Читать книгу Русская идея (поэма-цикл) и Прощай, бессмертие (поэма-цикл) - Борис Васильевич Комиссаров - Страница 5

Всё вникаю в детали,

Поражаюсь щедротам —

Очертаньям проталин,

Синеглазым высотам…

И цветок незнакомый,

И осины нагие —

Это клад мой искомый,

Это вести благие.

Растворяюсь в пучине,

Словно во море – чуде,

В этой первопричине

Под названием “Люди”.

Всё смогу, всё осилю,

Обживу, обживаю…

Открываю Россию.

Вновь и вновь открываю!

Захватчик-снег напал на мирный город.

Его десант обрушился с небес.

И оккупантом перспективный холод

Стал на зиму и по щелям полез.

В пустыне горожане очутились,

И жизнь иная сразу потекла:

В домах, как в ДОТах, люди укрепились,

Чтоб отстоять оазисы тепла.

Снег лёг кругом, и началась осада.

Неделька, две – подтянется мороз.

А ей, зиме, как раз того и надо:

“Жить или нет?” решается вопрос.

Но вот отбит морозов лютый натиск,

Народ, глядишь, становится смелей.

Подзатянись, продлись зима – и нате-с! —

И снежных бабы понесут детей.

Снег кажется мороженым и пухом,

Осадный зарождается уют…

Перезимуем! Ты не падай духом…

Придёт весна – и наши отобьют.

Неброский зимний день

                  без солнца и без ветра.

Сплошная белизна – отсюда до небес.

По этой белизне рукой большого мэтра

Прочерчены штрихом кусты, тропинка, лес.

Где белые дымы – упрятана деревня.

Есть на снегу следы, а жизни – никакой.

И вся природа спит, как мёртвая царевна.

Святая тишина… И царственный покой…

Берёзки и зимою – ох и модницы!

Набрасывают изморозь – фату,

Вкруг бела поля тихо хороводятся,

Чистейшую являя красоту.

Нисходят откровенья величайшие,

И будничным не кажется житьё.

Так вот откуда кружева тончайшие!

Так вот откуда бисером шитьё!

Слабеет мороз понемногу.

Снег валит. Снег зиму новит.

Февраль завивает дорогу

И спрятать тропу норовит.

И выглядит город унылым.

Округа бела и нема.

Своим потеплением стылым

Живых не прельщает зима.

Молчат озабоченно птицы.

Весь быт упакован в дома.

Котам ещё рано жениться.

Теплеет… Но это зима.

Ослабела зима, ослабе-ела…

Но забыть о себе не даёт.

То вдруг сделает лес белым – белым,

То дороги к утру заметёт,

То сосульки морозит под вечер

(У зимы под запретом вода),

То под мстительный северный ветер

На побывку пришлёт холода.

Нет, зима не сдаёт полномочий,

Но не так безусловны они.

Остаются морозными ночи,

Но чуть – чуть жизнерадостней дни.

Ослабела зима, ослабела,

И её перспективы ясны.

Но ни разу пока не сробела

И ещё не боится весны.

Март особенный месяц у года.

Ни зимы, ни весны… Обе тут.

Про свободу воды и погоду

Беспрестанные склоки ведут.

Как соседки в худой коммуналке:

Эта слово – та два поперёк.

Минет март – и конец перепалке,

Слава богу, уже недалёк.

У зимы заведённый порядок,

А весна – подселенка в дому.

От её слишком шалых повадок

Много талой воды.

                               Потому

Днём весна издырявит сугробы, —

А зима их к утру обновит.

Что натаяло за день для пробы, —

За ночь тщательно заледенит.

Это солнце весну наущает,

И от них беспокойства одни…

Нет, зима их уже не смущает,

Но она ещё рядом – в тени.

Утверждают весну на свете

Без дождя рождённый ручей,

Молодой напористый ветер

Да внезапный прилёт грачей.

Кто сказал, что весна приходит?

Нет, она приезжает жить.

