Читать книгу Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска - Страница 9

Тьярла исчезла так же внезапно, как и появилась. Хотя, конечно, уже в нескольких шагах от тускло освещенного монструозной люстрой-канделябром круга, тьма лежала непроглядная и нельзя было поручиться, что баньши не стоит где-то поодаль, внимательно наблюдая. Мысль об этом порядком раздражала, и потому молчание затянулось надолго. Киэнн не выдержал первым:

– И с чего вдруг тебя дернуло за меня ручаться в этот раз? – неуверенным тоном актера-первокурсника начал он.

Фэй деланно улыбнулась:

– Я тоже хочу отсюда выбраться.

Причина казалась ей более чем убедительной. Кроме того, если уж на то пошло, настоящей причины она и сама не знала. Пожалела его? – Вряд ли он обрадуется такому ответу, хотя, может быть, ушат холодной воды ему бы и не повредил. Но это тоже не совсем правда. То, что она почувствовала, не было жалостью, какую испытывают к голодному ребенку или раненому животному. И то, что она сделала, не было актом сострадания. Но вот только: чем все это было?

Он внимательно прищурился, словно читая ее мысли:

– Не ври.

– Хочу и вру! – заняла воинственную позицию Фэй. – Тоже мне, король выискался! А ну, давай-ка лучше объясни про «добровольно полез в петлю», «залезть проще, чем вылезти» и так далее! Ты что сам хотел, чтобы тебя поймали? Скажешь «нет»? Потому что ты – подменыш, а не фейри, и ходить между параллельными мирами не умеешь?

– Это я для красного словца… – упрямо начал Киэнн, но потом внезапно сдался: – А, хрен с ним. Чего уже изворачиваться. Да. Хотел. И ты практически угадала причину.

– И вся твоя байка про наследницу и какой-то там дурацкий гейс – тоже вранье? – с уверенностью предположила Фэй. – Скорей всего, эта Аинэке – твоя брошенная жена или какая-то отвергнутая любовница, которая, не знаю, заклятье на тебя какое-нибудь наложила, что, если ты разделишь постель с другой, то попадешь к ней в плен, или просто пообещала прикончить за измену, если поймает на…

– Где ты таких сказок начиталась? – перебил ее Киэнн, не скрывая досады. – Ты думаешь, я девять лет в Сенмаге целибат соблюдал? Нет, подменыш, я сказал тебе правду. Что же до того, зачем я спал с тобой… Вооружилась чем-нибудь тяжелым? В общем, мне попросту нужно было оставить свое семя в теле кого-то, кто хоть чуть-чуть больше фейри, чем я сам. И лучше девушки-подменыша никого не нашлось.

– На хрена?

– Как радар. След. Будучи человеком, я недосягаем для Глейп-ниэр. Поэтому меня и не могли девять лет поймать. Только через тебя и выследили.

Вот тебе и вся любовь. Фэй мучительно проглотила горькую пилюлю:

– Ну, по меньшей мере, ты честно отработал. В постели.

Киэнн пожал плечами:

– Держал марку. Ну и… – Он на мгновение смущенно замялся, отвел глаза и с явной неохотой признал: – Надо же мне было тебя хоть как-то отблагодарить.

Фэй мысленно чертыхнулась. Да что ж ты за тип такой? Низостью какой, подлостью похваляться – милое дело, а признаться в мало-мальски благом порыве – нет же, стыдно ему.

– Что ж, – вздохнула она, – в таком случае, думаю, ты не настолько безнадежен, как полагает твоя плакальщица.

– Вот утешила! – без малейшего оптимизма ответил Дэ Данаан.

Фэй встала. Попробовала пройтись по периметру залы, чтобы остудить голову. Конечно, темнота ставила подножки и черепа наверняка невидимо зубоскалили на каждом шагу. А может он и на этот раз соврал? С него станется. Только зачем? Ладно, раньше не хотел сознаваться, что подменыш, что не фейри вовсе. Подменыш… Боль и разочарование понемногу вновь уступили место жадному любопытству. Фэй вернулась, снова села рядом, нервно теребя край пончо.

