Читать книгу Сезон страсти - Даниэла Стил - Страница 8

– Кейт? Кейт!

Кейт сидела за столом, босая, в поношенных джинсах и старой рубашке. Услышав свое имя, она подпрыгнула от удивления.

– Что, старушка, совсем оглохла?

– Лисия!

Подруга стояла в дверном проеме, как всегда, одетая по последней моде – в этот раз на ней был замшевый костюм винного цвета.

– Ты даже не сказала, что приедешь!

– Да была тут по делам в Санта-Барбаре и решила заглянуть к тебе. Что за наряд! Все так плохо?

Вспыхнув, Кейт застегнула ремень джинсов.

– Уж извините, я не ждала гостей. Я работала!

– И как продвигается работа? – Бросив взгляд на печатную машинку, Фелисия крепко обняла подругу.

– Думаю, нормально. Сложно сказать. – Кейт пожала плечами и следом за Фелисией пошла в гостиную. Они не виделись два месяца – в прошлый раз Фелисия приезжала перед Рождеством, провела у них неделю и страшно избаловала Тайга.

– Не волнуйся. Одна книга продается, и другая будет продаваться.

– Скажи это издателям, Лисия.

– С удовольствием пообщаюсь с ними. Хочешь мартини?

Кейт покачала головой. Время было не властно над Фелисией. Она все так же одевалась по последней моде, как наряды меняла мужчин, раз в несколько лет переезжала в новую съемную квартиру – побольше и подороже, но сама не менялась совершенно. Все та же любовь к мартини, тот же хриплый голос, то же безупречное чувство стиля, преданность подруге и красивые ноги.

– Не знаю я, что делать, Лисия. Первую книгу напечатали, хотя она ни к черту не годится. Вторая лучше, но про нее и слушать не хотят. Я уже извелась.

– Перестань себя накручивать! Все получится. И потом, зря ты так про первую книгу. Она хорошо продается.

– Зато полное дерьмо, – мрачно сказала Кейт.

– Ты чересчур самокритична. Много ли женщин в твои годы написали целых две книги?

– Думаю, сотни. – Но, как ни пыталась Кейт спорить, ей была приятна поддержка подруги, ведь больше никто не говорил ей таких слов. Что там – ей вообще не с кем было поделиться сокровенным, и все ее отношения с жителями города сводились к паре будничных фраз. Тайг, Фелисия, работа над книгой и поездки к Тому – такой была жизнь Кейт, и в этой жизни вряд ли нашлось бы место чему-нибудь еще.

– Может, мне вообще не стоит писать книги? Может, мне не хватает таланта?

– Или желания, – предположила Фелисия, наливая мартини из графина, который хранился в шкафу Кейт. Как бы надолго подруги ни разлучались, стоило Фелисии вернуться – и казалось, будто она и не уезжала никуда. Кейт это очень нравилось. – Может, ты боишься оглушительного успеха? Придется принимать решения, которых ты принимать не захочешь.

– Какие решения? Отправить ли Тайга в колледж?

– Это не решение, милая, а преимущество больших денег. Я имею в виду – что случится с тобой, если твоя книга станет бестселлером. Сможешь ли ты и дальше жить в деревне? Появишься ли на публике? Будешь ли приезжать в большой город на интервью? Вот какие решения нужно будет принимать, солнышко.

– Я разберусь со всем этим, когда придет время.

– Думаю, оно придет очень скоро. – Фелисия подняла за это бокал мартини, и Кейт рассмеялась. – Ты никогда не сдаешься.

– Нет, конечно!

Вот уже три с половиной года Фелисия заманивала Кейт обратно в большой мир. За это время Тайг превратился в розовощекого красавца, голубоглазого, как отец. Он был здоров, счастлив и ничуть не страдал вдали от цивилизации. Но придет время, и он ощутит оторванность от нее. Этот аргумент Фелисия в последнее время приводила Кейт все чаще, но он был бессилен, как все остальные доводы.

