Читать книгу Что, если это мы - Adam Silvera, Adam Silvera, Бекки Алберталли - Страница 6

– А вдруг она умерла? – говорит Дилан во время созвона по скайпу.

Не знаю, стоило ли ему вообще отвечать. На этой неделе я переживаю приступ фанатения по Лорд[13] – и с удовольствием послушал бы еще парочку ее композиций по дороге в школу. Но вместо этого я работаю жилеткой для Дилана, которого (теоретически) бросила Саманта. Прошлым вечером он послал ей несколько видео с трагически недооцененными песнями Эллиотта Смита, но до сих пор не получил ответа. Должен сказать, любовь Дилана к Эллиотту Смиту иногда переходит все границы – вроде того раза, когда я пропустил в его имени одну «т» и Дилан со мной потом неделю не разговаривал.

– Думаю, она просто занята, – отвечаю я.

– Это чем же?

– Не знаю. Охотится на вампиров?

– День на дворе, все вампиры лежат по гробам! Попробуй еще раз.

– Уверен, что с ней все в порядке. Вы вчера два часа проговорили.

– Два часа и двенадцать минут, – придирчиво поправляет меня Дилан, наливая кофе в кружку. Не похоже, чтобы он сегодня спал. Утром я обнаружил на мобильном два пропущенных полуночных вызова и примерно десять тысяч сообщений касательно Саманты.

Если честно, я не особо понимаю кофеманию; еще больше я не понимаю кофеманию в разгар лета и особенно – когда у тебя проблемы со сном. Логика вроде бы очевидна, но девчонки всегда оказывают на Дилана такой эффект.

– Зато я узнал ее фамилию.

– Вау.

– Саманта О’Мэлли, – таинственно сообщает Дилан. После чего вываливает на меня все вчерашние открытия: что Саманте действительно нравится работать бариста; что ее любимые фильмы – «Титаник» и «Площадка»; что она каждую неделю водит маленькую сестренку в ресторан морепродуктов; а еще – что она настоящий фанат видеоигр.

– И, похоже, я ей нравлюсь.

Я наблюдал множество «романов» Дилана, начиная с третьего класса, но не припомню ни разу, чтобы он был так невыносим на второй день знакомства с девчонкой. Даже с Харриет он окончательно потерял голову только через месяц – то есть спустя годы по его меркам.

Одержимость Дилана Самантой напоминает мне начало собственных отношений с Хадсоном – когда после звонка с уроков он несся разыскивать меня по всей школе. Мы хорошо знаем, чем это кончилось.

– Конечно, нравишься, чувак.

– Нравился. Она наверняка мертва. Увидимся на следующем собрании Анонимных Вдовцов.

Я заворачиваю за угол, ко входу в школу. Вообще-то ни я, ни Дилан не ходим в старшую школу Белеццы, но в этом году именно она принимает отстающих со всего Нью-Йорка. Я уже собираюсь заверить Дилана, что Саманта ответит ему самое позднее до обеда, когда вижу Хадсона и Харриет, сидящих на ступенях крыльца.

Как и на вчерашнем селфи, Хадсон выглядит совершенно здоровым. Он замечает меня ровно за секунду до того, как вонзить зубы в ролл с ветчиной и сыром, быстро отворачивается к Харриет и прыскает со смеху. К чести Харриет, она даже не улыбается – более того, смотрит на него как на идиота.

– Ох, – выдыхаю я. – Ди, мне пора.

– Что такое?

Вместо ответа я разворачиваю телефон, так что теперь Дилан их тоже видит.

– О. Привет, ребята.

Харриет качает головой.

– Нет уж, спасибо.

– Океюшки, – покладисто соглашается Дилан. – Хадсон, приятель, у тебя все лицо в кетчупе.

Я не прощаясь отключаю связь, пока Хадсон торопливо промокает подбородок салфеткой.

– Э-э, привет, – говорю я сразу обоим.

– Привет, – отвечает одна Харриет. В отличие от вчерашнего утра, сегодня она не торопится меня обнимать. Хадсон здесь, и она не может предать лучшего друга. Это особенно отстойно – учитывая, что мы общались еще до того, как Хадсон перевелся в нашу школу в начале девятого класса.

Хотел бы я, чтобы мы опять могли дружить. Чтобы мы с Харриет, как раньше, обсуждали любимые сериалы про супергероев. Чтобы Дилан с Хадсоном играли в шахматы. Чтобы мы с Хадсоном не шарахались друг от друга. Как и Дилан с Харриет. Может, однажды мы снова попробуем стать бандой.

– Здорово, – наконец говорит Хадсон, не глядя на меня. Инстаграмной бравады как не бывало. Он опять тянется укусить свой ролл, но вдруг медлит – может, смущенный историей с кетчупом.

По правде говоря, аккуратность за столом – это не про него, но я никогда над этим не смеялся. Еще недавно утра, когда мы вместе плелись в школу, жуя на ходу дешевые сэндвичи, были моим любимым временем дня. То, что теперь Хадсон завтракает с Харриет, не должно задевать так сильно. Но задевает. Это словно еще одно подтверждение, как легко ему было вычеркнуть меня из жизни.

– Сегодня тебе лучше? – спрашиваю я, искренне пытаясь сделать наше общее лето не таким фиговым.

– Здоров и счастлив. – Хадсон заворачивает остатки ролла в фольгу. – Можешь не волноваться.

Затем он поднимается со ступеней и скрывается в вестибюле.

– Веселый будет денек, – бормочет Харриет.

– В жизни больше не поинтересуюсь его самочувствием, – отвечаю я.

– Ему просто нужно время. Уязвленное самолюбие и все такое.

– Вообще-то это он замутил с другим парнем!

– Он думал, что вы расстались.

