Читать книгу Море на двоих. Записки подводника - Борис Седых - Страница 12

«Дорогая мамочка!

Обещал писать тебе каждую неделю, но не заметил, как прошло уже два месяца на корабле. Под водой время остановилось и не движется, а после всплытия, оказывается, пролетело стремительно. Через неделю конец автономки, обязательно отправлю тебе это письмо.

Не так всё плохо, как казалось изначально, жив, здоров, осознанно сражаюсь за Родину. Уже много чего знаю и умею. Я хоть и прикомандированный, но поспать удаётся всего по 4—6 часов. Штурман Владимир Викторович, которого в гиропосту называют Айлов, затыкает мною все мероприятия. Им на корабле не счесть конца. Это – мой крест, или, лучше сказать, вклад в общее штурманское дело.

Занятия по специальности сменяются тренировками по борьбе за живучесть. После обеда, как правило, политзанятия либо комсомольские собрания, ежедневные отработки по учебно-аварийным тревогам. Много времени уходит на самообразование. С большим удовольствием изучаю инструкцию по эксплуатации навигационного комплекса. Перечитываю второй раз, не поверишь, но нравится уже больше, чем труды Алексея Толстого, ибо полезнее, да и штурман доволен.

В минуты слабости, которые могу себе позволить, являясь потомственным интеллигентом, завидую древним «механическим капитанам». Им уже по 28 лет, всё знают, всё умеют и могут себе позволить посвятить свободное от вахты время (да и во время вахты тоже) духовному самосовершенствованию.

За текущее боевое дежурство случилось уже пятнадцать не учебных, а реальных аварийных тревог. На корабле крысы зачастую залезают в РЩ (распределительные электрощиты), тогда разносится трезвон аварийной тревоги: «Пожар в таком-то отсеке».

Наш доктор – штатный крысолов, но это не его специальность. Он окончил военно-медицинскую академию в Ленинграде, талантливый хирург, фанат медицины. Ему для профессионального роста нужен операционный стол и тяжёлые больные. Вместо этого он миксует яды для грызунов и ведёт приём симулянтов с 09 до 12 утра. Служба на корабле для него – осознанный путь деградации, но он держится.

Моё место для сна по-прежнему в гиропосту, но я предпочитаю оставаться в штурманской рубке. Сплю на диванчике среди ИДА-59 (спасательные средства на все случаи, полезная вещь). Крысы сначала очень мешали, но я к ним привык, хоть какая земная живность рядом, живучая, как мы. К штурманской вахте я давно допущен, теперь стою дублёром со штурманом, в одно время с командиром.

Первые дни меня подавляла неоправданная, как мне казалось, агрессия со стороны командира и старпомов. Своего родного штурманёнка Петрова, тупого выпускника ВВМУППа, которого даже жена бросила, они жалеют, отыгрываясь на мне, прикомандированном. Но я терплю, как выпускник ВВМУ им. Фрунзе, потому что знаю, что кроме моего дедушки многие адмиралы были выпускниками этого славного училища.

Я окреп. Пока не очень, но проникся мужским духом, преобладающим на флоте. Здесь не принято церемониться. Говорят как есть, лечат косяки ментальными подзатыльниками, а нередко – тактильными. Такие правила игры. Командиры не должны быть добренькими. По той простой причине, что на кону реальные человеческие жизни.

Экипаж очень опытный и обученный. Старпом – давно созревший командир: оторвавшись от корабельной повседневности, витает на пару с Кэпом в высях боевой стратегии. Маркель первый год как СПК БУ, за старпома рулит экипажем, с первого дня встал на командирскую вахту, Кэп ему доверяет. Помощник после автономки уходит старпомом в другой экипаж, на его место назначают нашего минёра, который всего второй год на лодке! Естественно, он ТОВВМУшник – обожает карьерный рост, к тому же по фамилии Якименко. Я разгадал тактику выпускников ТОВВМУ. Тупыми они только прикидываются, чтобы оставаться «военными».

На флоте все военные делятся на «военных» и «невоенных». Мам, чтобы уяснить мою мысль, представь на минуту, что мне рассказали. База Западная Лица в Заполярье. Конец сентября. В небе пару раз наблюдалось северное сияние, на земле натоптанный не первый снег. Для экипажей, которые не в море, введён обязательный ПХД (парково-хозяйственный день), естественно, в законный выходной субботний день, с девяти до тринадцати. Шабат по-флотски. Офицеры-мичмана наравне с матросами метут дорожки.

Пока «невоенные» военные задаются вопросом «какого хрена?», «военные» разбирают лучший инвентарь. Поступает новая вводная. Пришли саженцы берёз. Экипажу раздают ломы, чтобы ими взломать место посадки растений. Грядёт абсолютно безнадежное дело. Слабым корешкам саженцев берёз нет шанса пробиться без солнца за Полярным кругом. «Невоенных» военных терзает вопрос «зачем в вечной мерзлоте на зиму сажать деревья, они же погибнут?», «военные» тем временем обкладывают посадку камнями, чтобы деревья продержались, не упав до обеда. Проревела сирена воздушной тревоги, обозначив полдень – время побудки жён офицерского состава, а нам – время сдавать инвентарь, но тут, как всегда, вдруг оказывается, что берёзки похоронены всего на метр от дороги, а приказ был – полтора. «Невоенные» бросают ломы и разбегаются по домам, а «военные» остаются за трусов выполнять двойную работу.

Для себя я решил, что должен стать командиром. Этот путь для настоящих «военных». Мне предстоит научиться абстрагироваться от здравого смысла, справедливости, целесообразности в гражданском понимании. На службе логические цепочки идут в обратном направлении. Приказ – всему голова. Если он отдан, значит, над ним кто-то уже подумал. Какой смысл в двойной работе?

Оказывается, Маркель решил сделать из меня человека, слепить из глины офицера. Все зачёты принимает лично, уделяет пятнадцать минут во время своей вахты. Я на память описываю устройство каждого отсека. У него всегда заготовлен каверзный вопрос. Методы при этом самые непедагогические, но максимально эффективные. На корабле меня уже прозвали «Хочувсёзнать».

Пока не знаю, что ожидает на берегу. Сходить с корабля как-то страшно, привык к размеренному ритму автономки. Да и расставаться с этим экипажем не хочется, только наладил взаимопонимание с гиропостом. Отправлю письма по прибытии, позже напишу про Тихас.

Береги себя. Люблю. Целую. Моя любимая мамочка».