Читать книгу История и философия науки - Борис Николаевич Бессонов - Страница 2

Понятие материи. Как известно, с диалектико-материалистической точки зрения материя является носительницей всех изменений, субстанциональной основой всех процессов в мире. Обладая внутренней активностью, материя не нуждается ни в каком внешнем (божественном) толчке, для того чтобы быть приведенной в движение. (А именно такой метафизической концепции «первотолчка» придерживались в свое время некоторые философы-метафизики, рассматривающие материю как инертную, косную массу.) Вместе с тем диалектический материализм отвергает существование первичной и неизменной субстанции как своеобразной «подпорки» для различных предметов и свойств. В. И. Ленин (1870–1924) писал, что «сущность» вещей, или «субстанция», относительна; она выражает углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня – дальше электрона, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека. Электрон также неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна.[12] Отвергая существование «первичной материи» как последней неизменной сущности, диалектический материализм признает субстанциональность материи лишь в том смысле, что именно она (а не сознание, не что-либо сверхъестественное) является единственной всеобщей основой для различных свойств явлений, определяет единство окружающего нас мира.

Материя всегда обладает определенной структурой, она существует в виде конкретных материальных объектов, систем. Существуют такие формы, виды материи, которым присуща вещественная, «телесная» основа. Это тела, обладающие конечной массой покоя, т. е. массой, которую можно измерить в состоянии относительного покоя тел; они включают в себя соответствующие элементарные частицы, атомные ядра, атомы, молекулы, макроскопические неорганические объекты, живые организмы, технические системы, созданные человеком, звезды, галактики, системы галактик. Наряду с этим существуют такие формы, виды материи, которые вовсе не являются веществом (например, электромагнитное поле); им не свойственна масса покоя, они обладают так называемой массой движения, зависящей от энергии их частиц (квантов), которые всегда движутся со скоростью света. Возможны и другие формы материи, которые еще не известны науке. Таким образом, в отличие от предшествующих форм материализма, диалектический материализм не сводит материю к каким-либо определенным ее видам – частицам вещества и т. п. Материя – это все бесконечное множество самых различных объектов и систем, которые существуют в пространстве и времени. Но как дать определение, понятие материи?

Как известно, логическое определение заключается в том, чтобы определяемое понятие отнести к более общему понятию, указав на его отличительные черты. Понятие же «материя» нельзя отнести к чему-либо более общему; у материи нет отличительных признаков, как у конкретной вещи; материю как таковую никто не видел и не испытал каким-нибудь иным чувственным образом. Материя как таковая – это чистое сознание мысли и абстракция, у нее есть единственное (и основное) свойство: существовать независимо от человеческих ощущений, быть объективной реальностью.

Исходя из этого Ленин дал следующее определение материи: «Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них».[13] Некоторые философы полагали, что это ленинское определение материи слишком абстрактно, широко, неконкретно; что есть более точные понятия, характеризующие окружающую нас действительность, например «опыт», «реальность» и т. п. Но все дело в том, что понятия «опыт», «реальность» можно толковать и материалистически и идеалистически. Так, под опытом, реальностью можно понимать и материальные объекты, существующие независимо от нашего сознания, и совокупность наших ощущений, впечатлений, представлений. Для Платона, Гегеля идеи, предшествующие и предопределяющие развитие материального мира, – также реальность. Поэтому в любом случае встает вопрос: что понимать под опытом, реальностью? И здесь неизбежен выход на проблему материи и сознания. Конечно, естествоиспытатель, представитель той или иной конкретной науки может и должен стремиться дать конкретное определение материи, указать, перечислить те или иные ее свойства. С точки зрения же философии, пишет Ленин, «невозможно дать… такого определения материи, которое бы не сводилось к повторению того, что материя, природа, бытие, физическое есть первичное, а дух, сознание, ощущения, психическое – вторичное». Ибо понятие материи, подчеркивает Ленин, не означает гносеологически ничего иного, кроме как: объективная реальность, существующая независимо oт человеческого сознания и отображаемая им. Категория «материя» имеет глубокий философский смысл; она отражает в нашем сознании тот факт, что всякая вещь, любой объект – от галактических систем до частиц микромира – существует независимо от нашего сознания. Философское определение материи не включает перечень ее конкретных свойств, поскольку они неисчерпаемы. Материя бесконечна, и она бесконечно существует. Свойства материи могут быть и самыми необычными, «диковинными», в частности с позиций повседневного опыта, но это свойства объективной реальности. Так, космические объекты с непостижимо большой плотностью вещества в них кажутся «диковинными» для нашего сознания, привыкшего иметь дело со сравнительно небольшой плотностью вещества макрообъектов окружающего нас мира. Точно так же материальными являются и объекты, имеющие исчезающе малую плотность и массу, что тоже с позиции повседневного опыта весьма необычно. Материально все, что объективно существует.

Философы-идеалисты, как известно, отвергали понятие материи как объективной реальности, объявляли ее «названием для несуществующего», условным знаком или символом наших ощущений, непостижимой «вещью в себе» и пр. Не только епископ Беркли,[14] но и некоторые мыслители XX в., естествоиспытатели и философы, отвергали понятие материи как объективной реальности. В частности, Вильгельм Фридрих Оствальд (1853–1932), немецкий физикохимик и философ, один из основателей так называемого «энергетизма», в 1895 г. на Любекском съезде естество испытателей утверждал следующее: «Все, что мы знали о внешнем мире, состоит из знания отношений энергии. То, что мы называем „материей“, познается нами лишь в его следствиях, следовательно, в формах энергии. Когда мы измеряем количество материальной субстанции, или массу, посредством веса, то мы ее измеряем посредством энергии. В понятии „материя“ заключается, во-первых, масса, т. е. способность к энергии движения, затем заполнение пространства, или энергия объема, далее вес, или проявляющийся в общей тяжести особый род энергии положения, и наконец химические свойства, т. е. химическая энергия». Оствальд считал, что материя есть лишь мыслимая вещь, которую мы конструируем себе, чтобы представить постоянное в смене явлений. Явления даны нам в форме ощущений, так как очевидно, что мы узнаем о физическом мире лишь то, что до нас доходит через наши органы чувств. Общим условием деятельности этих органов является то, что «аппараты чувств реагируют на различия в энергии между ними и окружающей средой». Лишь разницу между температурой нашего тела и внешней температурой мы ощущаем как теплоту или холод; в мире, в котором температура была бы повсюду и всегда равна температуре нашего тела, мы бы никогда не узнали ничего о теплоте. То, что на нас действует, – это только энергия, лишь ей можно приписать предикат (т. е. свойство).

