Читать книгу 4 жизни и 2 казни. Фелирина. Часть I - Борисъ Немцофф - Страница 6

Мой отец исключительно хорошо играет в шахматы. Шахматисты вообще интересные люди. Гарри Каспаров, например. И в частности, в нашем городишке жил тоже сильный по тамошним меркам шахматист и интереснейший собеседник, Фёдор Измаилович. С отцом он любил сыграть партейку-другую, и рассказывал он удивительные истории. К сожалению, считай, все их я позабывал. Записывать надо было! Если не слово в слово, не отходя от кассы, то хотя бы пока помнил ещё что-то. Вы наверняка знаете, что есть такой тип людей, которых слушать – одно удовольствие, вот таков и был этот человек.

Вот они закончили битву на клетчатом поле и мы перемещаемся на кухню попить чаю. Я слушаю его, как заворожённый, собеседник он был отличнейший. Он участвовал в Великой Отечественной войне, в битве на Курской дуге потерял ногу.

– И вот я после ранения был направлен на лечение в госпиталь, прооперировали меня там, потом направили на лечение в Среднюю Азию. А это как раз было время, когда чеченов депортировали.

А ты знаешь, вот говорят сейчас, что их депортировали, да какое это было безобразие. Да, это было безобразие, но надо всё сравнивать, и тогда безобразий было немало совершено не только против одних чеченов. И каких безобразий: контрреволюционная агитация – расстрел, раскулаченных – в Сибирь. Кстати, а вы не спешите говорить, что и им также досталось, всему есть своя мера, всё можно и должно сравнить. Раскулаченных куда ссылали? В Сибирь, за полярный круг, на голый снег, вкалывайте, стройте тут в тайге светлое будущее. А чеченов куда выслали? В Среднюю Азию. Там и до всякого будущего круглый год преимущественно светло. Был я там, где они на поселениях находились. Конечно, это тоже не сахар, людей отправили за тридевять земель без средств к существованию. Но и раскулаченных на снег сгружали без средств к существованию. А в Средней Азии климат был совсем другой, не так холодно, как в Сибири, можно как-то работать, да от холода не околеешь. Наши на спецпоселениях тысячами мёрли, в Сибири, в тайге, на болотах, в мороз загибались, а с ними не так жестоко Сталин поступил. Какой-то быт им там организовали, какое-то жильё они получили, не в чистое поле приехали.

А кстати, в моей палате и был один чеченец, тоже после ранения лечение проходил. Небольшой такой, живенький из себя весь. И вот как-то мы пошли с ним на местный базар, что-то купить из фруктов-продуктов. Стоим мы у прилавка какого-то, прицениваемся, он стоит рядом, тоже, значит, сбоку так. И вдруг я вижу сзади подходит громадный чечен в бурке, в папахе, бородатый, берёт его одной рукой сверху за череп так, приподнимает и к себе лицом разворачивает, как котёнка, тот его сперва не заметил. Этот здоровяк смотрит ему в лицо пристально так и спрашивает: «А, так это ты, Ваха?! Жив ещё?! Ну ничего, подохнешь скоро! Как собака подохнешь!» За ним несколько чеченцев стоит, все смотрят на него. А он сказать ничего не может, смотрит на него, в ответ ни слова проговорить не может. Здоровяк его опустил на земь, народу много было там, так бы они его сразу же там и порешили. И вроде как дальше пошли они всей ватагой. Мой мне и говорит, пошли, мол, пошли скорее в больницу назад. Ничего мы покупать не стали уже, назад ходу. Он мне по пути рассказывает, что за история была.

Это ещё до войны у их тейпов разборки были на почве кровной мести, там же они столетиями помнят, какой род когда-то против их тейпа чего натворил. И вот вражеский тейп ещё наверное в 20-х годах отловил его, зимою, говорит, дело было. Словили они его, решили в реку под лёд спустить. Так и сделали, в полынью затолкали, он говорит, думал, что всё, погибель ему. И вдруг неожиданно там подо льдом, он говорит, чувствую, дышать могу – смотрю, это я в воздушной подушке подлёдной. Ага, говорит, живём ещё, вниз по течению он стал продвигаться – в воздушных подушках воздуха набирался да дальше пробирался-проплывал, пока до следующей полыньи не добрался. Вылезти сумел из неё, его кровников уже не было там на реке, как-то он выбрался, в общем. Выжил. А те-то думали, что кронты ему, много лет пребывали в уверенности, и он тихо-мирно жил себе. А тут такая вот встреча получилась.

В общем, как мы в палату пришли, он тут же все свои вещи собрал, и никого не ставя в известность отправился в путь, говорит, своя шкура дороже, чем все эти таблетки да микстуры. Так я его с тех пор и и не видел.

– Так-то, такие случаи в жизни бывают, – изрёк ещё один слушатель, которого никто из нас не видел и не слышал. – И чего его тогда водяной не утащил к себе?

– Да он в тот раз только-только в зимнюю спячку лёг, так ведь? – Этот довод показался домовому резонным, он кивнул головой, – А ведь и впрямь рассказчик Измаилович знатный.

– Они сейчас расходиться будут, гость их домой пойдёт, я за ним следом, надо и других упредить, правда? – Домовой пожелал переплуту ровной дороги, и он двинулся вслед за Измайловичем в путь. Переплут только что, надысь, явился в этот дом, а другие ещё, может быть и не знают о том, что она уже двинулась в путь, хотя молниеносные и вездесущие переплуты, оседлавшие попутные ветры, разносят слух об этом по всему Земному миру.