– И пошел искать мне замену уже через два дня?

Харриет поднимает ладони.

– Для него вся эта ситуация выглядит сложнее. Думаю, ты знаешь.

– Это нечестно, – возражаю я. – Не понимаю, как можно сочувствовать Хадсону только на том основании, что я порвал с ним первым. Зато он первым разбил мне сердце.

– Извини, Бен, – говорит Харриет, – но я и так между двух огней.

С этими словами она тоже исчезает в холле.

Я делаю глубокий вдох. Не знаю, в какой альтернативной реальности Харриет находится между двух огней, потому что в моей она явно из Команды Хадсона. Самое обидное, что, если бы мы с ним продолжали просто дружить, ничего этого вообще не случилось бы.

Я поднимаюсь по ступеням, отчаянно желая развернуться и дать деру. Но нет уж. Я не собираюсь оставаться на второй год только потому, что в комплекте с летней школой идет бывший бойфренд.

Наш учитель, мистер Хейс, флиртует в коридоре с преподавательницей алгебры. Среди педагогов он один из самых молодых – может, двадцать с хвостиком. Летом он обычно ездит в другие страны волонтером, но в мае подвернул лодыжку в Спартанских гонках[14] и остался натаскивать отстающих по химии. В целом он не мой тип – чересчур миленький, вроде тех парней, которых изображают на упаковках нижнего белья, – но в привлекательности ему не откажешь.

Я сажусь на галерке – как можно дальше от Хадсона и Харриет, – открываю тетрадь и ненадолго отключаюсь от происходящего.

Я никогда не блистал в школе. Хадсон говорил, что мне можно не гнаться за оценками, потому что все равно не поможет, – но я по жизни с трудом сосредотачиваюсь в классе. Начнем с того, что я постоянно витаю в облаках. Если надвигается тест, дома я буду двадцать минут готовиться, а весь остальной вечер играть в Sims или писать ВВВ. В первом семестре мама была в таком ужасе от моей успеваемости, что конфисковала ноутбук до тех пор, пока оценки не выправятся. Как ни странно, помогло: я жить не могу без своих выдуманных миров.

Но даже прикладывая все усилия, я неизбежно плетусь в хвосте. Знаете, как это бывает: ты проболел важную тему или просто засмотрелся в окно, фантазируя о том, как симпатичный мальчик ответит на твои чувства, – но учитель не станет задерживать класс, чтобы объяснить тебе повторно. Он двинется дальше, а ты останешься разбираться сам. Я не помню, кто сражался во Второй мировой. Едва ли могу назвать больше десяти президентов. Абсолютно беспомощен в географии. Школьные викторины – мой ночной кошмар.

Мне всегда хотелось узнать реальный мир – а не только тех, с кем дружу в школе или играю в Sims. Но сейчас я ощущаю себя совершенно ненужным в этой вселенной.

Мистер Хейс заходит в кабинет. Под мышкой костыль, в свободной руке рюкзак, будто он собрался в тренажерку, а не на лекцию по химии.

– Доброе утро! – говорит он радостно. – Проверим, все ли на месте.

Хадсон поднимает руку.

– Здрасьте. Я Хадсон Робинсон. Вчера меня не было.

Мистер Хейс кивает.

– Определенно не было. Сегодня выздоровел?

– Как новенький.

– Отлично. Задержись после урока, пробежимся по вчерашнему материалу. – Мистер Хейс сверяется со списком. – Окей, Пит здесь. Скарлетт…

– Погодите, – перебивает его Хадсон. – Я не хочу оставаться после уроков. И так таскаюсь в школу на каникулах.

Харриет награждает Хадсона своим фирменным взглядом «чувак-закрой-рот-немедленно».

– Не из-за меня вы здесь оказались. Моя задача – сделать так, чтобы вы не провалились снова. Просто задержитесь на полчаса после занятия, и вам не придется весь следующий год любоваться, как ваши друзья готовятся к экзаменам, выпуску и колледжу. Без вас, разумеется.

Черт, а этот парень умеет поставить на место, не выглядя притом полным засранцем.

– Я не тупой, – говорит Хадсон. – Я знаю химию.

Никогда не видел, чтобы он разговаривал так с учителями.

– Я не поэтому здесь. Просто… – На меня он не смотрит. – Я пропустил первый день, вот и все. И сам могу нагнать материал.

– Прекрасно. Расскажите, как образуются ионные связи, и можете быть свободны.

Молчание.

– Хотя бы что такое сплав?

Тишина в ответ.

Видите? Школа никого не будет ждать. Даже самоуверенных бывших бойфрендов.

Хадсон пожимает плечами и вытаскивает телефон. И, черт возьми, я искренне надеюсь, что он собирается загуглить ответы, а не сбросить кому-нибудь сообщение с криком о помощи. Неловкая пауза все затягивается – и становится только еще более неловкой, потому что Хадсон краснеет на глазах. Кажется, он не был таким тихим с тех самых пор, как Ким Эпштейн назвала его девчонкой, намереваясь оскорбить, а Харриет разъярилась за лучшего друга и вытрясла из нее все дерьмо.

В конце концов я не выдерживаю.

– Сплав – это однородная смесь двух и более металлов.

Мы повторяли это вчера.

Хадсон резко отрывается от телефона и вперивает в меня ненавидящий взгляд.

– Мне ничего от тебя не надо, понял? Не смей ко мне лезть. И помогать тоже. – Он такой красный, что, кажется, вот-вот взорвется.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не спрятаться за тетрадью.

Никто здесь не знает нашу историю, кроме Харриет.

Должно быть, все считают Хадсона обычным «проблемным элементом», а меня – школьным всезнайкой.

Одно могу сказать наверняка: это лето будет долгим.