– Ты самая упертая из женщин, которых мне доводилось встречать.

– Спасибо. – Кейт явно была польщена.

– А кстати, где мой крестник? Я привезла ему подарок.

– Если бы не ты, Лисия, у бедолаги совсем не было бы игрушек. Но благодаря тебе, – Кейт улыбнулась подруге, – у него их больше, чем у всех детей города, вместе взятых. На прошлой неделе нам прислали паровоз – интересно, кто это сделал?

– Даже и не знаю, – с самым невинным видом ответила Фелисия. Может, Тайг еще маленький для таких игрушек, но все равно без паровоза ему никак. – А что плохого? Надо же ему как-то развлекаться в этой глуши. Так где он?

– В детском саду.

– Наш малыш уже ходит в детский сад?

– Да, пошел сразу после Рождества. Ему там нравится.

– Вшей подцепит, – предположила Фелисия, допивая мартини. Кейт только рассмеялась в ответ. Стоял солнечный февральский полдень, и в мире, где обитала Кейт, почти наступила весна.

– Через полчаса вернется. Торчит там с двух до пяти, как выспится днем – спешит туда. Хочешь пока взглянуть на мой новый манускрипт?

Фелисия кивнула.

– Что это ты на меня уставилась? – поинтересовалась Кейт, поймав ее счастливый взгляд.

– Пытаюсь вспомнить, такой ли красоткой я была в двадцать шесть. Вспомнила! Не такой.

– Потому что я живу на природе, а не в скверном городишке.

– Чушь собачья!

Но, возможно, Кейт была права. Во всяком случае, выглядела она просто потрясающе. Даже поездки к Тому давались ей куда легче, чем раньше. Ничего не менялось, и она привыкла.

Том по-прежнему жил в «Доме на лугу», и мистер Эрхард по-прежнему заботился о нем, как отец. Том играл все в те же игры, читал все те же книги, интересовался все теми же вопросами – словно вечный семилетка. Теперь Кейт сравнивала его с Тайгом: один развивался, второй – нет. Но Том оставался таким же добрым и любящим, и Кейт все так же дважды в неделю ездила к нему. Тайг думал, что мама уходит на работу.

– Как это тебе удалась интимная сцена?

– Что значит – как она мне удалась?

– Я была о тебе лучшего мнения, а ты такое написала! – Улыбка Фелисии стала хитрой-прехитрой, и Кейт рассердилась.

– Подумаешь, написала и написала! Это же роман, чистейший вымысел.

– С ума сойти. – Фелисия покачала головой. В ее глазах заплясали озорные искорки.

– Что, слишком грязная? – забеспокоилась Кейт.

– Нет, на удивление, хорошая. Я просто поражаюсь – как ты умудрилась ничего не забыть. Учитывая, какую полную, нормальную, здоровую жизнь ты здесь ведешь, все твои мужчины – это…

– Заткнись ты, Фелисия Норман!

Подруга сделала вид, что уткнулась в книгу, но Кейт знала – при первой же возможности она снова примется отпускать шуточки по поводу ее интимной жизни – точнее, полного отсутствия таковой. Фелисия никогда не влюблялась, но всегда держала кого-нибудь под рукой – для здоровья, а Кейт уже четыре года не занималась любовью. И не собиралась. Даже думать об этом себе не позволяла. Секс остался в прошлой жизни. В этой она все силы вкладывала в воспитание Тайга и в работу над книгами. Она мечтала теперь только о том, чтобы написать по-настоящему достойную вещь. Книги были ее любовниками, Том и Тайг – детьми.

Час спустя Фелисия отложила книгу и посмотрела на Кейт так серьезно, что та задрожала.

– Не понравилось?

Фелисия покачала головой:

– Нет, очень понравилось. Но, детка, я тебя пре-дупреждала.

– Насчет чего?

Должно быть, Кейт выбрала не тот сюжет. Вот черт, ведь она так старалась!

– Насчет известности.

Вид у Фелисии был мрачный, и Кейт ухмыльнулась:

– Ты думаешь?

