Читать книгу Cудьба и долг - Чёрный Лев - Страница 11

Ожидание затягивалось.

Колокол на церкви Санта-Марии дель Адмиральдо, называемой жителями Палермо Ла Марторана, построенная в 1143 году адмиралом короля Рожера II Георгием Антиохиским, православным греком, отзвонил четыре часа пополудни, но Андреаса, всё не было.

Александр и Розалия угомонились за тонкой перегородкой, разделяющей комнаты, вино было выпито, и Шарль де Морон, лежал на кровати, размышляя.

Если его и беспокоило долгое отсутствие Андреаса, то ни по его виду, ни по его поведению, об этом сказать было нельзя. Это было поведение человека, много испытавшего и много пережившего, и давно смирившегося с Судьбой, с её капризами и подарками.

Он думал о том, что будь его воля, он ни минуты бы более не задерживался в Палермо, а захватив Александра, уже сегодня вечером, отплыл бы во Францию. И чёрт с ним с замком, неужели Александр не понимает, что во Франции, если Судьба будет к нему благосклонна, он заработает и заслужит больше, много больше, конечно, если будет прислушиваться к его советам.

Но так поступить было нельзя. Де Бриан не захотел, вот так просто расстаться с замком. Перечить его воле Шаньи не хотелось, тем более, если Александр унаследовал упрямый характер своего отца. Это могло привести к соре. А Шаньи этого не хотел. Он поклялся его отцу, своему лучшему другу, памятью той, которую он любил всей душой и всем сердцем, что позаботится, окажет всяческую поддержку и помощь его сыну.

В этом были не только чувства, но и трезвый расчёт. Александр, прошедший хорошую школу под руководством Педро Петриналя, теперь имел прекраснейшую возможность закрепить свои знания при его поддержке. Способный юноша, очень способный. Вдвоём они многого смогут добиться – И пусть содрогнётся мир, узнав, что ты готов совершить! Да, и лучше держать его при себе, а то мало ли, найдётся какой-нибудь добрый самаритянин, который расскажет ему…

Размышления Шаньи прервали быстрые, грузные шаги и тяжёлое, сиплое дыхание Андреаса. Безошибочно подойдя к дверям комнаты Шаньи, постучав, он опасливо заглянул в комнату графа, и увидев его приглашающий жест рукой, вошёл в комнату.

То-то бы он удивился, если бы ошибся дверью и заглянул в комнату де Бриана, и увидел бы свою дочь, в объятиях Александра.

Лицо грека было красным как пурпур, по нему ручьями тёк пот. От пота также промокла и вся рубаха Андреаса, ноги и руки у него дрожали.

Шаньи сел на кровати.

– Сеньор, я привёл его. Сначала он спал – сиеста. Я терпеливо ждал. Потом он кушал, я опять ждал. Затем, мне пришлось долго его уговаривать, пока он не согласился. Сеньор Маврикиос Зоргэс, ожидает вас в низу.

При этом глаза Андреаса подозрительно бегали, что насторожило Шаньи.

– Хорошо, спасибо Андреас, ты отлично справился, на тебя можно положиться. Мы сейчас спустимся. Ступай.

Лицо Андреаса из красного стало багровым, а глаза ещё более воровато забегали.

– А плата? Ведь сеньор обещал мне…

Шаньи внутри, незаметно для Андреаса, всего передёрнуло. Как эта низкая тварь, может сомневаться в слове, данном дворянином? Только самообладание и выдержка не позволили графу, спустить эту сволочь с лестницы.

– Не переживай Андреас, я помню. И я всегда держу свои обещания.

Шаньи прицепил шпагу, засунул сзади за пояс кинжал, спрятал под колетом маленький пистолет, а в левом рукаве тонкий стилет, подумав, положил на кровать пару заряженных пистолетов, надел шляпу и вышел в коридор. Де Бриан уже ждал его. Из-за его плеча выглядывало личико Розалии.

Шаньи и Бриан спустились в общий зал.

Рисобаля уже не было. Из шумной и пьяной компании за столом осталось только двое мужчин, которые тупо таращились друг на друга мутными, оловянными глазами, один из них беспрестанно икал. Остальные спали, кто на полу, кто на лавке, а кто и уронив голову на стол. Одна из девиц спала прямо на столе, подол её был задран, обнажив ноги и белые, огромные ягодицы. За другими двумя столами сидели четверо мужчин, по двое за каждым столом, все вооружённые, сосредоточенные и внимательные. Шаньи почувствовал исходящую от них агрессию, и насторожился ещё больше.

Андреас, кивком головы, указал им на нишу, которую они занимали утром. Миновав двух телохранителей Зоргэса, стоявших при входе, они вошли туда.

Купец Зоргэс, маленький и сморщенный старичок весьма преклонных лет, с редкими, седыми волосами на висках и затылке, сидел на стуле, потягивая стаканчик холодного сухого вина. Все его пальцы на руках были унизаны кольцами и драгоценными перстнями, на шее висела массивная золотая цепь, непонятно каким образом не ломавшая тоненькую шейку своего владельца. Наряд довершал богатый камзол, щедро расшитый золотом и серебром.

При входе де Шаньи и де Бриана купец уставился на них вопрошающим взглядом. Шаньи и Бриан сели, на предусмотрительно поставленные Андреасом стулья. Оба телохранителя Зоргэса вошли следом за ними и встали у порога. Комнатка сразу стала тесной для пятерых человек.

