Читать книгу Первая красотка в городе - Чарльз Буковски - Страница 7

После того как тела выдавились из-под барабанов, Дэнфорт развесил их одно за другим. Бэгли сидел на телефонах.

– сколько получилось?

– 19. неплохой денек вроде.

– бля, ну еще бы. вроде и впрямь неплохой. а вчера мы сколько пристроили?

– 14.

– недурно. недурно. если так и дальше пойдет, у нас все срастется. меня одно беспокоит – как бы эту херню вьетнамскую не бросили, – сказал телефонист Бэгли.

– не дуркуй – на этой войне слишком много народу наживается и от нее зависит.

– но ведь Парижская мирная конференция…[2]

– да ты сегодня просто не в себе, Бэг. сам ведь прекрасно знаешь: они там сидят, прикалываются весь день, зарплата капает, а по ночам парижские клубы окучивают. эти ребята хорошо устроились. им совсем не хочется, чтобы Мирная конференция заканчивалась – как нам не хочется, чтобы кончалась война. мы тут жируем, ни царапинки. мило. а если вдруг нечаянно до чего и договорятся, другие появятся. горячие точки по всему миру будут тлеть.

– да-а, наверное, я чего-то перемудрил. – один из трех телефонов на столе зазвонил. Бэгли снял трубку: – АГЕНТСТВО УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЙ ПОМОЩИ. Бэгли на проводе.

послушал.

– ну. ну. есть у нас хороший бухгалтер по учету затрат. зарплата? $300 в первые две недели, в смысле по 300 в неделю. мы получаем оплату за первые две недели. затем урезаете до 50 в неделю или увольняете. если вы его уволите после первых двух недель, мы платим ВАМ сто долларов. почему? ну что, непонятно, что ли, – вся идея в том, чтоб ничего не стояло на месте. дело только в психологии, как с Санта-Клаусом. когда? ага, сразу и посылаем. адрес какой? прекрасно, прекрасно, прилетит мухой. не забудьте про условия. контракт пришлем вместе с ним. до свиданья.

Бэгли повесил трубку. помычал себе что-то, подчеркнул адрес.

– снимай одного, Дэнфорт. какого-нибудь усталого задрота. нет смысла поставлять лучшее по первому звонку.

Дэнфорт подошел к бельевой веревке и отцепил прищепки от пальцев усталого задрота.

– веди сюда. как его зовут?

– Герман. Герман Теллеман.

– черт, он что-то смотрится не очень. похоже, еще кровь осталась. да и в глазах цвет проглядывает… мне кажется. слушай, Дэнфорт, у тебя хорошо барабаны работают, туго? я хочу, чтобы все жилы вытягивались, чтоб совершенно никакого сопротивления, понятно? ты свою работу делаешь, я – свою.

– некоторые поступают довольно крутыми. у некоторых жилы крепче, сам же знаешь. на вид не всегда определишь.

– ладно, давай этого попробуем. Герман. эй, сынок!

– чё, папаша?

– как тебе понравится непыльная работенка?

– а-а, да ну ее к черту!

– что? не хочешь непыльную работенку?

– на хуй она мне упала? мой старик, он из Джерси был, всю жизнь пропахал как проклятый, а когда мы его похоронили на его же бабки, знаете сколько осталось?

– сколько?

– 15 центов и вся его тупая замороченная житуха.

– а тебе разве не хочется жену, семью, дом, уважение? новую машину каждые 3 года?

– да я напрягаться не хочу, папаша. не суйте вы меня в мышеловку эту. оттянуться – вот это да. какого хера.

– Дэнфорт, прогони этого ублюдка через барабаны, да гайки потуже затяни!

Дэнфорт схватил испытуемого, но Теллеман таки успел завопить:

– мать вашу в сраку…

– и вымотай ИЗ НЕГО ВСЕ ЖИЛЫ, ВСЕ ДО ПОСЛЕДНЕЙ! ты меня слышал?

– ладно, ладно! – проворчал Дэнфорт. – блядь. мне иногда кажется, что тебе самый легкий конец бревна достался!

– какие там еще бревна? вымотай из него все жилы. Никсон может закончить войну…

– опять ты эту ахинею понес! мне кажется, ты спишь в последнее время плохо, Бэгли. с тобой что-то не так.

– да, да, ты прав. бессонница. я все думаю – может, нам солдат делать? ночами ворочаюсь! вот это был бы бизнес!

– Бэг, что дают, с тем и работаем, вот и все.

– ладно, ладно, ты прогнал его через барабаны?

