Читать книгу Нарбоннский вепрь. Первая книга трилогии «Наследники Рима» в новой редакции 2017 года - Борис Толчинский - Страница 14

148-й Год Химеры (1785),

вечер 14 октября, Темисия, Форум, затем дворец Юстинов

Так куда же исчезли принц Варг и кесаревич Эмилий?

Сын нарбоннского герцога и внук императора шли вслед за Круном и Софией. Со стороны могло показаться, будто Варг внимательно слушает рассказы Эмилия об аморийской истории, об Эфире и аватарах, о доблести имперских легионеров, и так далее. Иногда Варг переспрашивал, уточнял, возражал, а когда кесаревич проявлял интерес к жизни галлов, отвечал ему. Был принц, как и прежде, предусмотрительно вежлив, и все попытки кузена Софии Юстины спровоцировать Варга на откровенность неизменно заканчивались ничем. Например, в ответ на прямой вопрос Эмилия, признаёт ли принц Истинную Веру, Варг отвечал, что истинную веру отвергает лишь безумец, а на уточняющий вопрос, считает ли принц аватарианство Истинной Верой, Варг заметил, что, как хороший сын, он всюду следует за отцом, в том числе и в вопросах веры.

Вот так и следовал он за отцом по аллеям Форума, пока внимание его не привлекло диковинное зрелище: справа по ходу аллеи, как раз посредине маленького, едва заметного сквера, возвышался каменный столб, а к столбу были цепями прикованы двое мужчин, один постарше, другой помоложе. Оба были одеты в рваные платья, но не износившиеся от времени, а нарочно шитые из разноцветных лоскутков самой грубой материи, из обрывков проволоки, из шерсти некоего дурно пахнущего зверя, и скрепленные нитками, похожими на паучью сеть. На головах обоих имелось по колпаку самого отвратительного вида с устройствами типа колокольчиков, только эти «колокольчики» не звенели, а при каждом движении голов издавали гнусавые, режущие слух звуки.

Зрелище, более подходящее для какой-нибудь дикарской страны, где людей приносят в жертву кровожадным богам, нежели бравирующей своей цивилизованностью Амории, чрезвычайно заинтересовало Варга, и он спросил у кесаревича Эмилия, кто эти двое, прикованные к столбу.

Эмилий Даласин ответил не сразу. Сперва, как почудилось Варгу, императорский внук лишился дара речи, едва увидев узников. Без сомнения, оба были знакомы кесаревичу, и знакомы лучше, чем тому хотелось бы. Благороднейший Эмилий Даласин смотрел на них взглядом суеверного варвара, встретившегося лицом к лицу с исчадиями преисподней. Не сразу кесаревичу удалось спрятать свои истинные чувства от проницательного взора Варга; принц услышал, как его спутник пробормотал какие-то слова; если бы Варг владел патрисианским сиа, он бы понял следующее: «О, боги!.. Они ещё здесь!».

Чувства, отразившиеся на лице Эмилия Даласина, подогрели интерес Варга, и он повторил свой вопрос.

– Это преступники, – наконец, ответил кесаревич, его голос дрожал от волнения. – Это страшные преступники!

Варг кивнул с едва заметной усмешкой.

– Оно и понятно! Должно быть, крепко согрешили, зачем иначе им тут быть? В чём их вина?

Эмилий Даласин заколебался, размышляя, стоит ли отвечать и не лучше ли сразу увести принца прочь от каменного столба и от этих людей. Затем к нему пришло озарение; он подумал, что правда об этих людях поучительнее умолчания и лжи; он решил, что история узников каменного столба послужит для молодого Варга хорошим уроком на всю оставшуюся жизнь…

О, честный, благородный и наивный Даласин! На самом деле он нисколько не различал многокрасочную игру страстей, бушующих в душе северного варвара! В этот день, в этот тихий вечер, в это обманчивое мгновение коварные боги присудили ему совершить самую страшную ошибку всей его жизни; вернее, то было лишь начало цепи трагических ошибок самых разных, друг на друга непохожих людей… А может быть, дьявол оказался слишком силён?

