Читать книгу Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян - Страница 20

Встретившаяся лиса-оборотень оказалась неожиданно сильна. Цзин Нину удалось тяжело ее ранить, но поймать так и не смог. Решив, что тяжелораненой лисе наверняка потребуется побольше энергии ян[6], Цзин Нин установил в городе немало барьеров, чтобы не дать ей ускользнуть, когда она наконец-то воспользуется силой.

В эти дни он старательно обучал Мо Хуа, и она успела достичь немалого прогресса. Однако особым желанием учиться девушка не горела.

Этой ночью следы лисы-оборотня привели пару в пригород и оборвались на берегу реки. Городские ворота уже заперли, и учителю с ученицей ничего не осталось, кроме как заночевать на природе. Мо Хуа расположилась у костра и наблюдала за сидящим в отрешенном покое Цзин Нином. Временами лицо даоса казалось ей куда более чарующим, чем у любой нечисти.

Вдруг в голову ей прилетел небольшой камешек.

– Совершенствование требует постоянства, ежедневного усердия. Сосредоточься, – не открывая глаз, произнес Цзин Нин.

– Учитель, я тренирую сердце, чтобы оно оставалось спокойным рядом с вами.

Даос распахнул глаза и равнодушно спросил:

– Неужели, упав в воду, ты обзавелась и недугом сердца?

Проведя рукой по коже над сердцем, девушка ответила:

– Должно быть. Увидела вас и заболела. Наверное, когда учитель оставил меня одну, я получила слишком много невидимых ран.

Цзин Нин на это лишь бесстрастно произнес:

– Чтобы достичь успеха в совершенствовании, необходимо очистить сердце и обрести спокойствие духа, умерить желания и отказаться от стремлений… – Он перечислял наставления даосизма, и Мо Хуа, слушая его голос, постепенно отвлеклась. Совершенствование мало ее заботило, и глубоко в сердце она медленно кое-что для себя решала.

Неожиданно она перебила Цзин Нина и сказала:

– Учитель, я думаю, что больше не хочу быть вашей ученицей.

Мужчина нахмурил брови и непривычно рассерженно произнес:

– Вздор!

– Я серьезно. Я не буду вашей ученицей, а стану женой, можно? Мы сможем когда угодно целоваться и когда угодно миловаться.

Даос замер. Еще сильнее разгоревшийся гнев и капля смущения, которую было никак не спрятать, окрасили его уши в красный.

– Ты перегибаешь палку!

Хлопая глазами, Мо Хуа посмотрела на него недолго, а потом оглянулась по сторонам и ответила:

– Нет у меня никаких палок, учитель.

Но Цзин Нин сощурил глаза, и, видя, что он и правда разозлился, Мо Хуа поспешила отмахнуться:

– Хорошо-хорошо. Побуду ученицей.

По крайней мере на эту ночь.

Около полуночи, когда Цзин Нин, сомкнув глаза, отдыхал, Мо Хуа тихонько подула, и сидевшие в траве насекомые, вмиг погрузившись в глубокий сон, свалились на землю. Тогда она поднялась, подошла к Цзин Нину сзади и, проведя рукой по ране, легонько вздохнула.

– Если б ты бросился спасать меня, то не оказался бы ранен. Разве тебе, одному даосу, под силу справиться с треххвостой лисой? Я не втянула бы тебя во все это, если бы не моя рана.

Она опустила голову и аккуратно лизнула следы на его шее, черные отметины когтей тут же стали значительно меньше. Но губы девушки не смогли оторваться и, прижавшись в том месте, где бился пульс, оставили поцелуй. Довольно глядя на постепенно краснеющую кожу, девушка улыбнулась:

– Как же мне хочется залить этой краской все твое тело.

Мо Хуа достала кинжал, и отражающее холодное сияние луны лезвие высветило ее глаза, в которых прибавилось кровавого красного.

Она легонько порезала указательный палец Цзин Нина и размазала кровь по лезвию.

– Сможем ли мы вновь увидеться утром, учитель…