Основатель «махизма»[15] австрийский физик и философ Эрнст Мах (1838–1916) также утверждал: то, что мы называем материей, есть только известная закономерная связь элементов («ощущений»). По его мнению, цвета, тона, различные степени теплоты, давления, время, пространство и т. д. образуют определенные относительно устойчивые комплексы (тела), которые субъект познания, «Я», ощущает, воспринимает, представляет. Иными совами, тела, вещи, материя отнюдь не какие-то неделимые, субстанциональные образования, они – ничто помимо связи их элементов: элементы – вот последняя основа, подлежащая физиологически-физическому исследованию. Не тела являются источником ощущений, а комплексы элементов (ощущений) образуют собой тела – эти мысленные символы для комплексов ощущений. При этом воспринимающее «Я» также не является первоначальным. Это тоже относительно устойчивый комплекс ощущений (элементов), точнее, комплекс воспоминаний, настроений, чувств. Вместе с тем, считает Мах, все эти понятия – «Я», «тело», «материя», «дух», «закон», «сила», «причина» – отнюдь не следует отвергать. Они нужны для особых практических, временных и ограниченных целей; они облегчают ориентирование, создаются в целях экономии мышления. Но в любом случае «атомы», «законы», «материя», «Я» – это только мысленные символы; «от этих символов, как и от символов алгебры, нельзя требовать более того, что нами самими влагается в них; от них нельзя ожидать более света и раскрытия истины, чем от самого опыта». Однако когда мы доходим до первооснов, когда мы рассматриваем ощущения, то убеждаемся, что самые экономные понятия – элементы мира, ибо элементы являются составляющими любого опыта. В конце концов цель науки – охватить мыслью всю совокупность относящихся к явлению фактов, воспроизвести их в мысли, представить их, т. е. установить и воспроизвести связь элементов. Законы и формулы – это только средства, регуляторы наших чувственных представлений, подчеркивал Мах. Он полагал, что органы чувств дают нам сбивчивое, хаотичное свидетельство о мире и лишь с помощью регулятивной деятельности мышления вырабатывается целостная, связная картина мира. В конечном счете целостная картина мира складывается в результате коллективного опыта людей (об опыте других людей я узнаю посредством умозаключений по аналогии).

Суждения Маха, по сути, разделял и швейцарский философ Рихард Авенариус (1843–1896), который подчеркивал «бодрящее» воздействие на него идей Маха. Как и Мах, естественно-научное понимание мира Авенариус рассматривал как складывающееся из опыта и некоторой гипотезы. Опыт – это то, что найдено данным, что обнимает меня самого, окружающую среду, и далее – отношения зависимости между частями опыта. Английский ученый, математик, биолог и философ Карл Пирсон (1857–1936) в своей книге «Грамматика науки» (1892) в том же духе апеллировал к опыту и в этой связи утверждал: с научной точки зрения не может быть возражения против того, чтобы классифицировать известные более или менее постоянные группы чувственных восприятий, данных в опыте, объединяя их вместе и называя материей.

Разумеется, материю как таковую нельзя взять, осязать, видеть, хотя она именно то, что вызывает ощущения. Бесспорно, чувственно воспринимается не материя как таковая, а ее проявления. Материя – это то общее, что заключено во всех вещах и процессах; что делает их реально существующими, но извлечь из вещей их материальность невозможно. Материальность дана вместе с конкретными вещами и воспринимается через вещи и их свойства.

Понятие «материя» имеет огромное значение для развития науки, естествознания. Когда на рубеже ХIХ—ХХ вв. в науке произошел революционный переворот, вызванный новыми открытиями, прежде всего в физике, многие ученые оказались в трудном положении. За сравнительно короткое время были открыты явление радиоактивности, рентгеновское излучение, был установлен факт существования электронов, а значит, и де лимости атома. При радиоактивном распаде некоторая часть вещества как бы превращалась в энергию. Создавалось впечатление, что вещество исчезает, становится энергией, т. е. нарушается закон сохранения массы и энергии. И поскольку материя многими учеными отождествлялась с веществом, появились утверждения об исчезновении материи. Крупнейший физик и математик того времени Анри Пуанкаре (1854–1912) писал в статье «Конец материи»: одно из самых удивительных открытий, о котором физики объявили в эти последние годы, состоит в том, что «материя не существует». Этот вывод привел к острому кризису в физике. Материя исчезла? Но что же осталось? Мысль? В действительности с точки зрения диалектического материализма материя отнюдь не исчезла, ибо понятие «материя» не ограничено никаким физическим или химическим представлением о ней, ее строении и свойствах. Ни атом, ни электрон, ни какая-либо иная частица не исчерпывают понятия материи и представлений о сложности структуры материальных объектов, в связи с чем неисчерпаем и процесс познания материи, обогащения научных и философских знаний о ней. Таким образом, новые открытия в физике на рубеже xix—xx вв. свидетельствовали лишь о неверности метафизических принципов объяснения мира, а не о «крахе» материализма. Более того, делимость атома, неисчерпаемость его, изменчивость всех форм материи и ее движения, по сути, подтверждали диалектический материализм. Ленин, полемизируя с идеалистически мыслящими философами и учеными, отрицавшими объективность, материальность электрона, толковавшими его как некий условный знак, символ, необходимый для научной конструкции, и т. п., писал: «Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это – то единственно категорическое, единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения и отличает диалектический материализм от релятивистского агностицизма и идеализма».[16]

С диалектико-материалистической точки зрения материя не исчезает, не превращается в ничто. Она не может превратиться в энергию или движение, ибо движение без материи – бессмыслица. При радиоактивных процессах материя не превращается в энергию, равно как и не исчезает вовсе; из одного состояния она переходит в другое, принимает другой вид. Многообразие видов материи – одна из сторон ее неисчерпаемости. В современной физике различают материю в виде вещества, обладающего массой и выраженной структурностью, и материю в виде различных полей: магнитного, электрического, гравитационного (или поля тяготения). Поля не имеют массы, как вещество, их структура не получает явного выражения, однако поля существуют объективно как некоторая физическая реальность, а не являются всего лишь плодом воображения, порождением сознания.

Материальное единство мира. Выяснение проблемы понятия материи позволяет решить вопрос и о единстве мира – это также один из коренных философских вопросов. Философы всегда стремились найти единое основание мира. Поиск был труден. В качестве основы мира принимались различные вещества, атомы, «мировой эфир» и прочее. Многие идеалисты видели единое основание всего существующего в идее Бога, мирового духа и т. п. Метафизик Евгений Дюринг (1833–1921) считал, что единство мира коренится в его бытии, поскольку мы можем мыслить бытие как единое. Диалектический материализм единство мира выводит из его материальности. Ф. Энгельс ( 1820–1895), полемизируя с Е. Дюрингом, утверждал, что существование предметов и явлений, их бытие в мире лишь на первый взгляд можно принять за признак единства мира. В действительности же на основе того, что предметы и явления существуют, имеют бытие, нельзя объяснить многообразие предметов и явлений в мире. Кроме того, понятие «бытие» можно толковать и материалистически, и идеалистически, ведь для идеалистов идея также есть, также существует. Поэтому вывод Энгельса таков: единство мира состоит не в его бытии, хотя это бытие есть предпосылка его единства, ибо сначала мир должен существовать, прежде чем он может быть единым; действительное единство мира коренится в его материальности.

