Читать книгу Последний рейс «Фултона» - Борис Михайлович Сударушкин, Борис Сударушкин - Страница 23

В здании райкома Коллегии выделили небольшую комнату. В ней – «ничего лишнего»: два канцелярских стола, шкаф для бумаг, стулья. Единственная роскошь – огромное кожаное кресло с валиками-подлокотниками. Пытался его Тихон обменять у Резова на сейф, да не получилось, пожадничал старик.

Штаб оперативного отряда разместили в Заволжских мастерских. И помещение нашлось – дощатой стенкой перегородили комнату с двумя окнами, в которой сидел кассир Кусков.

Думал Тихон – кассир на тесноту жаловаться будет, а он, наоборот, обрадовался:

– После того налета от страха в себя не приду – вдруг опять сунутся? А с такими соседями бояться нечего…

Здесь рабочие из оперативного отряда хранили винтовки с патронами, случалось – оставались ночевать. У телефона круглосуточно сидел дежурный.

Уже на другой день после собрания Коллегия по борьбе с контрреволюцией начала свою работу. Приступили к перерегистрации и сразу же выявили нескольких участников мятежа, пытавшихся скрыться у родственников, у знакомых.

Но среди них не было организаторов – те прятались по лесам, глубже затаились в самом поселке.

И Алумов после поджога в Воскресенском будто в воду канул. Был слух, что удрал к белочехам. Тихон ходил черней тучи – неужели не рассчитается с ним за смерть матери, гибель Сережки, баржу?

И вот пришло сообщение из деревни Яковлевки – Алумова видели там. Тихон позвонил в штаб, но, когда оперативный отряд примчался в деревню, меньшевик уже исчез.

И буквально в ту же ночь с соседней пристани в Коллегию прибежал бакенщик.

– На «Григория» напали! – с порога выкрикнул он. – Только причалил, а тут откуда ни возьмись – банда. Пассажиров грабят, одного – в комиссарской кожанке – застрелили. Выручайте…

На баркасе с мотором оперативный отряд быстро доставили к пристани, но банды здесь уже не было. Пассажиры, сгрудившись, стояли и сидели на берегу. У самой кромки воды, на песке, лежал убитый. Документов при нем не оказалось – все карманы вывернуты наизнанку. Видимо, уже с мертвого сняли сапоги.

Тут же, на пристани, Тихон опросил потерпевших, но толком ничего не узнал. Одни говорили – в банде человек десять, другие – пятьдесят. Все запомнили главаря – мордастого, с шрамом над правой бровью.

Тихона заинтересовали слова мужчины средних лет с бородкой клинышком, в шляпе, в очках.

– Приметил я среди них еще одного, примерно моего возраста. Еще подумал – вид вполне интеллигентный, а в банде.

– Как он выглядел?

– Смуглый, брови черные. Глаза недобрые, так и сверлят… Этот вещи не отнимал – у всех документы спрашивал, некоторые себе забирал. И мои впридачу…

– А вы кто будете?

– В Балахне по аптекарской части работаю. Человека в кожанке этот смуглый застрелил. Он и карманы обшарил, а сапоги уже другой сдернул…

Тихон вспомнил, как полгода назад Лобов допрашивал владельца магазина «Ваза». У того, кто навел бандитов на кассу Заволжских мастерских, тоже были пронзительные глаза, которые «так и сверлят». Неужели Алумов?

Что-то подсказывало Тихону, что эта же банда совершила поджог в Воскресенском. Не мог отделаться от ощущения, что меньшевик скрывается где-то рядом.

И вскоре Коллегия получила об этом точные сведения…

В этот день Тихон позвонил в Губчека и попросил Лобова срочно приехать в Заволжье.

Хмурый, невыспавшийся, в рабочем пиджаке и синей косоворотке, Лобов был похож на мастерового, только что вернувшегося со смены. Завистливо посмотрел на мягкое кресло:

– Богатая штукенция! – и сел на стул, объяснив: – Как на мягкое сяду – усну! В боях никогда так не уставал… Впервые ты ко мне обратился, значит, дело из пустяк. Давай по порядку…

– Вчера здесь был Перов Матвей Сергеевич. Представил московский паспорт, попросил пропуск на выезд в Москву.

