокойно лёг и заснул. Кошмаров больше не было, спал я спокойно. И в час дня был уже, как огурчик, бодрым и жизнерадостным!

Потом случилось одно событие… Но об этом я лучше расскажу чуть позже.

А в три позвонил Димка. Спросил, не надо ли чего. Я сказал, что ничего не надо, и я беру на сегодня отгул. Но это я только для Димки сказал, чтобы не рвался ко мне сейчас. Нам всё равно ещё предстояло сегодня встречаться. Димка сказал: «Угу». По крайней мере, у меня сегодня выпало свободное время. И для общения в том числе.

И вот же какая странность, секунду спустя действительно позвонила Ленка. Я даже не успел телефон на место положить. Ленка Рязанова как бы считалась моей подругой в прошлом году. Мы с ней действительно тогда были близки. По крайней мере, мы почти месяц жили вместе здесь, в моей квартире. Будто бы семья. Я думал у меня с ней всё будет нормально. Но в какой-то неопределённый момент, всё кончилось. И я, дурак, ещё два месяца безуспешно пытался её вернуть…

И вот с тех пор прошёл почти год. Былое забылось и стало плохим воспоминанием. Я думал, что вытравил из памяти её имя и образ. И стёр её номер в контактах смартфона. Но это была только надводная верхушка айсберга. Ленка мне по-прежнему снилась! Той милой девчонкой, какую я увидел на встрече одноклассников в позапрошлом году. Мне, дураку, тогда хотелось защитить её просто ото всего. Такой она мне казалась беззащитной.

И ведь был в то время хороший выбор! Почему именно Ленка?.. Уже не знаю.

Я был предупреждён, но ждал, что она сама скажет, зачем я ей понадобился.

– Валюр! – да, когда-то я млел от такого обращения. – Привет, милый! Ты на меня всё ещё дуешься?

– Привет, Ленка! – я не хотел выглядеть хамом, но всё же решил не сокращать дистанцию. – Какими судьбами в наших краях?

Сказал это более чем безразличным тоном. Как говорят постороннему. И у меня, вроде, это получилось.

– Ой-ой! – она это умела, унизительно насмехаться, практически ничего не говоря. Одними интонациями. – Глупенький! Судьба меня просто влечёт в твои края! Как ты думаешь, может нам сегодня встретиться? А-то я уже стала забывать, как пахнут твои волосы…

Фу ты! Как она быстро умела привлечь оппонента на свою сторону. Щелчок пальцами, и ты уже наш! Это умение родилось ранее её самой. Мне лично всё в Ленке нравилось, кроме вот этого… Лёгкости, с которой она тебе позволяла приблизиться и потом с безразличием отталкивала. Я, после всего, что с ней было связано, стал считать себя законченным консерватором. В здоровом смысле этого слова, конечно. И теперь хотел бы видеть рядом с собой тоже нечто нормальное и предсказуемое. Консервативное.

– Что-нибудь у тебя случилось? Что-то ты устаревший мотив завела! Тебе так не кажется?..

В трубке повисла тишина. Да, первый щелчок пальцами оказался холостым. Не подействовало.

– Может всё-таки встретимся?.. – теперь голос почти нормальный, без того театрально-счастливого повизгивания.

Значит нам можно нормально поговорить. У меня-то не было такой возможности почти год.

– Нет, Лена! У нас с тобой ничего не сложилось. И вряд ли сложится. Мы слишком разные…

– Ну, Валюр! – это ещё одна попытка. – Чего ты? Зачем всё усложнять? Ведь нам было так хорошо!

Да, было. Я сам так, по крайней мере, раньше думал. Но не готов был соглашаться с Ленкой.

– О хорошем у нас с тобой разные понятия…

И мы почти минуту ещё молчали. Я хотел уже дать отбой, когда Лена сказала:

– В общем-то я и не надеялась, что простишь… – немного помолчала. – Как ты?

Это ещё одно вовлечение в разговор. Надо ли мне ловиться на эту её удочку? Эту Лену совершенно не волнуют мои дела. Она так и сказала при последнем разговоре прошлым летом: «Да пошёл ты со своими проблемами!..». Я, наверное, злопамятный.

– Ещё что-нибудь хочешь спросить? Спрашивай.