Материальное единство мира доказывается существованием взаимосвязей всех явлений и взаимопревращений форм движения материи, общими законами их развития. Переход одних форм движения в другие возможен именно потому, что все эти формы имеют единую – материальную – природу и общие законы развития. Материальное единство мира подтверждается всем развитием естествознания. В свое время очень ярко и глубоко мысль о материальном единстве мира выразил Джордано Бруно. В природе, полагал он, при бесконечном изменении и следовании друг за другом различных форм всегда имеется одна и та же материя. «Разве вы не видите, – писал Бруно, – то, что было семенем, становится стеблем, из того, что было стеблем, возникает колос, из того, что было колосом, возникает хлеб, из хлеба – желудочный сок, из него – кровь, из нее – семя, из него – зародыш, из него – человек, из него – труд, из него – земля, из нее – камень или другая вещь, и так можно придти ко всем природным формам. Итак, с необходимостью существует одна и та же вещь, которая сама по себе не есть ни камень, ни земля, ни труп, ни человек, ни зародыш, ни кровь и другое, но которая, после того как была кровью, становится зародышем, получая бытие человека…»[17] Характерно, что Бруно в данном случае сочетал принцип материального единства мира с принципом его развития (взаимопревращаемости его форм).

Развитие таких наук, как физика, химия, биология, кибернетика и т. д., в современных условиях дает огромное количество материала, подтверждающего тесную взаимосвязь различных форм движения материи, наличия общих свойств и законов их развития. Из философского положения о материальном единстве мира выводится и другое, принципиально важное в мировоззренческом отношении положение о существовании только одного мира – материального: мир не только един в своей материальности, но материальный мир – единственно существует. Нет никакого «потустороннего мира», нет самостоятельного, самодостаточного «мира духовных ценностей», нет ни прочих иных миров, а есть только материальный мир и его отражение в нашем сознании. Конечно, с точки зрения естествознания, конкретных наук миров существует множество, ибо одних только галактик насчитывается более ста миллиардов. В естествознании имеется также и такое понятие, как «антимир», что означает «мир с обратным знаком» (электроны в этом мире имеют положительный заряд, т. е. являются позитронами). Эти естественно-научные конструкции вполне допустимы, тем более что они не противоречат вышеизложенному пониманию материи, законам ее развития, положению о материальном единстве мира, выводу о существовании одного-единственного материального мира.

Вывод о материальном единстве мира имеет важное методологическое значение: он дает установку на познание объективной реальности, ограждает от релятивистских и агностических сомнений при открытии новых явлений в процессе ее познания.

Движение – способ существования материи. Одной из важнейших характеристик материального мира является способ его существования. В чем его суть? В движении. Любой объект находится в движении; движение имеет всеобщий и необходимый характер, движение – это основа существования вещей, их целостности и структуры. Вместе с тем движение – основа изменчивости и многокачественности вещей, ведь то, что неподвижно, не может менять свои качества, приобретать новые свойства. Все объекты материального мира есть одновременно и вещи, и процессы. Предмет не существует без движения, движение – без предмета. Материя без движения так же немыслима, как и движение без материи. Сказать ли «мир есть движущая материя» или «мир есть материальное движение» – от этого дело не изменяется. Движение как внутренне присущий материи атрибут, обнимающий все происходящие в мире изменения и взаимодействия, и является способом существования материи.

Все, что характеризует материю, относится и к движению: объективность, бесконечность и неуничтожимостъ, единство прерывного и непрерывного и т. д. Движение абсолютно, покой относителен. Однако, как было показано выше, в истории философии известны мыслители, отрицавшие или сомневавшиеся в том, существует ли движение объективно; не является ли движение лишь кажущимся, одной лишь видимостью. Может быть, движение – лишь присущий человеку способ видения окружающего мира? Может быть, основа всего неизменна? Может быть, движение вообще не связано с материей? Если вести на этот счет схоластический спор, то его нельзя разрешить. Движение не исключает момент устойчивости, покоя; скептики, как правило, и абсолютизировали момент устойчивости. Истинность движения, изменчивость вещей человек познает в конечном счете посредством практики; она изменяет вещи, придает им новые свойства и таким образом обнаруживает их подвижность, изменчивость, движение.

И в наши дни некоторые реальные факты, реальные процессы толкуются в духе отрицания абсолютности движения. Это относится, например, к теории тепловой смерти Вселенной,[18] а также к теории расширяющейся Вселенной.[19] В первом случае предрекается всемирная остановка движения и развития, ибо звезды остынут, их энергия равномерно рассеется в бесконечном пространстве. Во втором случае речь по существу идет о «начале мира»: Вселенная якобы находилась в состоянии покоя, затем произошел колоссальный взрыв, после которого и началось ее развитие, расширение. Но можно ли так однозначно толковать реальные процессы, происходящие в границах Вселенной? Ведь остывание звезд и звездных скоплений приводит к их сжатию, т. е. к концентрации вещества, а это, в свою очередь, может привести к вспышке, взрыву, результатом которого станет рождение новой звезды или другого космического объекта. Материя неуничтожима не только в количественном, но и в качественном отношении. Все многообразие ее форм не может сводиться к одному какому-то состоянию. Кроме того, в теории возникновения и расширения Вселенной остается открытым вопрос: что является причиной «взрыва»; как, каким образом «взрыв» сформировал Вселенную? Отвечая на этот вопрос, следует признать, что либо существовала некая «чистая сила», сила без материи, т. е. по сути Бог, осуществивший первый толчок, приведший к взрыву, либо логично предположить, что и до указанного «взрыва» существовала материя, которая в какой-то момент в каком-то месте достигла сверхплотного состояния в результате накопления огромных запасов энергии, вследствие этого произошел взрыв и начался переход материи из одного состояния в другое. Во всяком случае, можно предположить следующее: то, что мы называем Вселенной, – это не весь материальный мир; в других частях материального мира могут, напротив, происходить противоположные расширению процессы (сжатие и др.).