– А как он в Заволжье оказался?

– Приехал в гости к дяде – Грибову Игорю Степановичу, который проживает на станции Вилино.

– Ну а чем Перов занимался в мятеж?

– Говорит, все дни просидел на квартире у родственника. Попросил я его написать заявление и отпустил. Сегодня он опять придет, а я не знаю, как быть, – выдавать ему разрешение на выезд или нет.

– Что тебя насторожило?

Тихон присел на стул рядом с чекистом, неуверенно объяснил:

– По документам Перов учитель, но сдается мне – встречался я с ним раньше. Или уж мерещится это белое офицерье?..

– Где ты мог с ним встретиться?

– Здесь, в Заволжье. Когда Алумов возле фабрики Укропова хотел нас в расход пустить, возле него один офицерик ошивался. Вчера показал учителя Ивану Резову – он его не признал… А у меня этот офицерик из головы не выходит. Мы ведь до сих пор рядовых вылавливали, а тут, может, ранг повыше… Одно меня сбивает с толку: если Перов – участник мятежа, как же он решился за пропуском явиться? Почему не попытался вырваться отсюда тайком?

– Правильные вопросы задаешь. А с другой стороны – на поступок Перова можно иначе посмотреть. Если он – птица более высокого полета, то, может, и действует иначе, смелее?..

– Я об этом не подумал…

– Во сколько Перов придет?

– К четырем.

– Как думаешь – он ничего не подозревает?

Тихон не ответил, пожал плечами.

– Время у нас еще есть, – взглянул Лобов на карманные часы с большим тусклым циферблатом. – Надо узнать, кто такой Грибов. Тебе появляться в Вилине нельзя – учитель насторожится и вовсе не придет. Есть у меня там один знакомый стрелочник, попробую через него выяснить…

К трем часам Лобов опять был в Коллегии. Тихон с нетерпением ждал, что он скажет, не из-за пустяка ли вызвал чекиста.

– Грибов пропал!

– Когда?!

– Соседка виделась с ним пятого вечером, а шестого утром, божится, Грибова уже не было. Она заходила к его жене, а та дома одна сидит, и глаза от слез красные. Племянник, правильно, приехал к ним четвертого.

– Значит, не врет.

– В мелочи сознался, а главное утаил: он исчез из дома вместе с Грибовым и появился в Вилине только после мятежа. Со слов соседки, Грибов – из бывших офицеров.

– А что жена говорит – где он?

– Соседке сказала – в командировку уехал.

– Проверить надо бы…

– Уже проверил – из конторы, где Грибов работает, его никуда не посылали.

– Может, погиб в мятеж?

– Или удрал. Вероятно, и Перов прибыл не дядю навестить. Да и вообще – родственники ли они? До июля соседка ни о каком племяннике не слыхала, а тут вдруг объявился. Документы у него смотрел, нормальные?

– Не придерешься.

– И неудивительно – из городского банка пропало полтысячи незаполненных паспортов. Ну как, будем разоблачать Перова?

– Представления не имею…

Чекист изложил свой план, к четырем часам пристроился за столиком, за которым писали заявления посетители.

Перов пришел точно в назначенное время. На вид ему было лет тридцать. Одет в клетчатое потрепанное пальто, острижен под бобрик, черная кепка – в левой руке. Держался не заискивающе, с достоинством. Но, как приметил Тихон, на Лобова в углу посмотрел подозрительно и сразу отвел взгляд.

Тихон оторвался от разложенных на столе бумаг.

– Вчера я оставил у вас заявление, – напомнил учитель, неестественно прямо присев на стул – спина как деревянная.

– Перов Матвей Сергеевич? – заглянул Тихон в список.

– Он самый, – сказал учитель; будто спохватившись, сменил позу – закинул ногу на ногу.

– Я рассмотрел ваше заявление. Прежде чем выдать пропуск – несколько вопросов.

– С готовностью, что в моих силах.

