Читать книгу Даджаль. Том 2. День как год - Дамир Меркадер - Страница 8

Старики, как когда-то понял Максим, – не такая уж бесполезная социальная группа. Минимум два раза в год с них он получал весьма кучерявого барашка в бумажке – на Новый год и день рождения, взамен одаривая парой коротких звонков. А поскольку других внуков и внучек в семье не имелось, то из всех четырёх источников поступали регулярные вливания. Да и завещания на квартиры – тоже не последняя вещь.

С другой стороны, те старики, которые не приносили дохода, вызывали как минимум отвращение, а чаще всего бешенство. Мерзкий запах: смесь мочи, нафталина, лекарств и пожухлой травы – заставлял в транспорте уступать место, лишь бы оказаться от него подальше. Заторможенные речь и мышление доводили до исступления. А уж за бессмысленные очереди в поликлинике или в магазине Максим лично готов был отправлять эту рухлядь в газовые камеры.

Поэтому первое, что он ощутил, очнувшись, – тот самый запах старости и тлена. Понял, что сидит в кресле, и попытался снять маску. Но тихий голос Грабчака одёрнул:

– Сиди тихо, даже не дыши.

Легко сказать – не дыши. Миазмы словно проникали внутрь, въедаясь в кожу, а в желудке ощущалось бурление, будто с утра наелся тухлой рыбы. Уже подступили рвотные позывы, но внезапно где-то рядом заскрипела дверь и послышались голоса. Один был булькающий, старческий:

– Ещё раз прошу простить, Милосердный, что пришлось потратить ваше время на мою скромную персону.

– Бог простит, Александр Семёнович, – не то закаркал, не то засмеялся собеседник и захлопнул дверь.

Максим почувствовал, как тот подошёл к нему и присел рядом – заскрипело что-то кожаное. Названый Милосердным поинтересовался:

– Новичок?

Ответа не последовало, зато внезапно маску сорвали с лица, и в полутьме перед собой Максим увидел глаза. Он не мог понять: то ли они серо-голубые, то ли цвета стали, то ли вообще не пойми какие. От их пронзительного взгляда ещё сильнее закружилась голова и затошнило. Максиму отвесили смачную оплеуху, и сразу полегчало.

– Не тот пошёл зверь. Хлипкий, – с разочарованием констатировал Милосердный, поднимаясь.

Комната, в которой они сидели, выглядела, будто бы её на машине времени перенесли откуда-то из шестидесятых. Совковые кресла и шкафы, куча книг, старый телевизор, потёртый паркет под ногами и люстра а-ля мечта начальника обкома. Спиной к Максиму теперь стоял невысокий мужчина в чёрном кожаном плаще с длинными седыми волосами, перед которым, склонившись в почтительном поклоне, виновато отчитывался ректор:

– Что поделать, мой господин: титаны духа давно уже вымерли. Работаем с тем, что имеется. Если бы нам отдавали их годовалыми…

– Помню. Проводился такой эксперимент, – перебил его Милосердный. – Закончился плохо. Ты просто не в курсе. Ладно, работай, ректор. Работай. Расчёты прислать к понедельнику.

– Всё уже готово, мой господин, – зачастил Грабчак вслед уходящему, – я только сам перепроверю и…

Внезапно Милосердный словно растворился в воздухе, а Леонид Георгиевич закончил потухшим голосом:

– …пришлю вам.

Через мгновение его взгляд упал на Максима, но тот предусмотрительно изобразил из себя слепоглухонемой манекен. Выпрямившись, ректор подошёл к двери и постучал. Ответа не последовало. Удовлетворённо кивнув чему-то, он жестом разрешил Максиму встать и проследовать за ним.

Внутри оказалось неожиданно свежо: видимо, какие-то очистители воздуха работали на полную мощность. На кровати, под капельницей, лежал ещё крепкий старик. Максим действительно узнал его: знаменитого разведчика, легенду эпохи холодной войны, и подумал: «Ему ведь уже лет под сто должно быть…»

– Пока ещё девяносто три, – раздалось с подушки. – Не делай такое лицо, словно тебе Нобелевку дали за открытие бутылки пива. Лёня по дороге объяснил же: я на половину джинн, а джинны легко читают мысли, если ты, конечно, не чист душой. Не маячь, сядь рядом, на табуретку.

Комната-палата разительно отличалась от приёмной. Здесь царствовал хай-тек. Всё утопало в свете, на белоснежных стенах висели плазменные телевизоры последних моделей и всевозможных размеров, беззвучно демонстрировавшие широчайший спектр контента на любой вкус: от новостей BBC до какого-то особо извращённого порно. Кровать Апостола, стойка капельницы и гостевой стул были сделаны из серебристого металла явно одним дизайнером. Особо выделялось окно в полную стену: мимо него проплывали облака, и казалось, открой его – они заползут внутрь. Позади облаков иногда проступало небо того удивительно голубого оттенка, которой можно увидеть только из иллюминатора самолёта. Заметив интерес Максима, старик пояснил:

– К сожалению, это тоже экран, но картинка идёт в реальном времени со специального аэростата. Ладно, давай к делу. Мне бы хотелось, чтобы для начала ты сформулировал чётко и ясно собственную конечную цель.