Движение материи не только абсолютно, но и многообразно. Диалектико-материалистическую классификацию видов (или форм) движения материи дал Ф. Энгельс. Он выделил: 1) механическое движение – перемещение из одного места в другое; 2) тепловое движение молекул – электричество, свет; 3) химическое движение – взаимодействие атомов и молекул, реакции соединения, разделения, распада; 4) биологическое движение – обмен, размножение и другие формы жизнедеятельности; 5) социальное движение – общественное производство и другие человеческие отношения. Но всякая классификация имеет относительный, условный характер, поскольку новые открытия науки заставляют вносить в нее уточнения и дополнения. Сейчас, в частности, физическую форму движения принято расчленять с учетом того, какую группу частиц принимают в качестве материального носителя движения (элементарные частицы, поля, космические частицы и пр.). Много нового обнаружено и в биологической форме движения материи в связи с открытием органических кислот (ДНК и РНК), которые играют существенную роль в процессах жизнедеятельности, передаче наследственной информации, в ее накоплении и использовании.

Между формами движения существует взаимосвязь, возможны взаимопереходы, сочетания, в результате чего образуются комплексные формы движения (например, биогеологические, биосоциальные). На основе этого образуются и комплексные науки, сегодня такой наукой является, например, экология, изучающая связь живых организмов и их сообществ со средой обитания.

Высшие формы движения несводимы к совокупности низших, к простой их сумме. Например, жизнь как форма движения материи обладает такими чертами, которых нет ни у механической, ни у физической или химической формы движения (обмен, размножение, активность). Высшие формы включают в себя низшие, накладывая на них свой отпечаток. В частности, биологические, физиологи ческие потребности человека реализуются иначе, чем в животном мире; они социально «окрашены».

Положение о несводимости высших форм движения материи к низшим имеет важное методологическое значение. Дело в том, что некоторые философы и ученые не учитывают специфику, в частности, социальной формы по сравнению с биологической и, по существу, сводят социальные явления к биологическим. Это относится к приверженцам социал-дарвинизма, всякого рода био– или зоосоциологических теорий. Сторонники подобных теорий утверждают, например, что эгоизм – это свойство всего живого; что в человеческом обществе, как и в мире животном, идет борьба за существование, в результате которой сильный выживает и господствует, а слабый угнетен и гибнет. В конечном счете биологизаторские теории несостоятельны, поскольку игнорируют тот факт, что у человеческого общества, безусловно, есть качества, которых нет в животном мире. Например, люди систематически производят средства своего существования, устанавливают между собой экономические и политические отношения, вырабатывают нормы морали, которых не знают животные. Социальные отношения нивелируют, трансформируют многие природно-биологические качества, в том числе и эгоизм.

Итак, движение несотворимо и неуничтожимо, как и материя, способом существования которой оно является; движение многообразно, многокачественно; движение имеет абсолютный характер. Из этого, однако, не следует, что вовсе не существует равновесия, относительной устойчивости, покоя; равновесие неотделимо от движения: в движении всегда есть место для относительного равновесия сил. В механических процессах, в движении звезд и планет это обусловлено взаимодействием притяжения и отталкивания, в живых организмах – усвоением и выделением. Движение противоречиво и включает в себя свою противоположность – покой. Вместе с тем и покой, и равновесие относительны; без них, конечно же, не было бы устойчивости, а значит, не было бы и отдельных тел, материальных объектов. «Возможность относительного покоя, возможность временных состояний равновесия является существенным условием дифференцирования материи и тем самым существенным условием жизни».[20] В живой природе обмен веществ представляет собой постоянно самовозобновляющееся движение, в котором устанавливается относительное равновесие усвоения и выделения. Без относительного равновесия усвоения и выделения нет жизни; равновесие этих процессов – закон существования живых организмов.

Относительный покой, устойчивость существуют и как отношение различных тел между собой, частей и целого. Книга покоится относительно стола, стол – относительно дома, дом – относительно поверхности земли. В любом случае покой и устойчивость относительны, ограничены конкретными условиями, временем, пространством.

Пространство и время. В процессе своего движения материальные объекты изменяются, переходя в другое состояние, меняются их форма и величина, они могут перемещаться в другое место. Способность материальных вещей менять положение, систему связей, располагаться определенным образом и занимать какое-то определенное место среди других предметов – все это в сознании человека отразилось в понятии «пространство». Как и всякое другое, так и это понятие человек осознал, сформулировал в процессе своей практической деятельности. Человек перемещал предметы, перемещался сам, находил границы вещей, соединял между собой различные предметы, овладевал представлением о расположении; именно так постепенно формировалось понятие пространства. Таким образом, расширение рамок практической деятельности ведет к расширению и обогащению знаний о пространстве. Точно так же в процессе практической деятельности человек овладел понятием времени. Он замечал, что одни объекты разрушаются раньше других, одни организмы погибают раньше, чем другие. Так формировалось представление о времени как длительности протекания того или иного процесса. Разумеется, «чистое» пространство или «чистое» время – это абстракция. Пространства, свободного от предметов, материальных объектов, не существует; времени как такового вне связи с реальными предметами и процессами также не существует. Тем не менее в истории науки (а сейчас на уровне обыденного сознания) представление о «чистых» пространстве и времени держалось весьма долго.

В III в. до н. э. древнегреческий математик Евклид создал геометрию, в которой основными пространственными характеристиками были прямолинейность и однородность. Демокрит (ок. 460 до н. э. – ок. 360 до н. э.) и Лукреций Кар (i в. до н. э.) также рассматривали пространство вне связи с материальными объектами; для них пространство – это пустота, в которой находятся и двигаются тела. Исаак Ньютон фактически унаследовал идеи Демокрита. В своем труде «Математические начала натуральной философии» (1687) он рассматривал пространство лишь как вместилище для материи, а время – как чистую длительность, независимую от материальных объектов. По сути, метафизическая точка зрения, метафизичность выражается в том, что пространство и время трактуются существующими независимо от материи, а также и друг от друга как «чистые» сущности, абсолютные и неизменные.

Философы-идеалисты (субъективные идеалисты) лишали пространство и время их объективного характера, рассматривали их как результат особой доопытной, априорной способности ума упорядочивать ощущения, располагать в сознании одни предметы ближе, другие дальше, одни события раньше, другие позже. Такой точки зрения придерживался, например, Иммануил Кант (1724–1804). Объективный идеалист Г. В. Ф. Гегель (1770–1831) весьма язвительно высказался по поводу этой точки зрения Канта. «Кант представляет себе дело приблизительно следующим образом: существуют вне нас вещи в себе, но без времени и пространства, а затем приходит сознание; оно имеет до того внутри себя пространство и время как возможность опыта подобно тому, как мы, для того чтобы есть, обладаем ртом, зубами и т. д. как условиями еды. Вещи, которые мы едим, не обладают зубами и ртом, и нечто подобное тому, что процесс еды делает с вещами, делает с ними также пространство и время; подобно тому, как в процессе еды вещи кладутся между ртом и зубами, так и сознание облекает вещи в пространство и время».[21]

В действительности пространство и время – это объективные характеристики самих объектов материального мира; внутренние неотделимые от материи способы ее существования. Материя вне времени и пространства такая же бессмыслица, как пространство и время, оторванные от материи; свойства материи есть одновременно и свойства пространства и времени. Пространство и время связаны также и друг с другом: то, что отделено пространством, отделено и временем; то, что связано пространством, связано и временем. В этом человек убеждается практически: расстояния не преодолеваются без времени. Специфическая черта пространства – его трехмерность, особенность времени – необратимость.

