Читать книгу Жизнь – сложная штука. Рассказы - Чихнов - Страница 8

Василий Григорьевич, худой, с 30-летним стажем работы токарь, стоял у станка, переминаясь с ноги на ногу, смотрел, как Пашка, «малец», работал, если только можно назвать это работой: он куда-то все отлучался, не стремился заработать, папа с мамой прокормят. Василий Григорьевич всем телом подался назад, качнулся точно пьяный, согнув ногу в колене, установил равновесие. Стружка из-под резца синела на глазах. Засунув руки в карманы, Василий Григорьевич походил возле станка: шаг, два – туда, шаг, два – обратно. Фомичев, мастер, молодой, после техникума, о чем-то говорил с Левушевым, рационализатором. Главный механик прошел в конторку мастеров. Засвистел резец у Витьки. Василий Григорьевич взял крючок, убрал с резца стружку и стоял, постукивая легонько крючком по ноге. Еще минут десять обдирки, черновая обработка, потом чистовая, резьба – здесь надо внимание. Василий Григорьевич спиной чувствовал начальство, но тут оплошал, не заметил, как подошел мастер.

– Василий Григорьевич, на прививку.

– На какую прививку?

– От оспы.

– Можно мне и не ходить. Человек я немолодой.

– Нет, Василий Григорьевич, надо. Медсестра в красном уголке ждет. Она уже третий цех обходит.

– Пусть обходит! – вспылил Василий Григорьевич.

– Надо, Василий Григорьевич. Это для вас же лучше. Не заболеете. Бабы вас будут любить.

– Мне своей старухи хватит. Прививка, между прочим, дело добровольное, – вспомнил Василий Григорьевич. – Тебе для галочки надо, мол, у меня в смене все сделали прививку, а я не хочу колоться.

– Трудно с вами разговаривать, Василий Григорьевич. Для вашей же пользы делается прививка. Пять минут. Без прививки я вас не допущу до работы

Фомичев ушел. С каким бы удовольствием хватил бы сейчас Василий Григорьевич крючком по станку, но станок не виноват. «Не допущу до работы… Что я – вещь какая, распоряжаться мной. – За работой хорошо думалось. – Я сам знаю: делать мне прививку, нет. Не допущу до работы… Сопляк! Молод еще учить меня!» Факт нарушения прав человека был налицо. Рассказать бы кому-нибудь, выговориться. Но кому? Таких в цехе, кому можно было довериться, не было. Говоров, фрезеровщик, уже пришел с прививки, работал. «Конечно, прививка – ничего страшного, пять минут – и все, – согласен был Василий Григорьевич. – Дело в том, что я не хочу делать прививку, и никто меня не может заставить, тем более приказать. Я не вещь какая, распоряжаться мной. Кадровый рабочий, не пацан! Имею свое мнение!»

– Кто здесь отказывается от прививки?

Василий Григорьевич вздрогнул, он не слышал, как подошла медсестра, лет 30, курносая. Василий Григорьевич выключил станок.

– Я! А что?!

– Зачем вы отказываетесь от прививки? Это совсем не больно. Царапинка. Вы один остались из цеха. Давайте сделаем вам прививочку. Не бойтесь.

Василий Григорьевич и не боялся, другая медсестра, наверное, ушла бы – эта уговаривала.

– Пойдемте.

Медсестра взяла под руку. Вежливая все:

– Садитесь, пожалуйста, вот сюда. Давайте вашу ручку. Не стесняйтесь. Не больно? А вы говорили.

– Я ничего не говорил.

У медсестры были крепкие икры.

– Ну вот, две минутки – и все. Теперь вам уже не страшна оспа. Пожалуйста.

– Спасибо, – вырвалось.

Недовольный Василий Григорьевич вышел из красного уголка: он не хотел делать прививку, нечестно. С валом работы еще осталось на два часа. «Малец» опять куда-то ушел, совсем не хотел работать. Василий Григорьевич включил станок, еще была черновая, саднило плечо, куда сделали прививку.