– Это еретики, – нравоучительным тоном ответствовал Эмилий Даласин. – Перед вами, принц, отец и сын Ульпины, самые страшные еретики, каких только знала история новейшего времени. Старший Ульпин, патрис по происхождению, ещё недавно принадлежал к сообществу иереев самого почитаемого у нас Ордена Сфинкса, носил высокий сан куратора, имел право претендовать на пост верховного куратора и мог в положенный год стать понтификом, то есть, главой Святой Курии и всего Священного Содружества, фактически вторым, после Его Божественного Величества, человеком в государстве. А если учесть, что земное божество не обременено у нас обязанностью творить судебную власть, у старшего Ульпина был неплохой шанс стать первым человеком Империи…

– Он этим шансом не воспользовался, – с искренней горечью в голосе продолжал кесаревич Эмилий, – ибо дьявол всецело овладел его душой! Ульпин, знатный патрис, куратор Ордена Сфинкса, стал еретиком. Хуже того, он стал ересиархом, основал свою чудовищную ересь. Какой жуткий финал столь многообещающей жизни!

Ересиарх, полуобернув голову к говорившим, с интересом, как показалось Варгу, прислушивался к словам кесаревича.

– Вы не сказали, Ваше Высочество, в чём заключалась его ересь, – напомнил Варг.

– Ах, да… Ересь настолько глубокая, ужасная и зловещая, настолько самоочевидна, что скрыть её под личиной высокопарных слов о верности Учению Аватаров, как обычно делают еретики в тщетной надежде спасти свои никчёмные жизни, не представляется возможным. О какой же верности Учению можно говорить, когда из последней книги старшего Ульпина прямо следовало, что никаких великих аватаров, богов-посланцев, основавших нашу цивилизацию и вручивших Фортунату своё Учение, вовсе и не существует, и никогда не существовало, а есть только один Бог-Творец, который ни в каких посланцах не нуждается и не нуждался. И что, соответственно, – в голосе Эмилия звучало искренне возмущение, – аватары в императорах не воплощаются (поскольку просто нет их, аватаров), а значит, наши августейшие повелители – никакие не воплощённые боги, а такие же смертные, как и все люди! И что, следовательно, сам великий Фортунат был всего лишь ловким проходимцем, первым сообразившим, какую выгоду можно извлечь из Эфира!

Кесаревич запнулся, поняв, что, по-видимому, сказал лишнее.

– Совершенно справедливо, – вдруг произнёс старик у столба, – сразу видно, что вы, Ваше Высочество, читали мой запрещённый трактат «Основы Свободной Веры». Ай-ай-ай, как нехорошо отпрыску священной династии Фортунатов читать труды злокозненных еретиков!

И старший Ульпин захихикал тихим каркающим смехом, отчего «колокольчики» на его голове пустились в пляс, распространяя вокруг себя гнусавые звуки. Спустя недолгие мгновения, однако, еретик оборвал свой смех и застыл с отрешённым видом. «Он боится спугнуть нас, – понял Варг. – Он хочет, чтобы кесаревич досказал его историю до конца»

– Вы сами видите, принц, – сказал Эмилий Даласин, – этот человек не в себе. Да разве кто в здравом уме станет отрицать божественность Эфира? Разве эта чудесная звезда, этот светоч цивилизации, источник всех благ нашей империи, не является лучшим подтверждением существованию богов-аватаров?! – в праведном гневе воскликнул кесаревич.

– Отнюдь, – живо отозвался старший Ульпин, – Эфир, Ваше Высочество, скорее всего, некий метеор из неизвестного нам вещества, как-то попавший на орбиту нашей планеты, либо, не исключено, космический корабль иной цивилизации, потерпевший там аварию или оставленный пришельцами на орбите Геи до лучших времен. В любом случае мифические боги-аватары никакого отношения к Эфиру не имеют.

– Пойдёмте отсюда, принц, – молвил Эмилий Даласин, – нам ни к чему выслушивать злобные бредни этого злосчастного ересиарха. Дьявол уже всецело овладел его душой и через него искушает нас.

– А я не боюсь козней дьявола, – заявил Варг, – ибо стоек в Истинной Вере! Скажите, Ваше Высочество, им отрубят голову? Или повесят?

– Что вы, принц! Не во власти смертных изгнать дьявола из человеческих душ! Лишь сам Творец и его посланцы, великие аватары, властны над душами. Эти преступники приговорены судом Курии к пожизненному заточению в Обители Обреченных, что в Стимфалии, на нагорье Танат. Это, да будет известно вам, принц, похуже смертной казни, это всё равно что быть похороненным заживо. Еретики закончат своё существование посреди чёрных скал, где днём темно, как ночью, где воздух тяжёл и разрежен, вызывая кошмарные видения, где бушуют эфирные грозы, смущающие разум, где, воистину, Смерть шествует по Жизни! Великие аватары сами определят, когда призвать еретиков на свой суровый суд!