– Ну и как же так вышло, что человек сделался королем альвов и сидов?

– Да проще простого! – прихмыкнул Киэнн. – Видишь ли, у нашей странной страны есть одна особенность. Вот уже, думаю, пять сотен лет, как ни один фейри-мужчина и ни одна фейри-женщина не могут произвести на свет более одного ребенка.

– Заливаешь, – не выдержала Фэй.

Киэнн коварно ухмыльнулся:

– Что там с твоими месячными?

Твою мать! За всей этой кутерьмой она и впрямь просто забыла о них! Однако, мгновение спустя, здравомыслящая часть натуры Фэй быстро нашла логичное объяснение:

– Стресс, смена климата, переброска в пространстве – так бывает.

– Ладно, не хочешь – не верь. – Киэнн зевнул и отвернулся.

– Хорошо, хорошо, допустим, верю, – поторопилась убедить его Фэй. – И что сие означает?

– Что на тебя это уже тоже распространяется. У фейри все немного по-другому. Они как бы постоянно фертильны, но фертильны потенциально, латентно. Поменяй условия, например, Маг Мэлл на Сенмаг – и вуаля! Правда, толку от такой манипуляции немного: младенец, зачатый в мире смертных, смертным и родится, даже если оба родителя – фейри. Здесь же, в Краю Бессмертных, что-то (проклятье, не проклятье – может быть, кто-то из наших в курсе, но лично я не имею ни малейшего понятия, что именно), какая-то неведомая хрень препятствует неограниченному размножению. Причем это относится к мужской части населения в такой же мере. Если уж один раз «попал в цель» – больше не судьба. Конечно, в этом есть определенные преимущества, – он хитро усмехнулся, – и даже немалые. Но и свои трудности тоже есть. В особенности – для королевского рода.

– Могу себе представить, – кивнула Фэй. Ей все еще казалось, что король привирает, но, в конце концов, куча вещей, которые она еще вчера считала сказками и ложью, уже окружали ее. – И кто же, любопытно, мог ввести такой «контроль рождаемости»? Боги?

Киэнн хрюкнул, сдерживая смешок:

– Блеск, подменыш, и как никто до тебя не догадался! Да уж наверняка это старая карга Фригг на нас разгневалась! Или кто там? Остара, Кернуннос, какая-нибудь шлюха Афродита? Я, признаться, не силен. Слушай, прости, что в очередной раз рушу твою картину мира, но почти все ваши так называемые «боги» (кроме тех, кого вообще выдумали) – просто особо могущественные фейри древности. Возможно даже, кто-то из них еще жив, живем-то мы обычно долго. Но по облакам они не ходят, молитвы им до сраки, и… Ну, в общем, нет у нас богов, не завезли, дефицитный товар, понимаешь. Хотя тут ты, в чем-то права: если это проклятье, то кто-то из древних к нему руку наверняка приложил.

– Ну и? К тебе это все как относится-то? – нетерпеливо подтолкнула рассказчика Фэй. Хотя, по правде говоря, уже начала догадываться, что за этим последует.

– Ну и… получилось так, что сорок четыре года тому назад у короля Маг Мэлла родился мальчик, который не прожил и трех дней. Такое происходит нечасто, и без магии в таких случаях обычно не обходится. Кажется, виновника даже поймали, но мертвому эльфенышу это уже никак не помогло. Выход из такой ситуации только один: подменить труп фейри живым человеческим младенцем. И как можно быстрее. Ну вот тебе и весь сказ.

Фэй снова почувствовала, как дурацкий спазм сжимает горло:

– Выходит, ты не знаешь ни кто ты, ни откуда, ни где твоя настоящая семья?

