Читать книгу Пашня. Альманах. Выпуск 1 - Creative Writing School - Страница 10

Мальчики

– Тяжело любить, – сказал он, наблюдая за тем как я, ворча, стаскивала велик с крыльца.

– Какой «любить»? Что тяжело-то? – думала я.

Мы поехали кататься к прудам, он умчался куда-то вперед, а у меня застряла штанина в колесе. Долго ковырялась с колесом, пыхтела и злилась.

Потом никак не могла его найти, думала – все. Но нашла. Ругалась.

– Я могу жить только на природе, где трава настоящая, деревья. В городе плохо, тут ничего нет, – говорил он.

Как-то он пригласил меня в гости. Хотел угостить морковным пирогом собственного приготовления и показать свои изобретения из старых стульев и каких-то железяк. Сказал, чтобы я не волновалась – он отвезет меня на велосипеде, на перекладине, туда и обратно. А как на перекладине? Как на нее сядешь-то? Жопа отвалится. Но я уселась как-то, схватилась за руль, зажмурилась, и мы поехали по дли-и-инному Укмергскому шоссе. Мимо проносились машины и автобусы, а мы ехали, ехали.

Был вечер. Над нами светили фонари. Мы пели на два голоса канон Бетховена: «Signor Abbate! io sono, io sono, io sono ammalato. Santo Padre! vieni e date mi la benedizione, la benedizione». На мосту я сказала: «Подожди, давай постоим тут чуть-чуть, посмотрим». Там внизу вдоль шоссе мигали бесконечные желтые светофоры, такая световая дорожка получалась, забыть не могу. Очень красиво. До ночи так и простояли, как завороженные.

Я думала, это мы так играем, я думала, это просто так. А это было не просто так. Эти желтые светофоры…

* * *

…Но тут с моей левой ноги слетела босоножка. Я слезла с дерева (на котором пряталась от бешено ищущих меня родителей целый, кажется, час) и метнулась в соседний двор к местным мальчишкам. «Хочешь?» – спросил мальчик по-литовски, протягивая мне эскимо. «Я не хочу», – говорит. Ничего себе! А мне нельзя: лактоза там, фигоза, гастрит. Я обрадовалась, как слон, съела эскимо, никто ж не узнает, да? Домой было идти страшно, в животе кололо, в голове звенело. Дома мне ничего не сказали. Молчали. У мамы было такое лицо…

И вот сижу я с резями в животе, в жару, поту и соплях на горшке, хмурая, как гроза: после третьего за ночь заезда на «Скорой» мне, наконец, вкатили клизму. И тут огромный, с круглым гладким лицом дежурный врач (доктор Квиклис, как сейчас помню) входит в процедурную и спрашивает: «Ты замуж хочешь?». Я говорю: «Хочу, конечно». Он говорит: «Тогда тебе нужно будет каждый день есть суп. Понимаешь?».

Я всю жизнь потом ела суп, как ненормальная. Каждый день, каждый день! Почему я до сих пор не замужем? Мне тридцать лет!

* * *

Меня любил один толстый мальчик в институте. То стул из-под меня выдернет в столовке, то мокрый чайный пакетик за шиворот засунет. Однажды утром поймал меня на темной лестнице у нашего студенческого кафе «Старый моряк», схватил за косу, долго тянул, выкрикивал гадости, я, конечно, думала, зареву, опозорюсь и лопну, но виду не показала. А один раз кинулся ко мне: «Лимита поганая! Из-под Мухосранска или откуда?». А я не из-под Мухосранска! Я взбесилась и треснула его со всей силы носком ботинка по голой ноге (где штанина заканчивается). Он сморщился от боли, громко втянул носом воздух и замер. Мы так простояли, как дураки, еще полминуты. С тех пор он меня боялся – близко не подходил и руками не трогал. Только гадости орал на всю аудиторию прямо на лекциях, чтобы все слышали. И всегда, когда видел меня на том конце коридора, кричал: «Сашелла!».

Теперь мне много лет, все не так, все другое. Никто не засовывает мне за шиворот мокрые чайные пакетики, не вытаскивает из-под меня стулья, не кричит ласково «Сашелла!». Где теперь тот мальчик? Кого теперь любит?