– аж ДВА РАЗА! все жилы вымотал. сам увидишь.

– ладно, тащи сюда. попробуем.

Дэнфорт опять подволок Германа Теллемана. тот и впрямь выглядел несколько иначе. из глаз полностью испарился цвет, на лицо наползла совершенно фальшивая улыбка. прекрасное зрелище.

– Герман? – спросил Бэгли.

– да, сэр?

– что ты чувствуешь? вернее, как ты себя чувствуешь?

– я никак себя не чувствую, сэр.

– тебе легавые нравятся?

– не легавые, сэр, – полицейские. они являются жертвами нашей собственной порочности, несмотря на то что иногда защищают нас, стреляя в нас, сажая нас в тюрьму, избивая и штрафуя нас. не существует плохих легавых. полицейских, прошу прощения. понимаете ли вы, что, если бы не было полицейских, нам бы пришлось взять охрану правопорядка в свои руки?

– и что бы тогда было?

– я никогда не задумывался об этом, сэр.

– отлично. ты веришь в Бога?

– о да, сэр, и в Бога, и в Семью, и в Государство, и в Страну, и в честный труд.

– господи ты боже мой!

– что, сэр?

– извини. так, ладно, тебе нравится сверхурочная работа?

– о да, сэр! я бы хотел работать 7 дней в неделю, если возможно, и на 2 работах, если возможно.

– зачем?

– из-за денег, сэр. деньги на цветной телевизор, новые машины, начальный платеж за дом, шелковые пижамы, 2 собак, электрическую бритву, страхование жизни, медицинскую страховку, ох да на чего угодно страховку, и на образование в колледже для детей, если у меня будут дети, и на автоматические ворота в гараж, и на хорошую одежду, на ботинки за 45 долларов, фотоаппараты, наручные часы, кольца, стиральные машины, холодильники, новые кресла, новые кровати, ковры от стенки до стенки, благотворительные взносы в церковь, отопление с термостатом и…

– ладно. хватит. когда же ты собираешься пользоваться всем этим барахлом?

– я не понимаю, сэр.

– я имею в виду, если ты работаешь днями и ночами, и сверхурочные в придачу, когда же ты будешь наслаждаться всей этой роскошью?

– о, такой день придет, такой день настанет, сэр!

– а ты не думаешь, что дети твои вырастут однажды и решат, что ты придурок?

– после того как я стер пальцы до кости, работая ради них, сэр? разумеется, нет!

– отлично. теперь еще несколько вопросов.

– да, сэр.

– ты не думаешь, что вся эта непрерывная тупорыловка вредна для здоровья и духа, для души, если хочешь?..

– ох черт, да если б я все время не работал, я бы просто сидел и кирял, или рисовал бы картинки маслом, или ебался бы, или ходил бы в цирк, или сидел бы в парке, на уточек смотрел. типа такого.

– а ты не думаешь, что сидеть в парке и на уточек смотреть – это хорошо?

– я так себе денег не заработаю, сэр.

– хорошо, отъебись.

– сэр?

– я хотел сказать, что я закончил с тобой беседовать… ладно, этот готов, Дэн. прекрасная работа. дай ему контракт, пусть подпишет, а то, что мелким шрифтом, он читать не будет. он думает, что мы добрые. отволоки по адресу. его примут. уже много месяцев у нас не бывало бухгалтера по затратам лучше.

Дэнфорт заставил Германа подписать контракт, еще раз проверил ему глаза, убедился, что они мертвы, вложил ему в руку бумажку с адресом и контракт, подвел к двери и легонько подтолкнул вниз по лестнице.

Бэгли же откинулся на спинку кресла, расслабленно улыбнулся успеху и стал смотреть, как Дэнфорт прогоняет через моталку следующих 18. куда именно отправлялись их жилы, Бэгли видно не было, но почти каждый терял их где-то по пути. те, что с этикетками «женат, с детьми» и «за 40», расставались с жилами легче всего. Бэгли сидел, а Дэнфорт прогонял их сквозь барабаны. мотаемые переговаривались:

– тяжело такому старику, как я, найти работу, ох как тяжело!

другой:

– ох, елки, как же снаружи холодно!

еще один:

– устал я уже – всё ставки, ставки, туда толкнешь, сюда толкнешь, а потом один арест, другой, третий. мне нужно что-нибудь надежное, надежное, надежное, надежное, надежное…

еще:

– ладно, повеселились – и будет…

еще:

– у меня нет специальности, у всех должна быть специальность, у меня нет специальности. что же мне делать?