Для пространственной характеристики, определения объема и формы тела, для фиксации его положения относительно других тел необходимо – и в нашей повседневной практике достаточно – иметь три измерения (высота, ширина и длина), или, как говорят, три координаты. Иногда в разных науках пользуются понятием многомерного пространства; в этом случае рассматриваются такие пространственные параметры, как скорость, ускорение и др. Время же имеет одно измерение – длительность, одно направление – от прошлого через настоящее к будущему; время не может повернуть вспять, оно необратимо.

Формированию диалектико-материалистических представлений о пространстве и времени во многом способствовал прогресс наук. Г. В. Лейбниц (1646–1716) выступил в качестве оппонента Ньютона. Так, в отличие от Ньютона, рассматривавшего пространство как пустоту, Лейбниц характеризовал пространство и время как внутренний порядок, связанный с соотношением друг с другом различных тел. Дж. Уитроу метко заметил, что «с практической точки зрения разницу между определением Лейбница и определением Ньютона можно резюмировать в утверждении, что, согласно Ньютону, вселенная имеет часы, тогда как, согласно Лейбницу, вселенная есть часы».[22]

Одним из первых русских ученых, выступивших против метафизических взглядов на пространство, его геометрические свойства, был выдающийся математик Николай Иванович Лобачевский (1792–1856). В 1829–1830 гг. он опубликовал работу «О началах геометрии», в которой утверждал, что не существует геометрии, которая может не считаться с физическими свойствами тел. Этот тезис был направлен против безоговорочно принятой в те времена геометрии Евклида, рассматривавшей пространство как плоскость; против постулатов о прямой и параллельных линиях, в частности о том, что через точку вне данной прямой можно провести только одну параллельную ей прямую. Лобачевский создал геометрию, исходящую из того, что пространство не плоскость, а вогнутая внутрь сфера и что в таком случае указанных параллельных может быть не одна, а несколько. Попытку пересмотреть основания евклидовой геометрии предпринял и другой крупный ученый, немецкий математик Бернхард Риман (1826–1866). Он считал, что пространство представляет собой правильную сферу, а раз так, то вообще не может быть линий, которые при своем бесконечном продолжении не пересекались бы. Иными словами, по Риману, в сущности, совершенно прямых линий нет, все они обладают некоторой «кривизной».

Следующий шаг в развитии представлений о пространстве и времени как формах бытия материи был сделан Альбертом Эйнштейном. Его теория относительности рассматривает пространство и время в их зависимости от скорости движения различных систем относительно друг друга и в связи с ускорениями, которые претерпевают эти системы. Пространство действительно имеет кривизну, которая возникла под действием гравитационных сил, вызываемых огромными массами звезд и галактических систем, причем в местах наибольшего скопления материальных объектов кривизна пространства еще более усиливается. Английский астрофизик Артур Стэнли Эддингтон (1882–1944) с помощью эксперимента подтвердил выводы Эйнштейна; он установил, что во время солнечного затмения 29 мая 1919 г. солнечные лучи под влиянием расположенной на их пути Луны отклонились на 1,745 секунды, т. е. в два раза больше, чем показывала формула классической физики. Современная наука обнаружила также, что под воздействием сверхплотных космических тел пространство не только искривляется, но и «закручивается», причем так, что в этих его местах как бы исчезают любые предметы, включая и поток света; во всяком случае, от них не исходит никакая информация. Эти явления получили в науке название «черных дыр». Кроме того, Эйнштейн показал, что при приближении скорости движения материальных объектов к скорости света происходит сокращение длины движущегося тела и замедляется ход времени. Если допустим, что космический корабль будет двигаться со скоростью, близкой к скорости света, то за 50 лет, которые пройдут на Земле, на корабле пройдет лишь один год. Таким образом, если космонавт улетел с Земли в возрасте 25 лет, а его сыну в том время был один год, то по возвращении на Землю 26-летнего отца встретит 50-летний сын. Подобные сюжеты постоянно описываются в научно-фантастической литературе, однако учеными точно зафиксировано, что, например, период распада мезона увеличивается по мере приближения его к скорости света, т. е. время «жизни» данной частицы действительно замедляется. В конечном счете все эти явления подтверждают вывод о связи свойств пространства и времени со свойствами материальных объектов.

В наши дни проблема пространства и времени продолжает интенсивно разрабатываться. Делаются попытки определить «ход» времени в рамках разных материальных систем или систем различного уровня организации. Так, по мнению Ильи Пригожина и его соавтора Изабеллы Стенгерс, «сегодня происходит острейший конфликт между инновационным временем раскрепощения человека и периодически повторяющимся временем стабильного и материального мира, в котором любые изменения, любое новшество с необходимостью оказывается не более чем видимостью». В своей книге «Порядок из хаоса, или Новый диалог человека с природой» (1984) ученые настаивают на том, чтобы мы отказались от ме ханической парадигмы, сформировавшейся в результате изучения простых систем, точнее, систем с периодическим поведением, таким как движение маятника или планет, в которой время выступает лишь «как своего рода придаток» и «любой момент в настоящем, прошлом и будущем … неотличим от любого другого момента времени». Надо осознать, подчеркивают Пригожин и Стенгерс, что мы «живем в плюралистическом мире. Существуют явления, которые представляются нам детерминированными и обратимыми. Таковы, например, движения маятника без трения или Земли вокруг Солнца. Но существуют также и необратимые процессы, которые как бы несут в себе стрелу времени».

И действительно, логично предположить, что на течение событий, их связь и взаимодействие влияют не только масса, скорость, ускорение, тяготение и пр., но и уровень организации систем, т. е. сложность их структуры, характер внешних и внутренних связей, ритм и циклы развития. Поэтому вполне обоснованно различать, например, астрономическое, физическое, геологическое, биологическое и социальное время. В частности, современный человек как особый биологический вид (Homo sapiens) возник около 50 тыс. лет назад. За это физическое время произошло много социально-исторических изменений. Темп этих изменений постоянно нарастал, и поэтому эпохи первобытного общества, Средних веков и даже прошлого столетия пред ставляются нам уже очень далеким прошлым. Однако в биологическом плане человек фактически не изменился. «С точки зрения морфолога, – писал советский ученый П. Быстров, – „настоящим“ человека следует считать… период, в течение которого в организме человека не появилось ни одного нового, важного и общего для всех признака, который позволил бы разделить человеческий род на предков и потомков, отличающихся друг от друга теми или иными анатомическими особенностями. Такое „настоящее“ человека началось именно с того момента, когда на земле оформился Homo sapiens, т. е. 50 000 лет тому назад, и… будет продолжаться до тех пор, пока не появится такой потомок… который будет признан систематиками новым видом человека. Только в этот момент Homo sapiens уйдет в прошлое».[23] В ряде случаев целесообразно также различать хронологическое и социально-историческое время, ведь тот или иной народ (в принципе и отдельный человек или семья), хронологически будучи в XX в., по уровню экономического, политического или культурного развития может оставаться в XIX или XVIII в., а может быть даже и на более низком уровне.

