Читать книгу Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян - Страница 3

Имя Ци Тянь стало единственным, что осталось ему в память от рано скончавшихся родителей. Вот только чужаки все как один называли его колдуном, так что и сам он постепенно запамятовал собственное имя. Да и разве есть в нем смысл, если никто тебя им не зовет?

Выращиванием ядовитых тварей он занимался с самого детства. Мирская жизнь всегда полнилась расстройствами и неисполнимыми желаниями, и его ядовитые вещицы как раз приходились очень кстати, чтобы это исправить. Потому, хоть и жил он отшельником в Туманном лесу, люди, не страшась смерти, неизменно прокладывали через заросли и трясины дорогу к нему, только бы обзавестись одной из ядовитых тварей.

У Ци Тяня имелось и собственное правило: десять золотых юаньбао[1] за тварь, и ни одним меньше, никаких исключений.

Вот только мир огромен, и для каждого в нем припасено это самое «исключение».

В то ранее утро он нашел Ли Юаньбао посреди трясины: девушка провела там целую ночь, по пояс увязнув в болоте и пытаясь выбраться. Волосы ее висели взъерошенными прядями, на лице ясно читалось унизительное отчаяние, сама она держалась над поверхностью, вцепившись в сломанную ветку дерева, а в глазах стояли слезы раскаяния и безысходности.

Причина безысходности была Ци Тяню понятна, вот только в чем девушка раскаивалась, знать он не мог.

Заслышав приближающийся звук шагов, медленных и спокойных, Ли Юаньбао с трудом вскинула голову и осипшим голосом попыталась привлечь внимание:

– Спасите…

Вот только стоило ей увидеть лицо Ци Тяня, как слова застыли в горле костью.

Разве могло быть иначе? В нем с рождения жили ядовитые твари, они давно стали частью его тела, росли и дышали вместе с ним, блуждали в крови, а его уродливая, вгоняющая в страх кожа выпирала бугорками и пестрила синими узорами.

Никто не счел бы такое лицо красивым. Именно из-за этого омерзительного облика в детстве Ци Тяня прозвали демоном, родственники выгнали из семьи, и родители его умерли, изнуренные работой.

Он долго изучал незнакомку взглядом, после чего равнодушно отвернулся.

Но тут в подол его черного одеяния вцепилась дрожащая рука.

– Спаси…

Инстинкт выживания взял верх, и неважно, что спаситель выглядел самой настоящей нечистью.

Ци Тянь даже на мгновение растерялся, но затем присел на корточки и совершенно невозмутимо принялся отцеплять от себя пальцы Юаньбао один за другим. Делал он это неторопливо и равнодушно, словно стряхивал прилипшую к одежде грязь. Девушка в ужасе смотрела на отвратительные синие узоры, укрывающие его руку, следила за движениями, не в силах выдавить от отчаяния ни слова.

Но стоило Ци Тяню двинуться прочь, как он вновь услышал со стороны болота отчаянный всхлип:

– Спаси меня. – Ее голос напоминал скулеж щенка, беспомощно молящего о шансе на жизнь. – Прошу, помоги…

Ци Тянь остановился и, обернувшись, взглянул на заплаканное лицо, в полные отчаяния глаза. И едва заметно кивнул.

– Хорошо.

Родители Ци Тяня скончались рано, детство прошло в одиночестве, что сделало его характер нелюдимым и чудаковатым, оттого он не различал хорошее и плохое. Все эти годы его не заботило, кто перед ним, – он продавал тварей любому, кто мог заплатить. Он не был спасителем или убийцей – всего лишь продавцом ядовитых существ.

Вот только в этом мире постоянно встречаются исключения.

К тому моменту, когда Ци Тянь вернулся к болоту с веревкой в руках, Юаньбао уже лишилась сознания. Поразмыслив, он ступил вперед и принялся трясти ее в попытке заставить очнуться.

Кости во всем теле девушки ужасно ломило, и сознание она потеряла из-за того, что боль стала совсем нестерпимой, поэтому и пробуждение превратилось для нее в настоящую пытку.

Она с трудом распахнула глаза на исчезнувшего и вновь объявившегося Ци Тяня, и пусть его лицо выглядело по-прежнему пугающе безобразно, взгляд Юаньбао тут же загорелся.

– Ты вернулся… спасти меня?

Ци Тянь не ответил, но, когда огонь в глазах Юаньбао постепенно погас, его усыпанная синими линиями ладонь вдруг щипнула ее за щеку.

Сердце девушки охватил ужас, и она во все глаза остолбенело уставилась на обидчика.

Немного подержав ее щеку меж пальцев, он спросил:

– А щеки-то пухлые, сколько же мяса нужно есть? – Он давно ни с кем не разговаривал, голос прозвучал хрипло и резко, словно кто-то царапнул по фарфоровой тарелке кухонным ножом. Поэтому, произнеся лишь одну фразу, он тут же решил прекратить собственный монолог.

Однако совсем перепуганная Юаньбао, видя серьезное лицо спасителя и чувствуя, что жизнь ее находится в его руках, со всей искренностью выдала:

– Я от природы такая, с детской припухлостью.

– На ощупь… приятно.

Превозмогая унижение, Юаньбао выдавила с каменной улыбкой:

– Щупайте на здоровье.

Ци Тянь с серьезным видом сжал щеку еще несколько раз до тех пор, пока та едва ли не припухла, и только тогда, заметив заполнившие глаза Юаньбао слезы обиды, вдруг, словно очнувшись, отнял ладонь и, связав веревку, принял подходящую позу, чтобы накинуть ее на тело девушки. От нахлынувшего чувства благодарности к глазам Юаньбао снова хлынули слезы, вот только в следующую секунду, когда петля вдруг оказалась у нее на шее, девушка побледнела от испуга и в панике схватилась за руку Ци Тяня, вцепившись заодно в закинутую на собственную шею веревку. В ужасе она спросила:

– Что… что ты делаешь?

Ци Тянь на мгновение задумался.

– Вытаскиваю тебя.

Вытаскивает? Кого это он вздумал вытаскивать за шею? Ее?

Юаньбао испуганно хохотнула:

– Нет-нет-нет, постой… Постой!

Грубая колодезная веревка натянулась и безжалостно впилась в тонкую белую шею. Бледное лицо Юаньбао мгновенно позеленело, пальцы на руках согнулись точно каменные когти, а указательные обвинительно вытянулись в направлении Ци Тяня, глаза девушки выкатились из орбит, взгляд, напоминающий демонический, озлобленно вонзился в его тело. Ци Тянь же, крепко ухватившись за другой конец колодезной веревки, с силой тянул на себя, поглощенный спасением девушки.

Юаньбао ему и правда спасти удалось, вот только осталась она после этого спасения полуживая.

Безрезультатно потыкав ее пухлое бессознательное лицо, Ци Тянь поднял Юаньбао на спину и зашагал в глубь леса в сторону своей хижины.