Я понимал, что сейчас излишне жесток, но о том, что сказал не жалел. Больше у Лены вопросов не было. Соединение разорвалось. Наверное, она поняла, что кашу здесь со мной больше не сваришь. Хотя, это, без сомнения, не её стиль. Раньше бы она, как дятел, долбила эту точку, пока не добилась своего. Днём и ночью. Что-то в ней сломалось. Впрочем, это могла быть всего-навсего обыкновенная, предвещающая длительную и, вероятно, победоносную осаду, испытание боем.

Часов в семь вечера наконец-то пришёл Профессор. Я его уже заждался.

– Ну что, кончил болеть? – это у него вместо «здравствуй». – Я, ты думаешь, с пустыми руками?.. Не надейся, брат! Вот!

И Димка протянул мне пакет, в котором лежало нечто.

– Немецкий радиометр… – сказал я, даже не взглянув внутрь.

– Ты откуда знаешь? – удивился Димка, пытаясь снаружи на пакете разглядеть внешние признаки именно немецкого радиометра.

Но я объяснять не стал. В пакете была небольшая коробка, а в ней ещё более небольшой прибор, напоминающий прежние пухлые сотовые телефоны. Правда, не было кнопочного поля, но вместо кнопок был один небольшой джойстик. Этот прибор я уже видел. Правда, как работает, понятия не имел.

– Радиометр. Счётчик Гейгера. Смарт! – с придыханием произнёс Димка. – Последняя разработка. Сплошные удобства для пользователя. Подсчёт фоновых значений, вычисление суммарной дозы, составление графиков…

– А где у него датчик на проводе? – я решил подколоть Димку. Ведь до сих пор все измерительные приборы у нас были с вынесенными датчиками.

– Чудак! У него датчики такие большие и хрупкие, что их лучше размещать в корпусе.

– А давай попробуем включить! – мне хотелось поскорее узнать насколько нам безопасно теперь жить рядом с моим наручным ядерным монстром. Я предыдущую ночь, на всякий случай, оставил часы на кухне на подоконнике подальше от себя. По крайней мере, пока сплю, они на меня меньше влияют.

Димка поколдовал и на приборе засветился дисплей.

– Ну вот. Начнём. – Профессор своим большим корпусом загораживал мне весь дисплей. И я пытался перелезть через его руку, чтобы разглядеть. – Не торопись. Он только за сорок секунд может вычислить.

– Вычислить? Он что, не замеряет разве?

– Какой ты тёмный! Мне даже неудобно!.. Радиометры измеряют в микрозивертах в час… Понимаешь?.. В час!.. А показывают уже через сорок секунд!

– А-а. Так бы и сказал.

– Я так и сказал. – немного раздражённо ответил Профессор.

Правда, спидометры на автомобилях измеряли скорость в километрах тоже в час, а их показания начинались с первой секунды как тронешься. Но я этим упрекать Димку не стал, пусть считает, что он прав. Через сорок секунд появилось первое показание – шесть сотых микрозиверта.

– Это очень много? – задал вопрос я.

– Видишь надпись: «Радиация в норме»! Нормой считается всё, что не превышает двадцать девять сотых микрозиверта…

– Примерно ноль, тридцать… То есть это не смертельно?

– Тащи сюда свои часы, сейчас узнаем!

Когда часы оказались у радиометра, я затаил дыхание. Вот сейчас… Но показания, хоть и изменились, всё же остались в пределах нормы. Двенадцать сотых микрозиверта. Я облегчённо вздохнул. В норме значит!

– Теперь нам нужно испытать на рабочем… – сказал Димка.

Я протянул руку к лежащим на столе часам, но на всякий случай жалобным голосом съязвил:

– Ты куда-то торопишься? Тяжело больного человека облучать, засылая в смутное прошлое… Совесть потом мучать не будет?

Я насмехался, но друг воспринял это как серьёзное обвинение:

– Ты понимаешь, Валера, – начал оправдываться он. – Вовка дал мне радиометр только на пару часов. Я не стал его самого сюда тащить из соображений секретности. И он ждёт у меня дома. Другого такого случая возможно не будет полгода…

– Ладно, давай уже! – разбираться действительно не было времени.