Итак, сторонники диалектического материализма в полном согласии с естествознанием принимают за первичное объективную реальность, т. е. материю, а сознание, ощущение считают вторичным. Вместе с тем, как уже говорилось, они отвергают существование первичной и неизменной материальной субстанции. С точки зрения диалектического материализма окружающий нас мир есть не что иное, как движущаяся материя в ее различных формах и проявлениях. В мире нет ничего, что не было бы конкретной формой материи, ее определенным состоянием или свойством. Пространство и время – способы существования материи.

Сознание – продукт развития материи. С понятием материи неразрывно связано понятие сознания; в сущности, они и определяются одно через другое. Если для определения понятия материи надо было указать на те особенности, которые отличают материю от сознания, то для определения сознания необходимо указать на те признаки, по которым сознание отличается от материи. Итак, что же такое сознание? Ф. Энгельс писал, что если поставить вопрос: «что же такое мышление и сознание, откуда они берутся, то мы увидим, что они – продукты человеческого мозга».[24] Выступая против субъективного идеализма махистов, для которых сознание (психическое) является первичным, В. И. Ленин также писал, что «психическое (сознание) и т. д. есть высший продукт материи (т. е. физического), есть функция того особенно сложного куска материи, который называется мозгом человека».[25] Но что это за продукт, функция высокоорганизованной материи? В каких формах сознание существует? Выше было показано, что материя воздействует на наши органы чувств и отражается в них. С этой точки зрения логично утверждать, что сознание – это отражение материи в человеческом мозге, и поскольку сознание есть продукт материи и отражение ее, постольку оно вторично и не может существовать вне материи не только потому, что она его порождает, но и потому, что содержанием нашего сознания является отраженный мир. Но как существует, функционирует сознание? Как отраженная реальность сознание существует в виде образов, снимков с отраженных предметов. Ленин писал, что наши ощущения, наше сознание есть лишь образ внешнего мира, однако эти образы не являются материальными предметами, как, например, фотографические снимки. Мысли в нашей голове существуют в виде идеальных образов. Понятие «идеальное» употребляется в философии в смысле «нематериальное». К сожалению, наука еще мало знает, как возникают в нашей голове идеальные образы. Маркс писал: «…для меня идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней».[26] Но как материальные сигналы, принятые нашими органами чувств, преобразуются в идеальные образы – это пока еще наукой не раскрыто. Что же касается философии, то ее задача – открыть сущность сознания в целом.

С точки зрения диалектического материализма сознание – это свойство человеческого мозга отражать реальность в идеальных образах. И хотя материя и сознание противостоят друг другу, эта антагонистичность не абсолютна, а относительна. Ленин писал, что данная противоположность «имеет абсолютное значение только в пределах ограниченной области: в данном случае исключительно в пределах основного гносеологического вопроса, вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относительность данного противоположения несомненна».[27]

Вывод об относительном характере противоположности материи и сознания имеет важное методологическое значение, так как ограждает исследователя как от отрыва сознания от материи, возникающего при абсолютизации их противоположности, так и от отождествления сознания с материей, возникающего при игнорировании их противоположности. Отрыв сознания от материи приводит либо к дуализму, когда материя и сознание рассматриваются как независимые друг от друга реальности, либо к идеализму, когда сознание абсолютизируется и превращается в независимую, самодостаточную реальность, которая порождает материю. Для объективных идеалистов (Платон, Гегель и др.) существует вечный мировой разум (мир идей у Платона, абсолютная идея у Гегеля), а наше человеческое сознание является лишь отблеском, формой проявления этого мирового разума. Субъективные идеалисты (Беркли, Юм, Мах) признавали только человеческое сознание и считали, что оно является единственной реальностью, за пределами которой либо ничего нет, либо мы не можем знать, что там имеется. Как видим, общим для объективных и субъективных идеалистов в понимании сознания является то, что сознание у них не является продуктом развития материи, а наоборот, материальные тела являются отблеском, формой проявления мирового сознания либо совокупностью наших ощущений.

Отождествление сознания с материей, игнорирование существенного различия между ними привело к возникновению в XIX в. так называемого «вульгарного материализма», приверженцами которого были К. Фогт, Л. Бюхнер и Я. Молешотт. Занимаясь исследованием мозга, они пришли к выводу, что процесс мышления напоминает пищеварение; что подобно тому как печень выделяет желчь, так мозг выделяет мысли в виде тончайшего вещества. Ошибочность этих взглядов заключалась в том, что в них мысли отождествлялись с материальными телами. Фогт, Бюхнер и Молешотт абсолютизировали материальную (физиологическую) основу мышления, функционирования мозга и не заметили особой специфики сознания как явления идеального.

Представление вульгарных материалистов о материальности сознания, по сути, вело к смешению материализма с идеализмом, утверждал Ленин. Почему он так считал? Ведь, например, немецкий философ И. Дицген (1828–1888) был уверен, что такая теория наносит удар по идеализму, и сам предлагал в понятие материи включить мышление. Однако на самом деле вульгарные материалисты, по сути дела, впадали в идеализм, ибо, объявив мысль материальной, они фактически сближались с идеалистами, которые считали, что материя – это либо проявление идей, либо совокупность ощущений. Специфика мысли (идеи) как идеального образа объективной действительности состоит в том, что мысль в идеальном бытии существует только в мозге человека, ее невозможно оторвать от мозга. Другое дело, что мысль можно материализовать, воплотить в действительность. Рукописи, книги, чертежи, произведения искусства и т. д. являются материальным воплощением мыслей, но это не мысли сами по себе, т. е. не идеальные образы, а материальные носители мыслей, представляющие их закодированное содержание.

Для того чтобы понять, что такое сознание, надо знать, как оно возникло. Однако для идеалистической философии вообще не существует проблемы возникновения сознания, так как идеалисты рассматривали сознание как первичную реальность. Домарксовские философы, тяготеющие к материалистической традиции, в силу низкого уровня развития биологических и социальных наук допускали серьезные ошибки в объяснении происхождения сознания. Некоторые из них считали, что сознание – это свойство всей материи. Например, Спиноза утверждал, что материя обладает двумя атрибутами (свойствами): протяженностью и мыш лением. Материалисты XVIII в. (Дидро и др.) также утверждали, что способностью чувствовать обладают не только человек и животные, но и дерево, камень и т. д., только в разной степени. Подобная точка зрения (когда вся материя наделялась свойством чувствовать), получила название гилозоизма (от греч. hyle – материя и zoe – жизнь).

