Читать книгу Правитель страны Даурия - Богдан Сушинский - Страница 13
Часть первая
12
Оглавление– Господин генерал Томинага знает, что доблестные русские казаки стремятся поскорее вернуться в родные места, господин генерал Томинага знает…
Иногда Семёнову казалось, что Томинага – слишком рослый для японца и почти европейского телосложения – вообще ничего не произносит. Просто не успевает что-либо произнести, поскольку думает, говорит и даже кивает вместо него – тщедушный, мальчишеского росточка переводчик. Страдальчески худой и хрупкий, он обеими руками поддерживал слишком большие для него, а потому несуразные очки. И все говорил и кланялся. Тараторил, кланялся и снова лапотал, словно побаивался, что встреча генералов кончится раньше, чем он сумеет выболтать весь запас русских слов. А знал их переводчик немало и по-русски изъяснялся, следует отдать ему должное, вполне сносно. Даже всевозможные выраженьица даурцев зазубрить успел, азиат – душа его некрещеная.
Атаману тоже не оставалось ничего иного, как почти после каждой фразы вежливо склонять голову.
– Для того и создана наша эмигрантская армия, чтобы рано или поздно вернуться в Россию, – степенно заметил он.
– И это оцень-то правильно. Господин Томинага понимает, как важно для казаков иметь свою армию, господин Томинага понимает…
– Надеюсь, господин генерал знает и то, что мы готовы добывать свою свободу оружием, а посему хоть сегодня согласны выступить против России. Вместе с Квантунской армией, конечно, – добавил атаман с некоторым опозданием.
Как ни странно, перевод на японский продвигался у маленького японца почему-то слишком медленно. Семёнов уже успел заметить, как тот так старательно подбирает слова, будто чужим для него является не русский, а… родной язык.
– Господин генерал говорит, что уже знает о «Российских военных отрядах» армии Маньчжоу-Го, состоящих из подразделений бывших 1-го и 2-го Маньчжурских стрелковых полков, Егерского батальона и 1-го Маньчжурского стрелкового дивизиона Вашей Особой Маньчжурской Атамана Семёнова дивизии[26]. Из той вашей прежней… – было вне сомнений, названия старых подразделений – явная отсебятина переводчика, поскольку вряд ли Томинага помнил об их существовании. Но атамана удивил сам факт, что япошка-лингвист всё знает – А также из других казачьих частей. Господин генерал говорит…
– Не нужно напоминать мне, из каких подразделений состоит мое войско, – как можно спокойнее предупредил прежде всего переводчика атаман, будучи уверенным, что толковать эти слова генералу тот не станет.
Привычка этого офицера завершать каждую фразу воспроизведением слов, которыми она начиналась, почему-то особенно раздражала Семёнова. Хотя всякий раз переводчик произносил это свое повторение очень учтиво, слегка разрывая тонкую кожицу губ на желтоватом оскале длинных и крепких, словно березовые кругляшки в деревенской ограде, зубов.
– Однако большинство казаков подчиняется разным командирам, большинство казаков… А иногда вообще никому не подчиняется. Поэтому было бы хорошо, если бы господин генерал-лейтенант Семьйонов, – фамилия атамана так до конца и не далась переводчику, и, наверное, только потому, что старался произносить он её особенно тщательно, – собрал все казачьи отряды под одним руководством, было бы хорошо…
– Мы, то есть я, а также генералы Бакшеев и Власьевский, – кивком головы представлял Семёнов сидевших по обе стороны от него офицеров, – уже работаем над этим. Предполагается организовать пять полков: два артиллерийских дивизиона и одну отдельную комендантскую сотню, объединив их под командованием генерала Бакшеева в Захинганский казачий корпус.
– Да, в Захинганский корпус? – с радостной, почти детской улыбкой уточнил переводчик. – Генерал Бакшеев возглавит? Он возглавит Захинганский?
В этот раз он толковал своему генералу столь долго и старательно, будто разъяснял ему тайную мудрость императорского послания. А когда тот, доселе невозмутимый, что-то коротко, грозно, и в то же время почти не открывая рта, прокричал в ответ своим, на удивление высоким пищащим голоском, переводчик снял очки, любезно, почти подобострастно поклонился, снова водрузил их на нос и, вцепившись в оправу костлявыми ручками, проговорил:
– И это оцень-то правильно. Господин генерал именно так и настроен был приказать. – Однако не успел атаман победно переглянуться со своими генералами, как тот продолжил: – А вот подчиняться ваш казачий корпус будет главе военной миссии в Тайларе господину подполковнику Таки, подчиняться… – показал он на дремавшего рядом с начальником разведотдела штаба Квантунской армии полковником Исимурой полнолицего чиновника в штатском.
Семёнов отреагировал на эти слова так, словно на него попали выплеснутые из окна помои.
– Простите, – приподнялся он, упираясь в стол, побагровевшими кулаками. – Я сказал, что корпусом будет руководить присутствующий здесь генерал Бакшеев, лучший из моих генералов.