Шаньи посмотрел на двух вошедших, Зоргэс перехватил его взгляд, и представил их:

– Мои сыновья, Пётр и Павел.

Граф кивнул и начал разговор, неожиданно для всех присутствующих, по-гречески.

Выдерживая правила этикета, прежде чем перейти к делам, он поинтересовался здоровьем купца, спросил, как у него идут дела и ещё пару вопросов в таком роде. Выслушав ответы Зоргэса, что он отлично себя чувствует, благодаря заступничеству Богоматери и дела у него идут отлично, Слава Всевышнему, Шаньи, после небольшой паузы, перешёл к основной части разговора.

Он спросил, не может ли уважаемый Зоргэс, взять в аренду поместье этого молодого дворянина (кивок головой в сторону де Бриана), превосходное поместье, с замком, с отличными полями, садами и виноградниками, ведь дело в том, что юноше надо уехать, пора ему поступить на службу, добиться почёта, уважения и славы.

Зоргэс, подумав несколько мгновений, спросил, что это за поместье.

И когда Шаньи сказал, что это замок Бриан, глаза Зоргэса округлились, он выпрямился, привалился спиной к стене и неожиданно засмеялся. Смех его был похож на хриплое карканье ворона, а из глаз катились слёзы. Отсмеявшись и вытерев платком глаза, Зоргэс спросил, так он видит перед собой тех двух дворян, которые нагнали страха на Перруджи, этого сына осла и свиньи. Да, он готов взять в аренду поместье столь храброго и многоуважаемого барона де Бриана, конечно, если арендная плата будет подходящей. Он не боится подыхающего старого пердуна Перруджи, у него достаточно людей, чтобы защитить замок, если эти скоты захотят прибрать его к рукам, тем более, что сейчас дела семьи Перруджи основательно пошатнулись, и пора прибрать к рукам их доходы. И Зоргэс, сжал свой маленький и сухонький кулачок и стукнул им по столу.

Договорившись об арендной плате, (Зоргэс, истинный купец, но тут приведённый в хорошее расположение духа, даже не стал торговаться), которую раз в полгода, грек должен был посылать по названному Шаньи адресу одного из банков в Париже, оговорив привилегированное положение крестьян де Бриана, которые на год освобождены от податей, записав договор на бумаге, которую вместе с перьями и чернилами принёс Андреас, указав в договоре (на этом настоял Зоргэс), что если барон де Бриан умрёт, не оставив наследников, то поместье переходит в собственность семьи купца, скрепив его подписями, граф встал, показывая этим, что разговор окончен.

Маврикиос Зоргэс, выдав де Бриану оговорённую сумму денег, уходил из таверны Андреаса, посмеиваясь, удовлетворённо потирая руки. В зале к ним присоединились двое из четверых вооружённых мужчин, один из которых, первым вышел на улицу, осмотрел оба её конца, а второй придерживал дверь. Дождавшись кивка от первого, что всё спокойно, второй кивнул Зоргэсу, и купец, в сопровождении своих сыновей, вышел на улицу.

Шаньи, который при разговоре с купцом был напряжён и натянут как струна, хотя по его лицу этого сказать было нельзя, на столько оно выражало искренность, доверие и радушие и лучилось улыбкой, проводив взглядом уходящего Зоргэса, позволил себе немного расслабиться.

– Уф, Александр, не люблю я этих купеческих сделок, не нравятся они мне, все эти торгаши и парвеню[8]. Разговариваешь с ними и видишь, что у них в глазах только деньги и прибыль. Так и хотят тебя обмануть. Будь моя воля, я бы их всех…

– Я ничего не понял из вашего разговора, но по роже этого купца, я понимаю, что сделка была успешной, только вот для кого, для него или для нас?

– Простите меня дорогой Александр. Простите, что не предупредил вас. Мы говорили по-гречески, и это не от недоверия к вам, а чтобы вызвать расположение этого Зоргэса. Это решение пришло ко мне внезапно, когда я рассмотрел и оценил его. Поверьте, сделка больше чем удачная для вас. Даже больше, чем я рассчитывал. Теперь у вас есть небольшой капитал и средства к существованию, значит пора в Париж. Как вы считаете?

– Я готов, граф.

– Замечательно. Тогда, настало время покинуть это заведение.

И Шаньи, а следом за ним Бриан, вышли в общий зал.

В зале уже был наведён порядок. Всех упившихся слуги Андреаса вытащили проспаться в конюшню. Двое вооружённых мужчин, по-прежнему сидели за столиком у двери, не удачно делая вид, что сидят непринуждённо, и что всё происходящее вокруг, их не касается. За столиком на противоположной стороне зала, сидели четверо мастеровых, которые обедали.

Шаньи подошёл к стойке, за которой возвышалась монументальная фигура Андреаса.

– Вот держи, – и Шаньи передал ему три дублона, – мы пойдём прогуляемся по Палермо. За комнаты заплачено на неделю вперёд, ведь так?

Андреас кивнул, и Шаньи направился к выходу.

От сильного рывка дверь распахнулась и в таверну вбежал Рисобаль. Почти столкнувшись на пороге с де Брианом, капитан перевёл дыхание и выпалил единым духом:

– Сеньор барон, спасайтесь. Альгвазил с солдатами, а с ним Карлос Перруджи и его люди, идут сюда!