еще:

– я по всему миру поколесил – в армии – уж я-то знаю.

еще:

– если бы пришлось все заново начинать, я б стал дантистом или парикмахером.

еще:

– все мои романы, рассказы и стихи возвращаются. блядь, я даже в Нью-Йорк поехать не могу, с издателями поручкаться! таланта у меня больше, чем у всех остальных, вместе взятых, но нужно где-то внутри иметь лапу! я за любую работу возьмусь, но я лучше любой работы, за которую возьмусь, потому что я гений.

еще один:

– видите, какой я хорошенький? посмотрите на мой носик? посмотрите на мои ушки? посмотрите на мои волосики? на мою кожицу? как я играю на сценке! видите, какой я хорошенький? видите, какой я хорошенький? почему же я никому не нравлюсь? потому что я такой хорошенький, они завидуют, завидуют, завидуют…

телефон зазвонил снова.

– АГЕНТСТВО УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЙ ПОМОЩИ. Бэгли на проводе. вам – что? глубоководный водолаз? еб твою ма! что? о, простите. Конечно-конечно, у нас десятки безработных глубоководных водолазов. его зарплата за первые 2 недели поступает к нам. 500 в неделю, опасно, знаете ли, очень опасно – ракушки там, крабы, всякое такое… морская капуста, русалки на скалах. осьминоги. кессонная болезнь. гайморит. ебть, да. плата за первые 2 недели – наша. если вы увольняете его после первых 2 недель, мы платим $200 вам. почему? почему? если б малиновка снесла золотое яичко прямо в кресло у вас в гостиной, вы бы стали спрашивать ПОЧЕМУ? стали б?

мы пришлем вам глубоководного водолаза через 45 минут! адрес? чудно, чудно, ах да, прекрасно, это возле здания «Ричфилда». да, я знаю. 45 минут. спасибо. до свиданья.

Бэгли повесил трубку. он уже устал, а день только начинался.

– Дэн?

– что, мать твою?

– притащи мне типа глубоководного водолаза кого-нибудь. толстоватого в талии. голубые глаза, волос на груди средне, ранняя плешь, слегка стоик, сутуловат, плохое зрение и недиагностированный рак горла на ранней стадии. это будет глубоководный водолаз. они такие, это все знают. тащи его сюда, ебена мать.

– ладно, засранец.

Бэгли зевнул. Дэнфорт отстегнул одного. вытащил вперед, поставил перед столом. на этикетке значилось: «Барни Андерсон».

– здоро́во, Барни, – сказал Бэг.

– где это я? – спросил Барни.

– в АГЕНТСТВЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОЙ ПОМОЩИ.

– бля, ну и склизкие же вы уёбки, доложу я вам – или я ни хера вообще в жизни не шарю!

– какого хуя, Дэн?!

– я его 4 раза прогонял.

– я же сказал затянуть гайки!

– а я сказал, что у некоторых жил больше, чем у остальных!

– это все сказки, придурок хуев!

– кто придурок хуев?

– вы оба – хуевы придурки, – отозвался Барни Андерсон.

– протащи его задницу через моталку еще три раза, – сказал Бэгли.

– ладно, ладно, только сначала давай между собой разберемся.

– хорошо, например… спроси-ка этого парня Барни, кто у него герои.

– Барни, хто у тебя херои?

– н-ну, щас – Кливер[3], Диллинджер[4], Че[5], Малколм Икс[6], Ганди, Джерсиец Джо Уолкотт[7], Бабуля Баркер[8], Кастро, Ван Гог, Вийон, Хемингуэй.

– видишь, он идень-тифицирует себя с НЕУДАЧНИКАМИ. от этого ему кайфово. он готовится проиграть, а мы ему поможем. его прикололи по этому дерьму душевному, а мы через это их за жопы-то и держим. души – нет. это все наёбка. и героев никаких нет. и это – сплошная наёбка. да и победителей не бывает – одна наёбка и лошажье говно. нет ни святых, ни гениев – наёбка и детские сказки, только чтоб игра не заканчивалась. каждый в ней держится изо всех сил, чтобы повезло, – если может. а все остальное – говно на палке.

– ладно, ладно, я уже врубился в твоих неудачников! а как же Кастро? на последнем фото выглядел довольно упитанным.

– он держится, потому что США и Россия решили оставить его посередке. но предположим, они на самом деле выложат карты на стол? куда ему тогда приткнуться? мужик, да у него фишек не хватит, чтобы прорваться даже в ветхий египетский бордель.

– идите вы на хуй, ребята! мне нравятся те, кто мне нравится! – сказал Барни Андерсон.