– Тогда зачем они здесь?

– А это для того, – вдруг ответил за кесаревича старший Ульпин, – дабы благочестивый аморийский народ видел, какая кара ждет приспешников диавола. У амореев есть традиция выставлять подобных нам еретиков на Форуме для всеобщего обозрения, приковав цепями к позорному столбу, дабы всякий правоверный аколит Содружества имел возможность плюнуть им в лицо, осмеять, предать проклятию, бросить в них камень.

Сказано это было не без ехидства, причём сказано было на чистейшем галльском языке! Еретик ни в коей мере не производил впечатление человека, готовящегося к своим похоронам. Это был бледный тщедушный старик, по чертам лица которого с трудом можно было уловить знатное патрисианское происхождение. Само лицо казалось маленьким и чем-то напоминало мышиную мордочку. Из-за опухших век слезились крохотные серые глазки, но огонь, бушевавший в них, начисто отбивал желание иронизировать по поводу облика этого старика.

Кесаревич Эмилий, не отличавшийся знанием галльского языка, смутился и негромко спросил у Варга:

– Что говорит этот безумец и злодей?

– Он удивляется, Ваше Высочество, как могло случиться, что его осудили за мысли, – ответил нарбоннский принц.

– Он лжёт и святотатствует! – оскорбленно воскликнул Эмилий Даласин, прожигая старшего Ульпина ненавидящим взглядом. – У нас свободная и цивилизованная страна, у нас не судят за мысли. Как говорили ещё древние римляне, «cogitationis poenam nemo patitur» – «никто не несёт наказание за мысли». Ульпинов, разумеется, судили не за мысли. Их судили, потому что они еретики!

– Понятно, – кивнул Варг, – потому что дьявол овладел их душами. Всякое благочестивое общество, если оно хочет жить и благоденствовать, обязано избавляться от злокозненных еретиков.

Если бы на месте своего благородного кузена была проницательная София Юстина, она бы, без сомнения, уловила оттенок иронии в голосе юного принца. Однако Эмилий Даласин не был столь проницателен, как она, да и казался слишком взволнованным в эту минуту, чтобы делать какие-либо психологические наблюдения.

– Именно, – с одобрением заметил он, – я рад, что вы это понимаете, принц. У нас свободная страна, наше общество цивилизованное, стойкое в Истинной Вере, преданное богам и дарованной богами высшей власти. Мы уважаем права граждан, всех патрисов и плебеев, подданных Божественного императора. У нас нет и быть не может места для таких вот одержимых дьяволом, опасных для общества существ, переставших быть людьми!.. Что ж, завтра утром этих двух злодеев отвезут в Пифон, а оттуда – в Обитель Обреченных. Можно сказать, они уже в прошлом!

Полагая тему закрытой, кесаревич Эмилий решительно взял Варга под руку и повёл к выходу из сквера. Последним, на что обратил внимание принц, была таинственная усмешка на тонких, чуть искривлённых, губах старика.

– Послушайте, Ваше Высочество, – сказал Варг, когда они покинули сквер с позорным столбом, – я нигде не увидел стражи. Разве столь опасных еретиков, как эти самые Ульпины, не полагается стеречь?

Внук императора с искренним недоумением уставился на него, затем, словно вспомнив что-то, выдавил из себя снисходительную улыбку.

– Я и забыл, что вы плохо знакомы с нашими обычаями, принц. Вы правы, еретиков никто не сторожит. Ибо они под надзором Высоких Богов! Никому не придёт в голову помогать еретикам.

– А разве у ереси Ульпинов не было сторонников?

– Сторонники были, разумеется. Жалкая кучка таких же негодяев-отщепенцев, предателей Отечества и Истинной Веры. Но всех их отловили и казнили прежде, а главарей оставили напоследок, для назидания. Повторяю, принц, ни одному аморийцу не придёт в голову освобождать приспешников дьявола и губить тем самым свою бессмертную душу!

«Аморийцу, может быть, и не придёт», – подумал Варг.

– Поглядите вперёд, принц, – сказал Эмилий Даласин. – Я вижу вашего отца и мою кузину. Похоже, у них неприятности! Поспешим!