– Простите за дерзость, Апостол, но разве вы сами не можете прочитать это в моей голове?

Аристарх пригрозил тому пальцем:

– Не хитри со мной, мальчик. Если я задаю тебе вопрос, то значит, хочу услышать ответ именно от тебя, даже если уже знаю его сам.

Ненадолго задумавшись, чтобы тщательно подобрать слова, Максим продекларировал:

– Я мечтаю о глобальном геноциде нового типа, когда человек не ждёт в концлагере скучной очереди на расстрел, а испытывает суеверный ужас от неизвестности и неизбежности надвигающейся смерти.

– Интересно, – ухмыльнулся Апостол. – А вот в твоём личном деле эти дураки из спецслужб пишут, что, мол, ты мечтаешь возродить Золотую Орду и стать новым Чингисханом. Именно поэтому я и не доверяю никаким докладам. Что ж, это крайне интересно, я бы даже сказал, свежо. Скажи, ты слышал когда-нибудь про экоцид?

Максим отрицательно покачал головой.

– Мы пока только примеряемся к этому: новое время – новые технологии. Например, освоение целины при Советах, когда массово уничтожались заповедники и непродуктивно использовались земельные ресурсы и химикаты, результатом чего стали эрозия почвы, пылевые бури, массовая гибель животных и нарушение экологического равновесия. Но это был лишь первый опыт. Затем последовал эксперимент во время вьетнамской войны, когда Штаты массово распыляли дефолианты. Тут уже гибли и люди, и природа. Ну и, наконец, война в Персидском заливе. После «Маяка» и Чернобыля с ядерным заражением стало более-менее и так всё ясно – даже не пришлось самим стараться. А тут мы опробовали глобальное уничтожение скважин и нефтепродуктов. Ты бы видел эти чёрные дожди и муки людей!.. О таком надо писать поэмы. М-да, прости старика: нахлынули воспоминания. Так вот, к чему я веду. Это всё были, так сказать, цветочки. Явно рукотворные явления с конкретными виновниками. А теперь для начала реши такую задачку. Дано: крупный город, скажем, тысяч сто-двести рыл, построенный на вечной мерзлоте с учётом местной геологии. Кругом тайга. Вопрос: как его уничтожить без явного человеческого вмешательства?

– Лесные пожары зачастую имеют естественную форму: скажем, молния ударила в сухостой и дальше само пошло, а заметили поздно, – не задумываясь, словно заранее просчитав подобный вариант, ответил молодой учёный. – Начнётся таяние ледника, и по всему городу фундаменты, выстроенные с учётом вечной мерзлоты, сложатся как карточный домик. Не сразу, конечно, но тут зависит от интенсивности самого пожара и ряда других факторов. К тому же, обычно в подобных местах добывают нефть и газ, а в каком состоянии эти хранилища, я сам наблюдал не раз и не два: там устроить глобальный катаклизм, так сказать, проще пареной репы.

Старик захлопал в ладоши, искренне улыбнувшись посетителю.

– Браво, мой мальчик, брависсимо! Значит, мы не ошиблись. Теперь ты знаешь, сколь великий фронт работы предстоит впереди и какую огромную придётся принять ответственность. Но это позже. Для себя делай наброски, прикидывай планы. Пока же провернёшь дельце не столь масштабное, но не менее приятное. Надо убедиться в том, что ты хорош и на практике. А то знаешь, бывает, как у Стругацких: «Если бы Матвею Матвеевичу хоть раз в жизни довелось бы воплотить в реальность хоть один из своих страшных лозунгов, он перепугался бы до икоты, а может быть, и совсем бы умер от огорчения, что так нехорошо получилось».

Художественной литературы Максим не читал, но аналогия оказалась доходчивой.

– Так что после защиты кандидатской, свадьбы и медового месяца отправишься на стажировку. Только не в спецназ ФСИН, как наши тупицы тут предлагали, – резюмировал Апостол. – Говорили, мол, маловато жестокости в Максиме. А вот я вижу, что жестокости в тебе через край: только успевай за руку хватать, чтобы не свёл поголовье баранов к нулю. Нет, проблема здесь кроется в иной области.

Некоторое время он молчал, будто совещался с кем-то невидимым. А потом закончил мысль:

– Да, в августе идеальное время. Усама, – тихо позвал Аристарх.

Из-за спины Максима возник тот самый странный чеченец, что передал ему знак братства в ресторане.

– Станешь курировать нового Послушника. Для начала отправишь его к патриотам.