– Вы так сказали, да, – ничуть не смутился переводчик, даже не пытаясь донести до сведения Томинаги возражение атамана.
– Потому что так решил мой военный совет.
– И оцень-то правильно. Корпусом будет командовать генерал Баксеев, – заставил он передернуться вышеназванного, когда тот услышал, как искажают его фамилию. – А вот генерал Баксеев будет повиноваться подполковнику Таки, генерал Баксеев, – снова последовало указание рукой на безразличного ко всему происходящему офицера в штатском.
– Но так не может быть. Смею заверить, в соболях-алмазах, что генерал Бакшеев как командир корпуса может подчиняться только главнокомандующему российскими войсками. То есть мне. И будет только мне, и никому другому!
– «В соболях-алмазах», да? – придурковато улыбнулся маленький японец. Похоже, эта присказка атамана совершенно сбила его с толку. – Генерал в соболях, да?
– Причем тут соболя?! – нервно отмахнулся Семёнов. – Это я так, по привычке, к слову. Смысл моего возражения в…
– Генерал Баксеев подчиняется главнокомандующему, да, – перебив, скороговоркой согласился переводчик и тотчас же несколькими словами передал своему шефу суть недоразумения. Тот набыченно опустил голову, что-то резко и зло проревел, и, сверкнув глазами в сторону Семёнова, заставил его вздрогнуть.
Так, по-самурайски, Томинага мог вести себя только в одном случае, – если бы решил тотчас же казнить обнаглевшего казачьего атамана. – Но вы как главнокомандующий отныне будете под началом у главы миссии подполковника Таки[27], главнокомандующий, да…
От неожиданности Семёнов даже приподнялся, и Курбатов понял, что переводчик довел его до крайней стадии внутреннего кипения. Ротмистр еле слышно кашлянул, решаясь: следует ли ему вмешаться или нет. Он знал, как болезненно и мстительно реагируют японские военные на малейшее нарушение субординации. На самое, казалось бы, на взгляд русского человека, незначительное проявление какого-либо неуважения к старшему по чину, должности или возрасту. Знал это и Бакшеев, поэтому тут же бросился спасать «лицо» верхглавкома:
– Я так полагаю, что имеется в виду подчинение на союзнической основе. – Он произнес это вполголоса, но его вечно багровое лицо приобрело при этом лиловый оттенок человека, задыхающегося от астматического приступа.
– Что значит: «подчинение на союзнической основе»? Что за хрень такая?! – ощетинился атаман против командира корпуса так, словно тот сам придумал подобную «хрень».
– Это значит, что господин Таки будет осуществлять оперативную связь между мною и штабом Квантунской армии. Я верно вас понял, господин офицер?
– И оцень-то правильно: союзническое подчинение, да, – избрал наиболее приемлемую для себя форму ответа капитан-переводчик. – Союзническое, да, – буквально смаковал он новое для себя словцо. Но вы оба подчиняетесь подполковнику Таки; союзническое подчинение, да…
Казачьи генералы многозначительно переглянулись. Однако им только казалось, что у них есть право не соглашаться с японцами, возражать и вообще демонстрировать какие бы то ни было формы протеста. Вид японского генерала Томинаги обоим ясно говорил, как тот только и ждет-недождётся, когда они сорвутся. Упершись руками о колени, самурай напряженно застыл в позе борца, готового в любую минуту броситься на врага.
– Соглашайтесь, атаман, – едва слышно обронил Курбатов. Семёнов оглянулся на него и понял: тот попросту не удержался, это у него сорвалось.
Однако, маленький лингвист тотчас же перевел взгляд на ротмистра. Вслед за ним тоже сделал и Томинага. Даже доселе дремотно «отсутствовавший» подполковник в штатском, и тот заинтригованно взглянул на рослого казачьего офицера, на погонах которого красовался вензель из букв «АС», то есть «Атаман Семёнов». Почти нечаянно оброненной фразы оказалось вполне достаточно, чтобы они «учуяли» в Курбатове не только влиятельного офицера, но и своего единомышленника.
Но именно данное обстоятельство заставило опытного интригана Семёнова насторожиться и сделаться уступчивее. Он знал, насколько опасно, когда японцы начинают ощущать за его, атамана, спиной присутствие человека покладистого, которого легко можно превратить в своего союзника, агента и, наконец, в безвольную марионетку.
Главком, ясное дело, мог дать волю своему гневу и поставить ротмистра на место. Только это уже совершенно некстати. Вот тогда самураи сразу же вбили бы клин в отношения между ним и князем Курбатовым. А реальность была такова, что в конечном итоге Семёнова те могли сменить в любое время, когда им заблагорассудится, или вообще убрать его.
– В таком случае передайте генералу, – поспешил он овладеть ситуацией, избавляясь от гнева и амбиций, – через две недели формирование корпуса будет завершено.
– И оцень-то правильно: через две недели, да. Ибо так приказал генерал Томинага, – мгновенно нашелся переводчик, хотя все русские видели, что генерал и рта не открыл. Впрочем, это уже были нюансы, на которые попросту не стоило обращать внимания.