Как обычно, ремонт проводит,

Чтобы после жить-не-тужить.

У весны всё сразу и в спешке.

Прибирается в поте лица.

Молодая! Не любит мешкать

И доделывать до конца.

Разливает повсюду воду,

Убирает ненужный снег…

Дело дел – расковать природу

Тёплой ночью, разливом рек.

Чем могу, весне пособляю.

С ней мы дружим давным-давно.

Прославляю! Благословляю!

Раскрываю настежь окно!

Всё кончено.

Зелёный майский лист.

Теплынь.

Дожди.

Земля трудится споро.

Сады в цвету.

И соловьиный свист.

………………………………

Ушла зима.

Вернётся…

Но не скоро.

Комары, как партизаны,

Не дают прорваться в лес.

Их атаки непрестанны

От земли и до небес.

Охраняют дух болотный,

Защищают птичий крик,

Ландыш нежно – благородный,

Белоцветье земляник.

И хотя немного трушу,

Движет мною некий зов.

Направляет в чащу – гущу

Пеленг птичьих голосов.

Ничего здесь не нарушу,

На живых не наступлю.

Отмягчу немного душу —

Добровольно отступлю.

Ну, вот оно – красное лето

С жарой и июньской грозой,

Пора сочнояркого цвета,

Земли под ногою босой.

Раскроено лето страдами,

Красно напряжением сил.

Не зря называли летами

Года на крестьянской Руси.

Но ныне живём городами,

И лето – пора отпусков.

Дана не страдами – цветами, плодами

Теперь очерёдность сроков.

Июнь тополями буранит,

Он в мыле цветущих рябин.

Как сладко шиповник дурманит,

Тревожит и манит жасмин!

Июнь – это светлая сказка

Рассветов и белых ночей,

И страсти, и нежная ласка,

И звёзды на месте свечей.

Архангельск – это Русский Север, братцы!

Там проживать – считай, что выживать.

Там в декабре Природа любит браться,

День оборвавши, звезды вышивать.

В июне ж у Природы справедливость:

Полночный час, а звёзды не видны.

Сияет Солнце! Растеряв сонливость,

Стоит народ на берегу Двины

И празднует. И сколько б то ни длилось,

Следит, следит за Солнышком…

                                        И вот

Оно за левый берег зацепилось

И догорает, крася небосвод.

А облака плывут по-над Двиною,

Как паруса пропавших кораблей…

Ах, эти ночи делают со мною

Такое ж, как пролёты журавлей!

Мир – прекрасен, по-летнему зелен!

Только вот кое-где

Вкрались жухлость и ржавчина в зелень…

Быть беде…

Быть беде!

Дружелюбное солнышко ластится,

Оттесняет ночной холодок.

Вздумал клён вызывающе краситься, —

Стал подарочным каждый листок.

А берёзки – как кто-то одаривал:

Всем сестрам по серьгам золотым.

Ветерок, что тепло разговаривал,

Стал прохладным, почти деловым.

Как уж скромно рябина держалася,

Даже бледно цвела по весне!

Сочно красная, – вот вам, пожалуйста! —

На сочнейше зелёной листве.

И душа не готова отчаяться,

И с надеждой “прощай” говорит.

Это лето грустит, что кончается.

Это осень посулы дарит.

Лето повзрослело понемногу,

Разбросало как-то поутру

Жёлтый лист: позолотить дорогу,

Встретить осень – младшую сестру.

Лето в эту благостную пору

Русь когда-то бабьим назвала,

Может, благодарствуя повтору

Женской страсти, мощи и тепла.

Лето вводит красоту в обычай,

Бабьим летом – все потрясены.

Да, любовь – цена красы девичьей,

Бабьей стати – просто нет цены!

Как слезливая тёплая осень щедра!

Это золото – нам! в сундуке из свинца.

Через месяц дойдёт до ледка-серебра,

А пока малахит в золотом – без конца…

Ни о чём не расслышишь

                 ни “против”, ни “за”.