– Да. А вот ты о чем думаешь?

– Да перестань заморачиваться! Придет известность, а там разберемся.

– Будем надеяться.

На этом пришлось оборвать разговор, потому что приехал автобус из детского сада, и в дом вбежал Тайг в голубых джинсах, красной фланелевой рубашке, ярко-желтой парке и крошечных ковбойских сапожках.

– Тетя Лисия! Тетя Лисия!

Он запрыгнул к Фелисии на колени – прямо в сапогах! Кейт вздрогнула при мысли о том, что случится с замшевым костюмом, но Фелисии явно было все равно.

– Знаешь, что я тебе привезла?

– Новый паловоз?

Его глаза сияли, и обе подруги рассмеялись.

– Не-а. Слушай. В машине большая коробка. Сможешь сам принести?

– Конечно, тетя Лисия!

Он с шумом помчался обратно на улицу. Кейт смотрела ему вслед. Дети так быстро растут… Лицо Фелисии вновь стало хитрым.

– Ну, расскажи, что ты ему притащила? Белых мышей? Живую кобру? Давай, признавайся!

– Ни то, ни другое, Кейт, честное слово!

Но из-за двери послышался писк. Фелисия волновалась, что кое-кто начнет пищать раньше времени, и даже тайком сбегала к машине с блюдцем воды, но кое-кто спал. А теперь проснулся в крепких объятиях Тайга.

– Он зивой!

– Конечно, живой!

Фелисия улыбнулась мальчику. Кейт закатила глаза, но тоже не смогла сдержать улыбки.

– Он твой, тетя Лисия?

Кейт в жизни не доводилось видеть такого унылого, такого понурого щенка бассет-хаунда. Один только его вид вызвал у нее неудержимый хохот. Тайг поставил собачку на пол, и та, болтая ушами, поползла от него в сторону, а потом скорбно посмотрела на него и завиляла хвостом.

– Он тебе нравится, Тайг?

Тайг радостно закивал головой и уселся на пол рядом с черно-белым песиком.

– Повезло тебе, тетя Лисия. Я тозе такого хочу. Ты мне такого купишь, мама?

– У тебя уже есть такой. – Фелисия опустилась на колени и одной рукой обняла мальчика, другой – собаку.

– У меня? – удивился Тайг.

– Это твой. Я дарю его тебе. – И Фелисия поцеловала крестника в светлую макушку.

– Мне?

– Тебе.

– Ух ты! Ух ты! – Больше он и вымолвить ничего не мог, набросившись на собаку с поцелуями. – А как его зовут?

– Сам придумай.

– Пойду у Вилли спрошу.

Вилли, бесценный старый медведь, стал для Тайга лучшим другом. Тайг всюду таскался с ним, как и Том. Трудно было сказать, чей приятель был больше любим и замызган – Тайга или его отца. Мальчик пулей выбежал из комнаты, а Кейт наклонилась приласкать собачку.

– Злишься, Кейт? – Фелисия не жалела о своем поступке. Разве только совсем чуть-чуть.

– Разве можно на тебя злиться, чудачка? Только пока не дари ему машину. Подожди, пусть ему исполнится хотя бы шесть.

Устоять перед щенком было невозможно, и Кейт уложила его на колени. Вскоре вернулся Тайг и притащил с собой медведя.

– Вилли говорит, его зовут Берт.

– Ну, пусть будет Берт.

Тайг снова сжал в объятиях нового друга, и Берт завилял хвостом. Вся семья была в сборе, и все были счастливы. А Кейт была счастлива еще и потому, что Фелисии понравилось начало ее новой книги. Но, конечно, все эти слова по поводу оглушительного успеха – чушь собачья. Лисия, должно быть, спятила. Черт, да если издатель согласится опубликовать книгу – это уже будет успех. Не бестселлер же она написала? Такое случается с одним автором из миллиона, и Кейт точно знала – это не про нее. Она чувствовала, у нее совсем другая судьба.