– Где сейчас ваш дядя – Грибов Игорь Степанович?

– Супруга его, Тамара Александровна, сказала, что по делам службы он еще третьего июля выехал в Вологду… Не повезло мне с этой поездкой – с Игорем Степановичем не встретился, в городе настоящая война. Теперь проблема до Москвы добраться, – удрученно вздохнул учитель.

– Не волнуйтесь. Если в мятеже не участвовали, пропуск вам выдадим.

– Помилуйте, – приложил кепку к груди Перов. – Я же вчера говорил – все эти ужасные дни просидел в доме у дяди, боясь нос показать на улицу.

– Неясно только, как вы умудрились разминуться с дядей, если соседка видела его пятого июля.

– Она обозналась, уверяю вас!

– Обозналась?! – резко произнес за спиной учителя Лобов. – И здоровалась не с Грибовым, а с его призраком? И этот призрак ей полфунта соли одолжил? Путаете что-то. Уверяете – не встречались с дядей, а если верить соседке – с ним под одной крышей ночевали.

Перов всем телом повернулся к Лобову.

– Я не понимаю… Простите… Вы – кто?

– Сотрудник Губернской Чрезвычайной Комиссии. Слышали о такой?

Учитель не ответил, опять обратился к Тихону:

– Соседка могла ошибиться. Вероятно, она разговаривала с Игорем Степановичем раньше, до командировки.

– Мы навели справки – ни в какую командировку Грибова не посылали.

– Значит, Тамара Александровна обманула меня? – изобразил удивление Перов.

– Зачем же ей обманывать родственника? – опять заговорил Лобов. – Скорее всего – вы нас обманываете.

– Даю честное благородное слово… – начал было Перов.

– А может, слово офицера? – перебил его чекист.

И тут случилось то, чего не предполагал даже Лобов, – Перов бросился к двери. И сразу же отпрянул назад – на пороге встали двое рабочих из оперативного отряда.

– Нервишки шалят? – насмешливо бросил Лобов.

«Учитель» понуро вернулся на свое место.

– Извините, нервы и правда ни к черту. Этот мятеж, это исчезновение Игоря Степановича… Да, я виделся с ним, признаюсь… Мы с Тамарой Александровной пытались отговорить его от участия в этом бессмысленном восстании. Он и меня убеждал присоединиться к мятежникам, но я человек сугубо штатский, политикой не занимаюсь. Категорически отказался, поверьте…

– Вы арестованы, господин офицер! – неожиданно кончил допрос Лобов. – Подумайте, стоит ли дальше выкручиваться…

Перова обыскали. В кожаном бумажнике лежали деньги, паспорт, фотография молодой красивой женщины в белом платье. Больше Тихон ничего не нашел, передал бумажник Лобову.

– Вы уверены, что он офицер? – обратился Тихон к чекисту, когда они остались в кабинете вдвоем. А вдруг я ошибся?

Лобов объяснил:

– Сел прямо, не развалился. Привычка с кадетского корпуса, это из него кислотой не вытравишь. Пятки вместе, носки врозь на ширину винтовочного приклада. Шаг с левой ноги. Поворот через левое плечо. Головной убор в левой согнутой руке. Так что, Тихон, не обманулся ты – у меня на их благородия глаз наметан. Перов – фронтовик. Видел – на скуле шрамчик? Пуля по касательной прошла. А чин у него небольшой. Ну, скажем, подпоручик или поручик. На фронте взводом или ротой командовал.

– А может, майор?

– Да нет, старшие офицеры в боевых порядках в атаки не ходили. И возраст для майора маловат.

– Зря вы прервали допрос. Сейчас бы и узнали, в каком он звании.

– Повторял бы одно и то же, только время бы потеряли.

– Вызовем жену Грибова?

– Пока подождем, пусть в себя приходит. Ты говорил – Перов похож на офицера, который возле Алумова был. Значит, Степан Коркин его тоже мог заметить. Покажи-ка ему этого «учителя». А я буду у вас через день. Узнаю, нет ли сведений о Грибове в Губчека…