Киэнн презрительно фыркнул:

– Я – Киэнн Дэ Данаан. Мой отец был королем Маг Мэлла. А на все остальное мне просто насрать.

– Но ты – человек!

– Да, на девять десятых. Или на одиннадцать двенадцатых. Ты что, думаешь, подмена – это просто кража? – Ошибаешься. Это сложный магический ритуал, в ходе которого дитя фейри теряет часть своей сверхъестественной природы, а человек ее получает. Теряя долю человечности взамен. Конечно, мой «двойник» был мертв, так что получил я чертовски мало. Но, – он самодовольно ухмыльнулся, – щепотка волшебной пыльцы в карманах найдется. А даже если бы и не было! Я говорил тебе: даже тот, кто провел в Маг Мэлле всего несколько часов, уже никогда не сможет быть обычным человеком. А я прожил там тридцать пять лет. Он у меня в крови, в мозгах, в каждом нерве, в каждом сраном уголке моей немытой души! Да, я не фейри. Но и не человек. Что я? – Да невесть что! Посмешище и для тех, и для других.

Фэй внимательно слушала, невольно примеряя его рассказ на себя.

– Это у вас так все к подменышам относятся или это твой личный пунктик?

– К подменышам… – Киэнн вздохнул, явно догадавшись к чему она клонит. – К подменышам у нас относятся достаточно лояльно. Я не хочу сказать, что наше общество слишком уж толерантно, но нет, презирать, гнать и плевать точно никто не станет. Может статься, что кто-то будет поглядывать на тебя с состраданием, как на физически неполноценную. Но, в целом, почти все зависит от тебя самой. Однако будь готова к тому, что, при плохом раскладе, твоей «неполноценностью» могут захотеть воспользоваться. Как я тебе уже говорил, моральные нормы у фейри совершенно иные и, к примеру, сексуальное насилие над половозрелой женщиной (или мужчиной) не считается чем-то порочным и недопустимым.

– Спасибо за ликбез, – кивнула Фэй.

– Обращайся.

Фэй поежилась. Мысль о том, чтобы оказаться одной в полностью незнакомом и, вероятно, враждебном мире не слишком-то грела, но это было определенно радостней, чем сидеть здесь, дожидаясь голодной смерти или чего-то вроде того.

– Если баньши и впрямь выведет нас… – рассеянно поворошила ледяную гальку ногой она, – что ты собираешься делать дальше?

Киэнн поднял на нее искренне удивленный взгляд:

– Кажется, я уже самому себе не принадлежу. Если Тьярла не прикончит меня до рассвета – ну, наверное, послушаю, как плачут совы. Как шепчут травы. Как хохочет ручей. Искупаюсь в лунной магии. Хлебну тысячелетнего вина, что струится в воздухе. А дальше и загадывать грех.

Он улыбнулся своей фирменной хмурой улыбкой:

– Хочешь спросить, что делать тебе? – Из меня очень хреновый советчик, а попутчик и того хуже. Постарайся не умереть слишком быстро. И лучше не ищи дорогу обратно. Если и найдешь – пожалеешь.

«Пожалеешь». Фэй уже в этом сомневалась. Судя по тому, что она успела услышать, мир этот не был светлым и лучезарным раем, где радужные единорожки радостно скачут по земляничным полянкам, а наряженные в розовые лепестки феи перелетают с цветка на цветок, и только и думают, как бы одарить маленькую принцессу счастливой судьбой. Хотя, ведь надо признать, даже в самой распрекрасной сказке просто обязан быть огнедышащий дракон, кровожадный людоед или, на худой конец, злая колдунья-мачеха. Мир же, которым она жила и дышала все эти годы – мир «Мабиноги» и ирландских саг, шотландских баллад и бретонских лэ – этот мир и вовсе был довольно суровым и даже безжалостным. Так в чем же дело, мисс Флетчер? Влезть в «сказку» изнутри не так приятно, как казалось? Мир, за одну ночь в котором можно отдать жизнь, наверняка чего-то да и стоит…

Фэй стряхнула с ресниц непрошенный сон. Баньши смотрела на нее все теми же насмешливыми серебристыми глазами:

– Закат проспишь, девочка. Закат – время особенное. На закате открываются даже те двери, которых нет.