Не хуля, не хваля, ничего не губя,

Сожаленья слеза, умиленья слеза

Каплют в тёплой тиши.

                Всё скорбя… Всё любя…

Ой, надо же! стоймя стоят дымы.

И небо не вверху, а приземлилось.

Дубы застыли, вставши на дыбы,

И время, наконец, угомонилось.

И – тишина! Как много тишины…

Она забылась, а теперь вернулась.

Все вечные задачи решены,

Вся суета в туманы окунулась.

Тепло и сыро. Сыро и серо.

Дан миру мир. И ничего не трогай!

Мне до смерти не хочется в метро,

И я бреду домой кружной дорогой.

Забрало небо университет.

Вот Воробьёвы – Ленинские горы.

Внизу Москвы (реки и града) нет,

Как в прошлые и будущие поры.

Похоже, миром правят шутники,

Гораздые но ловкие проделки.

Сам вижу: там, где были Лужники,

Белеет край летающей тарелки.

От прохладных ночей возгорается лес.

Ярче золота клён и косицы берёз.

Это Солнце, уставши, спустилось с небес,

Это жар свой Закат по опушкам разнёс.

Мир как будто задумался или заснул…

Редкий случай прочувствовать цвет тишины…

Буйный ветер на время отпущен в отгул,

А вернётся, злодей, – и нарушатся сны.

Понагонит дождей и серебряных мух,

Обнажит, как насильник, леса донага,

И случится прискорбнейшая из разрух,

И по Солнцу опавшему ступит нога.

Но не будем об этом… Какая краса!

Грусть и радость нам позднее лето дарит.

Мир в душе и в природе. Сбылись чудеса…

На Великой Руси праздник цвета царит.

Как будто кто-то шибко строгий

Команду подал: “Стоп, канкан!!”

Берёзок задранные ноги,

Притихший ветер – хулиган

И роща! вся в зелёно – желтом,

А на подпушку взят пурпур.

Польщённый бархатом и шёлком,

И небосвод не слишком хмур.

Картину хочется обрамить.

Здесь всё застыло не спроста.

Краса снимается на память,

Ждёт вдохновенного холста.

Тёплый октябрь – как щедрота судьбы.

Осень щадящая, жёлто-багряная.

Жить бы да жить и когда-нибудь бы

К правде придти, как душа покаянная.

Тёплый октябрь – как несчастная мать

Сына, жестокой войной опалённого.

Жить бы и жить и душой понимать

Радость скорбящих и горе влюблённого.

Тёплый октябрь – как межсветие дня:

Тихий и чистый. И не продолжительный.

Жить бы и жить, никого не виня

И отметая вердикт обвинительный.

Тёплый октябрь – далеко не всегда.

Просто случайно там что-то нарушено.

Жить бы и жить, коли хоть иногда

Всё же везёт… просто так. Незаслуженно…

Тёплый октябрь…

Вот это уж и вправду тишина!

Всё в мире не звучит, а означает.

На час сошла на землю вышина

И колдовство межсветья источает.

Замолкло всё, что было до сих пор.

Замолкла мысль. Замолкли даже дети.

Лишь дальний – дальний труженик – топор

Даёт понять: ты не один на свете.

Припорошило – словно присолило,

На зелень наложило белый блик.

Зима права впервые предъявила,

И первый прецедент зимы – возник.

День ото дня и ниже, и короче

Над горизонтом солнечный полёт.

Тускнеет свет и, уступая ночи,

Отходит с наших северных широт.

И вот уж и земля теплее неба,

И черноплодка стала ярче всех.

Ждать нового тепла теперь нелепо,

И на Покров уместен первый снег.

Ну что ж, земля, закончился наш праздник…

Но хорошо, что этот праздник был!

Придёт мороз – бездушный безобразник

И все живое пустит на распыл.

Мы будем ждать… Не вечны наши зимы

И красны вёсны после долгих зим.

Неправда, что снега невыносимы.

Неправда, что мороз неотразим.