– Мы проведем дополнительный набор добровольцев среди членов Союза казаков на Дальнем Востоке и местного славянского населения, переведем на действительную военную службу значительную часть Союза резервистов.
– Вы всегда должны иметь боеспособную армию, – высокопарно обронил Томинага. И Семёнов понял его без переводчика. Он разбирал многие слова, если только японцы не жевали их, а произносили спокойно и четко.
– Боеспособность её вне сомнений. – напомнил атаман. – Мы уже не раз демонстрировали это. Все мои казаки обстреляны, большая часть прошла через фронт. Поэтому сейчас речь идет о том, чтобы увеличить численность и таким образом…
– Вы должны иметь такую же боеспособную армию, каковой является Квантунская армия императора Хирохито, – еще более весомо выговорил Томинага. Семёнов ждал: может, генерал будет каким-то образом развивать эту мысль или аргументировать требования. Однако он столь же напыщенно умолк.
– Следует ли понимать ваше замечание так, что формирование нашего корпуса является подготовкой к решительным боевым действиям? – решил воспользоваться случаем атаман.
– Так точно, – небрежно обронил Томинага, резко кивнув головой.
– И как скоро можно ожидать их? Вы же понимаете, казаки с нетерпением…
– Скоро, – резко прервал собеседник, даже не выслушав до конца переводчика. Каждое слово генерал-квантунец произносил так, словно выплевывал изо рота полурасплавленные свинцовые слитки.
– Хотелось бы, чтобы скоро. Мне все труднее объяснять офицерам, почему мы упускаем самое подходящее для крупных боевых действий время, – решительно пошел в наступление Семёнов.
Коль уж его заставили тащиться в такую даль ради нескольких фраз, то он хотел бы выяснить, что, собственно, происходит там, в их японских верхах? Какими такими ганнибальскими расчетами они руководствуются, оставляя сейчас Германию наедине с ордами большевиков? И вообще, какого хрена ждут, отсиживаясь за маньчжурскими сопками, в соболях-алмазах?!
– Германия один на один с Россией, да… – глубокомысленно изрек японский генерал и вновь продемонстрировал умение держать театральную паузу.
– Вот и я говорю… – не удержался атаман. – Хотелось бы знать, что из этого следует, в соболях-алмазах.
– Когда Россия обессиливает в войне с Германией – это хорошо. Но очень скоро она еще заметнее будет изнемогать в войне с Америкой и Англией. Нельзя говорить, что день прошел, не дождавшись его заката, – изобразил Томинага некое подобие улыбки.
– Насколько нам известно, пока что ослабевает только ваш союзник Германия, – отрубил верхглавком. – Причем основательно и безнадежно, в соболях-алмазах. И поверьте: разделавшись с Германией, вся Тройка – русские, англичане и американцы – тут же примется за Японию. Скопом. А ведь было время, когда Россия казалась, по существу, парализованной победами германцев, а Штаты в это же время в ужасе отпевали свой Перл-Харбор.
– И оцень-то правильно, что вы вспомнили о столь великой победе императорской армии, что вы вспомнили, – вклинился в его монолог переводчик. – Перл-Харбор был атакован по плану императора Хирохито, был атакован…
– Так вот, стоило вам устроить еще небольшой «Перл-Харбор» во Владивостоке и Хабаровске – и все Забайкалье уже могло бы находиться под трехцветным флагом российской монархии, верной союзницы Японии. Переводите, господин капитан, переводите! – попытался привести в чувство замершего с приоткрытым ртом переводчика. – Все это принципиально важно.
– Не надо бы так горячиться, атаман, – вполголоса попытался урезонить Семёнова генерал Бакшеев, настороженно поглядывая на японского бонзу. – Тем более что подобные решения принимают не в Хайларе и не в Харбине.
26
Во время Гражданской войны войско атамана Семёнова состояло в основном из трех дивизий: Особой Маньчжурской Атамана Семёнова, Инородческой (позже Азиатской) конной, основу которой составляли бурятские конники, а также 1-й Забайкальской казачьей. Известно, что Особая Маньчжурская Атамана Семёнова стрелковая дивизия состояла из двух Маньчжурских стрелковых полков, Маньчжурского артиллерийского дивизиона и отдельного Егерского батальона. В свою очередь, Азиатская конная дивизия состояла из 1-го Конного Атамана Семёнова и 2-го Уссурийского казачьего полков, а также из Маньчжурского артиллерийского дивизиона. Однако следует помнить, что первоначально формирование его войск началось с Особого Маньчжурского Отряда. Воины этого отряда носили желтые шевроны с абревиатурой «ОМО». – Прим. авт.
27
Захинганский казачий корпус, которым командовал генерал-майор Бакшеев, и в самом деле непосредственно, напрямую подчинялся начальнику японской военной миссии в Тайларе подполковнику Таки, что вызывало недовольство у генерал-атамана Семёнова. Что же касается самого атамана, то в его прямом подчинении оставались части, именовавшие себя «Российскими воинскими отрядами армии Маньчжоу-Го», и некоторые другие подразделения. – Прим. авт.