Диалектический материализм возникновение сознания связывает с отражением как всеобщим свойством материи, проявляющимся во взаимосвязи, взаимодействии всех предметов материального мира. Теорию отражения в систематической форме разработал В. И. Ленин в связи с критикой махизма по вопросу об ощущениях человека. Махисты ставили вопрос так: либо ощущение появляется внезапно, либо оно присуще всей материи, в том числе неорганической, заложено в самом ее фундаменте. Отвергая такую постановку вопроса как метафизическую, ведущую к идеа лизму, Ленин писал, что в явно выраженной форме ощущение связано только с высшими формами материи (органическая материя) и что в «фундаменте самого здания материи» можно лишь «предполагать существование способности, сходной с ощущением».[28] В чем же сходство между двумя качественно различными способностями, присущими разным уровням организованности материи – живой и неживой? Их объединяет способность отражения, являющаяся всеобщим свойством материи. По поводу слов английского махиста К. Пирсона: «нелогично утверждать, что вся материя сознательна», Ленин дал такой ответ: «Но логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения…».[29] Разумеется, этот вывод опирался на те догадки и предположения, которые высказывались о подобном свойстве материи на предшествующих этапах развития философии и естествознания. Так, мысль Дени Дидро (1713–1784): «Способность ощущения есть всеобщее свойство материи или продукт ее организованности», хотя и является ошибочной, тем не менее была импульсом к поиску и нахождению верного ответа.

Что же представляет собой отражение как всеобщее свойство материи? Это способность материи, способность материальных тел воспроизводить в той или иной форме особенности воздействующих на них предметов. Отражение как всеобщее свойство материи проявляется в качественно различной форме в зависимости от степени организации и развития: чем выше структура и организация материи, тем выше и сложнее формы отражения. В неживой природе свойство отражения проявляется в виде изменений механических, физико-химических и других состояний неживых тел, их реакций на внешние воздействия. Например, металл отражает термическое воздействие на него в виде изменения внутренней структуры и физических свойств. С возникновением жизни появляются качественно новые, более высокие и сложные формы биологического отражения, такие как раздражимость. Простейшие биологические организмы, в том числе и растения, обладают раздражимостью, т. е. способностью реагировать на внешние воздействия: химические, световые, тепловые, механические. Растения реагируют на свет, температуру, влагу. Простейшие морские существа реагируют на химический состав вещества, световые лучи, звуковые волны и т. д. Иначе говоря, живые организмы все время находятся в состоянии обмена веществ с окружающей средой, благодаря чему они и сохраняются как живые организмы. Для того чтобы существовать, расти и размножаться, живые организмы должны находить пищу в окружающей среде. Вот почему первой реакцией живого организма на воздействия извне является реакция на пищу. Раздражение – это и есть самая простейшая реакция на такие воздействия; здесь нет еще ни ощущений, ни, тем более, образов, нет идеального. На более высоких ступенях развития организмов одной раздражимости становится недостаточно для поиска пищи и защиты от врагов, поэтому организмы вырабатывают способность реагировать не только на непосредственное присутствие пищи, но и на те сигналы, при помощи которых можно найти пищу и обнаружить врагов, например на свет и звук, которые дают воз можность обнаружить пищу и врагов. Потребность организма реагировать на сигналы, способствующие обнаружению пищи и врагов, постепенно приводит к образованию органов чувств и соответствующих им ощущений. Таким образом, ощущения – это более высокая форма отражения окружающей среды; они являются продуктом взаимодействия внешних сигналов и органов чувств. Возникновение органов чувств привело к необходимости формирования центральной нервной системы, необходимой для координации деятельности органов чувств. На этом этапе развития животных появляется образное отражение действительности, психика, идеальное, без чего не может возникнуть сознание.

Если природа подготовила биологические предпосылки для возникновения сознания, то почему оно не возникло биологическим путем, т. е. путем дальнейшего совершенствования указанных предпосылок? Животные приспосабливаются к условиям среды, находят себе пищу, защищаются от врагов, одним словом, выживают исключительно благодаря наличию инстинктов самосохранения: голода и размножения. На этой основе животные обладают способностью вырабатывать условные рефлексы – опосредованный вид реагирования на изменяющиеся условия среды обитания. Если инстинкты являются врожденными, передающимися по наследству, то условные рефлексы приобретаются, закрепляются в мозгу животного и существуют до тех пор, пока не изменится обстановка, после чего старые условные рефлексы исчезают и возникают новые.

Условный рефлекс – это высшая форма приспособления животного к окружающей среде. Сознание же – свойство человека. Но почему у предка человека на основе биологических предпосылок возникло сознание? Крупнейшие естествоиспытатели прошлого Карл Линней (1707–1778), Жан Батист Ламарк (1744–1829) и Чарлз Роберт Дарвин (1809–1882), хотя и установили, что непосредственным предком человека была обезьяна, не обладавшая сознанием в подлинном смысле этого слова, не смогли решить вопрос о происхождении сознания у человека, поскольку стояли на точке зрения биологической эволюции. Ф. Энгельс, которому принадлежит большая заслуга в анализе проблемы происхождения человека, прежде всего поставил вопрос: что такое человек; что отличает его от высших животных? Маркс и Энгельс пришли к выводу, что сущность человека заключается в совокупности всех общественных отношений, в которых он пребывает. Человек – это общественное существо, и вне общественных отношений он не может существовать. Совокупность общественных отношений включает в себя множество различных отношений, среди которых главными являются производственные отношения, ибо люди не могут жить, не производя для себя материальные блага. Но для того чтобы могло совершаться производство, необходимы орудия труда, а чтобы иметь орудия труда, необходимо их создавать, ибо природа готовых орудий труда не дает. Следовательно, труд начинается с из готовления орудий труда. Ни одна обезьяна, писал Энгельс, по сути, не могла изготовить даже самого простейшего орудия труда.