Киэнн был уже на ногах. Тьярла окинула его внимательным, придирчивым взглядом:

– Ну что, Дэ Данаан, сможешь идти? Потому что на закорках я тебя точно не понесу. А после заката тебе здесь лучше не оставаться.

– Идти далеко?

– Не слишком. Но поблуждать по здешнему лабиринту малость придется.

– А что случится после заката? – не удержалась от любопытства Фэй.

Как ни странно, ее не щелкнули по носу. Баньши определенно не слишком торопилась и была вполне настроена поболтать.

– Видишь ли, после того как я обнаружила, что могу беспрепятственно входить и выходить отсюда, я сделала это место своими персональными охотничьими угодьями. Правда, в последние лет семь-восемь тут и охотиться-то стало не на кого…

– Пустует? – поднял брови Киэнн.

– Да если бы. Детей каких-то бросают. Ну не загонять же мне перепуганную девчушку, которая косо посмотрела на твою засранку Аинэке? – Баньши скривилась. – Или парня, который был недостаточно проворен и ретив на ее ложе? Я же не чудовище какое, в самом деле! Вот только, если даже я оставляю их в покое, каждую седьмую ночь, после заката, здесь все пустеет. Посмотреть на то, что сюда приходит и забирает их я, конечно, не пыталась. Но на утро я нахожу лишь новые черепа в узоре канделябра. И, на ваше «везение», сегодня именно такая ночь.

– И вывести кого-либо из этих «детей» тебе тоже, конечно, никогда не приходило в голову, – с нескрываемой горечью, констатировал бывший король.

– С какой стати? – вперила в него изумленный взгляд плакальщица. – Если о дыре узнают, ее могут и залатать. Да и не мое это дело.

Киэнн безнадежно махнул рукой:

– Веди.

Тьярла щелкнула пальцами и над плечом у нее повис крохотный, слабо мерцающий огонек.

– В коридорах довольно темно. Держитесь друг за друга и постарайтесь идти за мной шаг в шаг, повторять каждое движение, каким странным и нелепым оно бы вам ни показалось. Не уверена, что все сработает, если вы в чем-то напортачите.

Фэй робко взяла Киэнна за руку. Тот поморщился от боли:

– Левую. Эта только начала отходить.

– Ты точно сможешь идти? – забеспокоилась она.

– Сказал же, дойду.

Баньши все еще медлила, точно чего-то ждала. Наконец ее взгляд удовлетворенно уцепился за что-то, видимое ей одной, и маленькая процессия тронулась.

В витых, ветвящихся под острыми углами коридорах тьма стояла кромешная, а блеклая, парящая в воздухе свеча Тьярлы давала совсем немного света. Однако баньши шла уверенно, лишь иногда внезапно сбавляя шаг, словно подстраиваясь к темпу кого-то еще, невидимого четвертого, который, казалось, вел ее саму.

Киэнн тоже это почувствовал, и, похоже, даже с большей уверенностью, чем Фэй.

– Тьяр, а я получу в рыло, если спрошу кто показывает дорогу тебе?

Баньши хмыкнула:

– Ты уже спросил. Я не знаю, кто он. Вижу его очень смутно. Каждый вечер при заходе солнца. Когда смотрю назад по времени.

– «Назад во времени»? – снова не сдержалась Фэй.

– Это они могут, – авторитетно подтвердил Киэнн. – Лучшая сыскная служба Маг Мэлла! Только с властями сотрудничать наотрез отказываются. Каждая баньши сама себе и сыщик, и следователь, и прокурор. Ну и палач, конечно.