– Барни, когда человек постарел, запутался в силках, оголодал, утомился, он хуй сосать будет, сиську лизать, говно жрать, лишь бы остаться в живых; либо так, либо в петлю. человечеству чего-то не хватает, мужик. гнилая это толпа… поэтому мы все изменим, мужик. вот в чем номер. если уж мы до Луны добрались, из ночной вазы говно точно вычистим. мы просто не за то цеплялись… ты болен, парниша. и в талии жирноват. и лысеешь. Дэн, приведи его в форму.

Дэнфорт забрал Барни Андерсона и прозвонил, и прокрутил, и с воплями продавил его через моталку три раза, а затем притащил обратно.

– Барни? – спросил Бэгли.

– да, сэр!

– кто твои герои?

– Джордж Вашингтон, Боб Хоуп[9], Мэй Уэст[10], Ричард Никсон, кости Кларка Гейбла и все эти славные люди, которых я видел в Диснейленде. Джо Луис[11], Дайна Шор[12], Фрэнк Синатра, Малыш Рут[13], Зеленые Береты, черт возьми, да вся Армия и Военно-Морской Флот Соединенных Штатов, а особенно – Корпус Морской Пехоты, и даже Министерство Финансов, ЦРУ, ФБР, «Юнайтед Фрут», Дорожная Патрульно-Постовая Служба, весь хренов Департамент Полиции Лос-Анджелеса и лягаши Окружного Участка в придачу. причем я не имею в виду «лягаши», я хотел сказать «полицейские». а еще Марлен Дитрих с таким разрезом сбоку платья, ей уже, наверное, под 70? – когда она танцевала в Лас-Вегасе, член у меня так вырос, что за чудесная женщина. хорошая американская жизнь и хорошие американские деньги могут навечно сохранить нас молодыми, разве нет?

– Дэн?

– чего, Бэг?

– этот совсем готов! чувств у меня осталось не так много, но даже меня от него уже тошнит. пускай подписывает свой контрактик, и отправляй его на хер. им он по душе придется. господи, и чего только человек не сделает, чтоб остаться в живых? иногда я свою работу даже ненавижу. это ведь плохо, разве нет, Дэн?

– ну дак, Бэг. а как только я отправлю этого олуха восвояси, у меня для тебя есть одна маленькая штучка – чуток старого доброго тоника.

– ах, чу́дно, чудно… и что это?

– четверть оборотика через моталку.

– ЧЕГО?

– о, прекрасно лечит тоску или несвоевременные мысли. ну, типа такого.

– а подействует?

– лучше аспирина.

– ладно, убирай этого болвана.

Барни Андерсона отправили вниз по лестнице. Бэгли встал и подошел к ближайшему барабану.

– эти старушенции – Уэст и Дитрих – по-прежнему засвечивают сиськи и ноги, черт, да в этом никакого смысла нет, они это делали, еще когда мне было 6 лет. отчего у них так получается?

– ни отчего. подтяжки, корсеты, пудра, прожектора, фальшивые накладки, набивки, подкладки, солома, навоз, в общем. от них и твоя бабушка будет выглядеть на 16 лет.

– моя бабушка умерла.

– и все равно у теток получается.

– да, да, ты, наверное, прав. – Бэгли пошел к моталке. – только четверть оборота. тебе можно доверять?

– ты ведь мой партнер, правда, Бэг?

– конечно, Дэн.

– мы сколько с тобой вместе дела ведем?

– 25 лет.

– поэтому – ладно, когда я говорю ЧЕТВЕРТЬ ОБОРОТА, я и имею в виду ЧЕТВЕРТЬ ОБОРОТА.

– чего делать надо?

– просунь руки между барабанов, это как в стиральной машине.

– вон туда?

– ага. поехали! ууу-ии!

– эй, мужик, не забудь – четверть оборота.

– конечно, Бэг, ты что – не доверяешь мне?

– теперь придется.

– знаешь, а я ведь твою жену втихаря ёб.

– ах ты гнида! да я тебя убью!

Дэнфорт оставил машину крутиться, сел за стол Бэгли, закурил, помычал себе под нос песенку: «о, счастливый я, жизнь роскошная моя, и карманы рвутся от мечтаний… хоть пуст мой кошелек, но я – почти что бог, и карманы рвутся от мечтаний…»[14]

потом встал и подошел к машине с Бэгли.

– ты же сказал четверть оборота, – произнес Бэгли. – а уже полтора.

– ты что, не доверяешь мне?

– почему-то больше, чем обычно.