Итак, идя от общественных отношений, совокупность которых составляет сущность человека, через производство материальных благ, необходимых для жизни человека, Энгельс пришел к той черте, где начинался переход от обезьяны к человеку, т. е. к труду как исходному пункту, первоначальной причине возникновения человека. Труд, подчеркивал Энгельс, не только источник богатства, «но он еще и нечто бесконечно большее, чем это. Он – первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека».[30] Более того, труд не только создал человека и является источником его существования, он также является условием развития и совершенствования человека, поскольку только в процессе труда человек проявляет себя как личность, получает возможность раскрыть свои способности. Таким образом, труд является социальной предпосылкой возникновения сознания, ибо для того чтобы трудиться, нужно обладать сознанием; ведь труд как таковой – это целесообразная, осознанная деятельность людей, направленная на преобразование веществ природы в полезные для человека продукты. «Человек не только изменяет форму того, что дано природой… он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель», – писал Маркс.[31] При этом важно также иметь в виду, что труд с самого начала своего возникновения носил общественный характер: первобытные люди должны были трудиться коллективно, ибо для осуществления даже самого простейшего вида труда им необходимо было обмениваться мыслями, передавать свои мысли, опыт друг другу. Но для передачи мыслей, опыта, следовательно для общения, необходимы были определенные средства – главным таким средством явился язык.

В сущности все три компонента – труд, сознание и язык, отличающие человека от животных, возникли и развивались в тесной взаимосвязи: «Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание, и подобно сознанию язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми».[32] Этот вывод имеет исключительно важное значение. Дело в том, что мысль, возникающая в голове человека, всегда связана со словом; мысль человека не существует ни для него, ни для других людей, если она не выражена с помощью слов. Слово – главнейшее средство общения между людьми. Сознание и язык формировались в результате коллективной трудовой деятельности людей и не могут существовать друг без друга. Нет мыслей без языковой оболочки, как и нет слов, не имеющих смысла. Отсюда уровень развития языка является показателем развития мышления, и наоборот, развитое мышление свидетельствует о развитости языка. Таким образом, человек формируется, развивается как общественное существо, как существо, которое может жить и трудиться только сообща с другими; сознание и язык как средство общения людей между собой также возникают только в процессе коллективного труда.

Сознание – это свойство высокоорганизованной материи человеческого мозга, но для того чтобы это свойство мозга проявлялось, функционировало, необходимо, чтобы существовала общественная жизнь людей, их производственная деятельность, необходимо, чтобы люди находились между собой в определенных отношениях по освоению окружающей среды и своей собственной жизни. Если изолировать человеческое существо, имеющее даже нормальный мозг, от человеческого общества, то такой мозг не сможет нормально функционировать; сознание, мышление человека не смогут развиваться, ибо они развиваются только благодаря и посредством общественной жизни людей.

Итак, труд, орудия труда (в их постоянном, а не случайном владении), сознание, язык, солидарность в процессе трудовой деятельности – вот что подняло человека над миром животных, привело к созданию человеческого общества.

Примечательно также, что крупнейший немецкий философ Карл Ясперс к вышеназванным факторам становления человеческого общества добавляет еще один: преодоление половой ревности. Наверное, с этим можно согласиться.

Конечно, то, что было сказано выше о происхождении сознания, – это пока только гипотеза, пусть логически весьма стройная, в известной степени аргументированная, но все-таки гипотеза. Пока вопрос о происхождении сознания, возникновении самой жизни окончательно не разрешен. Многие исследователи считают, что проблема телесного и душевного вообще не может быть разрешена. Так, австрийский зоолог, один из создателей этологии (науки о поведении животных) Конрад Лоренц (1903–1989) утверждал, что стена, разделяющая эти внешние несопоставимые сферы – физиологическое и психологическое, – непреодолима. Надежда на то, что будущие исследования могут приблизить решение данной проблемы, по мнению немецкого физика-теоретика и философа Вернера Гейзенберга (1901–1976), маловероятна: «Мы не ожидаем постижения прямой связи между телесными движениями и психологическими процессами, потому что даже в точных науках реальность разрывается на отдельные уровни». Нужен целостный, единый взгляд на человека, нужно стремиться познать его в качестве «unitas multuplex» («единства сложного», выражение Фомы Аквинского). Пока же биология имеет дело с соматическими аспектами человека, психология – с его психологическими аспектами; целостного «измерения» человека пока не достигнуто.

Творческий характер сознания. Возвращаясь к проблеме сознания, подчеркнем, что сознание как отражение действительности не является ее механической копией, а избирательным отражением того, что необходимо человеку в его жизнедеятельности. Поэтому уже сам процесс отражения, процесс возникновения мыслей является активным действием, связанным с целенаправ ленным отношением человека к действительности. Полученная информация о внешнем мире и человеческих взаимоотношениях закрепляется в памяти человека как его знания. Сознание как реальность существует в форме знаний, которые человек использует в качестве активной творческой силы в дальнейшем освоении мира.

В. И. Ленин был прав, когда писал в «Философских тетрадях», что «сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его». Как это понимать? Не противоречит ли эта мысль Ленина исходному положению диалектического материализма о том, что сознание есть отображение в мозгу человека объективного мира; о том, что в сознании внешний мир отражается, копируется, фотографируется? При внешнем сопоставлении этих суждений противоречие налицо. Но все дело в том, что трактовка сознания как отражения, отображения объективного мира – это только исходный материалистический принцип, значение которого заключается в противопоставлении идеалистическому пониманию сознания демиурга (термин древнегреческой философии, введен в философский лексикон Платоном), творца действительного мира. Диалектический материализм, отталкиваясь от этой исходной материалистической установки, отнюдь не рассматривает окружающий человека мир как сущность в себе, как развивающийся абсолютно, безусловно, безоговорочно, независимо от человека, от его сознания, деятельности. Напротив, диалектический материализм рассматривает окружающий человека предметный мир как результат деятельности человеческих поколений, продукт развития общества и промышленности.

Человек отнюдь не пассивно отражает окружающий его объективный мир, но активно на него воздействует, преобразует, изменяет, и даже создает новые предметы, и вызывает новые процессы. В историческом аспекте само возникновение мозга и его функции – мышления было целиком обусловлено практически преобразующей деятельностью людей. Возникнув, сознание оказывает активное обратное воздействие на труд, практическую деятельность людей и, следовательно, на реальную действительность. Если на заре своей истории люди действительно стихийно приспосабливались к объективным законам природы, то постепенно в процессе своей практическо-преобразовательной деятельности они познали эти законы, поставили их себе на службу, положили в основу своего производственно-трудового процесса.

Основоположники диалектического материализма не только подчеркивали творческий, активный характер человеческого мышления, но и резко критиковали позицию голой созерцательности, метафизического противопоставления материи и сознания, познающего субъекта и объективного мира. Как естествознание, так и философия до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление. Они знают, с одной стороны, только природу, а с другой – только мысль, писал Ф. Энгельс и отмечал далее, что подобное натуралистическое понимание истории страдает односторонностью и забывает, что и человек воздействует обратно на природу, изменяет ее, создает себе новые условия существования. Но, бесспорно, создатели диалектического материализма последовательно и решительно выступали против идеализма, превращавшего активность мышления в мнимую способность произвольно творить мир.