– Погоди… – Профессор попытался меня остановить. – Может мы…

– Расслабься и наслаждайся! – сказал я и толкнул легонько Димку на стул.

Димка сел, но пытался всё ещё мне что-то сказать.

Всё, что надо было для вояжа я уже приготовил в объёмистой сумке. И теперь принялся сноровисто доставать и цеплять на себя. Смартфон… Контактный термометр… Очки…

Наконец, скотчем приклеив к руке радиометр, я повернулся к Профессору.

– Ну, как?

– Давай подумаем, куда тебя заслать. – его это ещё волновало.

– Во-первых не куда, а когда!.. А где твой японский фотик? – это я, чтобы переменить тему о времени засылки.

– Ох, ты! – огорчился Профессор и стал шлёпать себя по карманам. Как будто там, в складках, мог затеряться его Никон.

А я пока водрузил себе на левую руку машинку, выставил на ней, пользуясь новой технологией время, дату же я оставил прежней. И привёл защиту в состояние ровного голубого свечения.

– Постой, ты куда?.. – Димка, раскрыв рот, смотрел на меня.

– Вперёд, в прошлое! – весело сказал я, перефразируя известное название фильма. – Ты чего такой озабоченный? Я же сказал: расслабься и наслаждайся! Увидимся через три минуты.

И я, нацепив на нос очки, нащупал красную кнопку, нажал и вдохнул поглубже…

Все эти процессы стали за последние дни почти привычными. Я, конечно, переступил в сторону, но встряски и удара по ногам не избежал. Ослепительный голубой свет. Очки не очень-то помогали защитить глаза, зато в них я выглядел подходяще. Холодный воздух… Если не шевелиться, его можно было и не замечать.

И, наконец, время в пути. В прошлые разы на это тратилось что-то в промежутке от пяти до десяти секунд. По моим ощущениям. Это время я ни разу фактически не измерял. В этот раз я на часах засёк момент отправления, и момент, когда вышел из сквозного в нормальное прошлое, оказалось это заняло только одиннадцать секунд. Я мог бы ещё не дышать секунд сорок. Легко! Пять часов пролетели почти незаметно! Что в это время происходило вокруг меня, я почти не видел. Наблюдал за временем на верхней строчке. Зато когда всё кончилось, передо мной, словно я отражался в зеркале, стоял двойник, счастливо улыбающийся, только без часов, очков и остальной приклеенной дребедени.

Я, по привычке, как другому человеку, протянул ему руку, и он крепко пожал её. Потом, постояв так немного с захваченными руками, мы внезапно обнялись, ткнувшись друг другу в плечо. Мы с ним были ближе, чем близнецы. Нас разделяло только пять часов времени.

– Что новенького? – спросил от моего плеча двойник. Голос у него был похожий, но совсем не мой. Выше, и несколько более хриплый.

Я задумался. Что за это время случилось? Пришёл Дима. И я показал на руке радиометр.

– Что это?

– Это радиометр. Немецкий. Его только что принёс Профессор…

– Ух, ты! Такой маленький. А как работает?

Неужели, это я был пять часов назад такой любопытный?

– Это пусть через пять часов тебе Димка объясняет. – посоветовал я. – А у меня только три минуты… Да, кстати, тебе скоро позвонит Ленка…

– Это которая?

– Да та самая! Только не прикидывайся, что ты её забыл!..

– Ну и как она? – сказал, театрально вздохнув, близнец.

Валерка мне… мне… старался внушить, что она ему была безразлична! Забывая, наверное, что я – это тоже он.

– Брось играться! Тебе, дурила, она до сих пор нравится!.. – я вздохнул. – А она всё такая же… Хочет, как в первый раз, легко прийти. И будет уговаривать тебя встретиться.

– И что я должен буду сказать?

– Это уж ты сам решай. Подсказывать я тебе не буду… Впрочем, тебе интересно будет оценить её артистические данные.

Мы помолчали. И оба вспомнили Ленку. Какая она была ещё до того. Милая. По утрам счастливо улыбающаяся. Не умеющая совершенно готовить и убираться в квартире. И ушедшая потом к какому-то белому и пушистому Славику…

– Ты… это… – очнулся от воспоминаний первым мой двойник. – Время-то ещё есть?