– и все равно я твою жену втихаря ёб.

– да это, я думаю, ничего. устал я сам ее ебать. любой мужик собственную жену ебать устанет.

– но я хочу, чтобы ты сам захотел, чтобы я твою жену ебал.

– да мне все равно, только прямо не знаю, хочу ли я этого.

– вернусь минут через 5.

Дэнфорт снова отошел, уселся в хозяйское кресло на колесиках, забросил ноги на стол и стал ждать. ему нравилось петь. вот он и пел песенки: «для меня ничего – это много, я – богач, наслаждаюсь ничем, у меня есть звезды и солнце, и моря под покровом ночей…»[15]

Дэнфорт выкурил две сигареты и вновь подошел к машине.

– Бэг, я твою жену втихаря ёб.

– ох, как хорошо-то! какой ты молодец! и знаешь что?

– что?

– мне на это как бы тоже посмотреть хочется.

– конечно, что за вопрос.

Дэнфорт подошел к телефону, набрал номер.

– Минни? ага, Дэн. я щас приду тебе всуну. Бэг? о, и он тоже придет. позыбать хочет. не-а, мы не пьяные. я тут решил прикрыть на сёдня лавочку. мы уже все сделали. с этой заморочкой между Израилем и арабами, да еще африканские войны – нечего дергаться. Биафра – прекрасно звучит[16]. ладно, в общем, мы идем. я тебе хочу в сраку запердячить. у тебя такая жопа, господи. я, может, даже Бэгу запердячу. у него жопа поболе твоей, наверное. держись, солнышко, мы уже выходим!

Дэн повесил трубку. зазвонил другой телефон. он ответил:

– пошел ты в жопу, уёбок поганый, у тебя даже сиськи воняют, как мокрые собачьи какашки на западном ветру.

он бросил трубку и осклабился. подошел к моталке и вытащил Бэгли. они заперли дверь конторы и вместе спустились по лестнице. когда они вышли наружу, солнце висело еще высоко и смотрелось прекрасно. тоненькие юбки теток просвечивали чуть ли не до костей. повсюду смерть и тление. это Лос-Анджелес, возле 7-й и Бродвея, где одни трупаки опускают других и даже сами не знают зачем. нервная игра – вроде через скакалку прыгаешь, или лягушек препарируешь, или ссышь в почтовый ящик, или своему песику дрочишь.

– для нас ничего – это много, – пели они, – мы богаты, у нас ничего…

рука об руку дошли они до подземного гаража, нашли Бэгов «кэдди» 69-го года, залезли, зажгли по долларовой сигаре, Дэн сел за руль, вывел машину, чуть не сшиб какого-то бомжа, хилявшего с площади Першинга, свернул на запад к свободной трассе, к самой свободе, ко Вьетнаму, к армии, к ебле, огромным травяным полянам, сплошь уставленным голыми статуями, к французскому вину, к Беверли-Хиллз…

Бэгли перегнулся и пробежался пальцами по ширинке Дэнфорта.

надеюсь, он хоть женушке-то своей оставит, подумал тот.

стояло теплое лос-анджелесское утро, а может, и день. Дэн кинул взгляд на часы в приборной доске – показывали 11:37 утра – и сразу кончил. «кэдди» он гнал на 80 асфальт скользил под колесами, словно могилки покойников. Дэнфорт включил было встроенный в доску телевизор, потом протянул руку к телефону, потом вспомнил, что забыл застегнуть ширинку.

– Минни, я люблю тебя.

– я тебя тоже люблю, Дэн, – ответила та. – а этот жлоб с тобой?

– тут, рядышком, только что полный рот себе отсосал.

– ох, Дэн, не сливай понапрасну!

он расхохотался и положил трубку. чуть не сбили какого-то черномазого на пикапе. не черного, а именно черномазого, во какого. лучше города на свете нет, если все срастается, а когда не срастается, только один город хуже – Большое Я[17]. Дэнфорт поддал до 85. патрульный на обочине ухмыльнулся ему с мотоцикла. может, Бобу сегодня позвонит чуть попозже. с Боба всегда уссыкон. 12 сценаристов вечно ему пишут анекдоты поприкольнее. а сам Боб – естественный, как навозная куча. чудненько.

Дэн выкинул долларовую сигару в окно, поджег другую, пришпорил «кэдди» до 90, прямо к солнцу, как стрела, дела идут отлично, жизнь тоже, – а шины кружились над мертвыми, умиравшими и еще не умершими.

ЗЬЯЯЯЯААААААУУУМ!