Коридоры тянулись и петляли, точно завязывали бесконечный кельтский узел своими головокружительными витками. Мертвые, от пола до потолка утыканные черепами стены и впрямь во всю ширь скалили зубы над их, казалось, безнадежным побегом. Хищные лапы-когти костяных гаргулий то и дело исподтишка цеплялись за ажурные петли вязаного пончо, служившего единственным прикрытием наготы для Фэй, точно норовили сорвать его, раздеть догола, а после – сожрать, надругаться или и то, и другое сразу. Под ногами иногда хлюпала вода и ее холод не просто обжигал кожу, а словно въедался в нее злыми ядовитыми укусами. Баньши шла то быстрее, то медленней, то вдруг останавливалась на месте и шагов десять-пятнадцать пятилась спиной, потом делала десяток кругов по замкнутому витку коридора, а в одном месте даже присела на корточки, чтобы поднырнуть под некую отсутствующую преграду. Фэй мучило тоскливое чувство, что они просто заблудились и никогда не выберутся отсюда…

Наконец впереди вновь забрезжил рассеянный свет и сердце Фэй радостно затанцевало. Однако, чем больше она приближалась к его источнику, тем мрачнее становилось у нее на душе. Зал, в который они вышли, был тем же самым либо точь-в-точь похожим на тот, что они покинули ранее. И никакой двери там по-прежнему не было.

Тьярлу же это нисколько не смущало. Она твердо направилась к одной из выложенных мозаикой костей стен и левой рукой вычертила в воздухе символ, похожий то ли на руну Райдо, то ли на трискелион.

Фэй зажмурилась. Пространство распахнулось, и волна ярко-золотого света хлынула внутрь, как отрезанные косы Рапунцель. Баньши гордо усмехнулась и шагнула в свет…

Но как только серый балахон плакальщицы растворился в нежданном сиянии, дверь, которой не было, снова захлопнулась и лишь обрывки вброшенного в дырявый кувшин темницы золота мелкими монетами раскатились по углам. Крышку гроба, забавы ради приподнятую над заживо погребенными, опустили обратно.

– Нет-нет-нет! – в диком отчаянии, завопила Фэй, бросившись на голую, безглазо взиравшую на нее стену.

– По-видимому, эта штука пропускает только одного за раз, – послышался у нее за спиной на удивление спокойный голос Киэнна. – Если фокус только в том, чтобы пройти тот же маршрут еще раз, то дорогу я помню.

Фэй обернулась, не веря своим ушам:

– Ты шутишь? Там же темно, как в могиле! Баньши шла по этому пути явно не в первый раз, но все равно следовала за провожатым!

– То баньши, а это – я, – самодовольно ухмыльнулся Дэ Данаан. – Наконец-то можно хоть чем-то похвалиться! Считай, это – моя единственная сверхъестественная способность: у меня абсолютная память.

И он взял ее, потрясенную и молчаливую, за руку и вновь повел по тем же коридорам, петляя и пятясь, ускоряясь и замедляясь, останавливаясь и ныряя, и все это, теперь уже – в полной, непроглядной темноте. Когда тьма расступилась, они снова прошли знакомый круг света, и Киэнн безошибочно повторил тот же знак на той же стене. Дверь вторично распахнулась.

– Иди! – не терпящим возражений тоном приказал он.

– А если она опять?.. – робко начала Фэй.

– …то я пройду этот сраный лабиринт еще раз. Ты-то не пройдешь. Валяй, не телись.

Фэй понимала, что это – разумно, но ничего не могла с собой поделать:

– Но, после заката…

Киэнн взбеленился:

– Ты что, совсем идиотка? Если то, что приходит сюда после заката, сожрет меня, то я получу по заслугам. А ты давай, проваливай, чтобы духу твоего тут не было!

И он, почти насильно, втолкнул ее в сияющий проем.