Я поглядел на машинку. Оставалось ещё тридцать четыре секунды. Целая вечность!

– Немножко есть.

Я вспомнил, что сейчас попрошу у себя.

– Ты… сними очки. – сказал он. Я тут же снял. – И повернись!

Я прокрутился на месте. Потом подсказал:

– Теперь – ты!

И Валерка-второй, будто на подиуме, широко улыбаясь, сделал несколько шагов к окну, там повернулся и возвратился обратно.

– Слушай! А мы с тобой так похожи!.. И роста, вроде, одинакового! Ты не находишь? – выдал он.

– Ты окончательный и бесповоротный дубина! – сказал я сквозь смех.

Мне это снова было забавно. И мы, крепко хлопая друг друга по плечам, хохотали долго, до самого моего отбытия. Я даже не успел вдохнуть. Свет померк, меня качнуло и Валеркина тень передо мной, набирая ход, кинулась прямо сквозь меня. Но я ничего даже не почувствовал.

Большой красный и тусклый фонарь за окном всё ускоряясь и склоняясь ниже поплыл к противоположному углу оконного проёма. Какое-то облако стало сгущаться в комнате прямо передо мной. Когда я разглядел в облаке знакомые черты, снова стало светло. На меня глядел Димка.

– Ну как? – спросили мы друг друга одновременно.

И тоже засмеялись. Но быстро прекратили.

– Как радиометр? – спросил, ещё улыбаясь, Дима.

И я только сейчас заметил, что радиометр на руке издавал какие-то звуки. Тихие, потому что кричалка радиометра, вероятно, была с обратной стороны и прижата к руке. И крупные цифры, которые были раньше зелёными, стали красными: «3,2». Я развернул радиометр к Димке.

– Ого! – сказал он. – Больше трёх микрозивертов в час!

– А допускается три десятые. – напомнил я.

– Фоновые три десятых уже не допускаются! Но не бойся, фоновое значение у нас в норме, меньше двух десятых…

– Как это, не бойся! У нас в десять раз превышена недопустимая доза! – и я постучал ногтем по стеклу радиометра.

– Это не фоновое значение. Это значение в те считанные доли секунды, когда тот реактор набирал мощность для прыжка! И очень, кстати, скромно. Рентгеновский аппарат, например, выдаёт что-то около миллизиверта, в сотни раз больше, но тоже недолго. А смертельной считается разовая доза в несколько зивертов. Так что безопасность у нас обеспечена! Излучение в миллион раз не дотягивает до смертельного уровня.

Миллион раз. Гм! Меня это почти успокоило. Я осторожно снял часы и начал отлеплять от руки Вовкин радиометр. Снова со скотчем выдрал из руки несколько волосков. Больно!

– Слушай, Димыч! А дядя Витя умер всё-таки от рака…

– А он с детства игрался с часами… И умер после сорока пяти лет таких игр. Ты вполне можешь уже озаботиться своей безопасностью на пенсии и выкинуть машину времени в мусорный бак… Тогда здоровеньким доживёшь.

Это Профессор вовремя ввернул про машину времени. Таким ценным обладанием станет разбрасываться только недоумок! Какой смысл ждать спокойной старости, если отнять у себя такую фантастически интересную игрушку, с таким невероятным потенциалом!

И мне вдруг пришла в голову любопытная мысль:

– А, интересно, в каком году можно было использовать изотопные источники в бытовых целях?

И мы посмотрели друг на друга удивлённо. Навряд ли это могло случиться в ближайшие годы, если не десятилетия. Или столетия… Потому что радиоактивные источники в наше время слишком опасны. Жизнь рядом с такой штукой, если не невозможна, то по крайней мере, весьма рискованна. В будущем вряд ли что-то кардинально изменится в этом вопросе. Так что маленький Витя сумел получить доступ отнюдь не к бытовому прибору. Возможно, это был какой-то плохо охранявшийся экспериментальный образец…

Было около восьми, когда Димка, наконец решил вернуть Вовке его радиометр. А я оставил свою личную машину перемещений во времени на видном месте на столе. Теперь её можно было не бояться. Почти безопасная! Главное, теперь не потерять от неё свой индивидуальный ключ!