Читать книгу Ход черных - Даниил Кучер - Страница 3

На сей раз, я появился прямо из почерневшего и потрескавшегося асфальта. Дрожь земли, сначала едва заметная, пустила уродливые маслянистые волны по скопившимся в выбоинах нефтяным лужам. Потом мелко задрожали трубы, и заскрипели ржавые петли уцелевших окон. Дрожь утихла на миг, и все, относительно разумное и находящееся в радиусе слышимости, поспешило забиться поглубже. Асфальт лопнул, заливая улицу пламенем, и восемнадцать шипованных шин с грохотом приняли на себя вес тринадцатитонной фуры. Разбрасывая в стороны куски горящей смолы пополам с гравием, машина проехала еще несколько метров, и замерла, кокетливо подмяв под себя фонарный столб. Свет галогенов вызывающе остановился на обгорелых стенах тупика, и снова наступила тишина. Ни скрипа тормозных колодок, ни хрипения холостых оборотов – словно огромная кошка легла. Это моя Сильвана. Такой машины вы не найдете ни на выставках Европы, ни у российских дорожных ларьков. Вороненая сталь кабины пробьет кирпичную стену без единой царапины. К зеркалам заднего вида можно смело швартовать линкор. Эта машина – все, что у меня есть. Все что у меня может быть в принципе. Это не подарок Ада и не проклятие Небес, это единственное, что я в своей короткой жизни сделал сам. И на этом свои творческие позывы я считаю исчерпанными.

Тишина грязного переулка нарушилась скрипом двери, из которой вперевалочку вышел старик в лохмотьях. Лицо его было замотано то ли окровавленными, то ли просто грязными тряпками, а на голове красовалось что-то, некогда бывшее шляпой. В отличие от прочих обитателей квартала, он, похоже, не испытывал перед машиной суеверного страха. Напротив, проходя мимо, он пару раз пнул колесо, и видимо удовлетворенный результатом, подошел к приоткрытому окну левой двери.

– Зачем ты вернулся? Тебя ищут.

– Я знаю. Мне нужен один человек.

– Бина, ты псих. Я всегда тебе это говорил. На что ты надеешься?.. Тьфу, блин горелый, само слово «надежда» в чистилище звучит несколько экстравагантно, не находишь? Папочка тебе не поможет!

– Очень на это надеюсь. Задолбал он меня своей помощью. Лучше бы себе помог.

– Грубишь, сынуля…

– Извини, пап. Вырвалось. Плохая компания, дурной пример… Ты чего имидж сменил? Мне костюмчик нравился больше. Дауншифтинг?

– Сам такой. Дожил… Единственный ребенок в прихожей Ада мой имидж критикует. Ты чего здесь делаешь?

– Крайне популярный здесь вопрос. Тут им все задаются. Я же сказал – человека ищу.

– Фонарь и бочку дать?

– Издеваешься. Хорошо, мне нужен один козел, который был столь невежлив, что сдох раньше, чем успел сделать то, что мне нужно.

– Козлов тут немало. Чуть меньше, чем баранов и чуть больше чем свиней. Как искать будешь?

– Козел животное домашнее. Проверю знакомых пастухов… Не пойму только, зачем ты здесь.

– Здесь я, сынуля, в надежде, что ты рано или поздно осознаешь весь трагизм своего жизненного пути… Кстати, пастухи тебя заложат моментально. Можешь не успеть. Осмелюсь поинтересоваться, чем же это животное так тебя заинтересовало, что ты, сломя голову (еще хорошо бы свою), несешься за ним в преисподнюю?

– Его дернули не по теме. Ему еще жить положено. Лет пять минимум.

– Душа?

– Дерьмо полное. Наш клиент. Но не сейчас.

Из-под разорванных лохмотьев шляпы на плечи старика упали ухоженные седые волосы. Распрямив спину, он стал выше сантиметров на сорок, а в щели между лоскутами на лице блеснул хищный взгляд.

– Думаешь, сможешь отмазать? – на лице собеседника появилось нечто, похожее на усмешку. – Такие уроды не нужны никому. Для тебя есть принципиальная разница, между тем, попадет он сюда на пять-десять земных лет раньше или позже? Ведь ты видишь вперед, в отличие от твоих, – старик скривился, – коллег. Может так даже милосерднее, ведь он эти годы не на благотворительность потратит…

– Плевал я на милосердие. Перед Вечностью, что сто грехов, что миллион. Таких категорий в мозгу все равно нет. А отмазывать я его не буду – не получится. Я его просто заберу. Обратно.

– Ты окончательно охренел от безнаказанности? Даже если ты прав, и сможешь с ним проехать через Флегетон, то что будет потом? Ты ведь поручителем становишься. Ты возьмешь все, что он потом, за все свои годы натворит, на себя. Ты и так уже крепко в руках своего, – старик в сердцах плюнул, – работодателя…

– Того стоит. Все продумано.

– Поделишься?

– Ты хотел сказать «отчитаешься»?

– С тех пор как я, по твоей просьбе, отсек для себя твою судьбу, я не знаю – ни что с тобой было, ни что с тобой будет. И отчетов от тебя никогда не требовал. Я просто…

– Я знаю. Ты просто хочешь мне помочь. Если это действительно так, постарайся больше за меня не встревать. Даже тогда, когда мне это нужно. Особенно, когда мне это нужно. Пока я чувствую тебя за своей спиной, я ни на что сам не решусь и ничему не научусь. Да, я еще молод, я всегда был бы для тебя молод, даже если бы ты старел, а я нет – все равно. Пока я знаю, что мне есть, что терять… ладно, хватит. Хорошо, я расскажу тебе. Ничего мне на себя брать не придется. Он умрет через два-три часа после того, как вернется. За это время он совершит одно дело, которое нужно мне, и счастливо отправится обратно.

– А он в курсе такого плана?

– Конечно, нет. Но даже если б знал, все равно согласился бы. Ты же знаешь – два часа ТАМ. Не ЗДЕСЬ. За одну секунду любой отдал бы все, даже если бы мог.

– Ты жесток, сынок… Хотя, наверное, глупо ждать другого.

– От кого я слушаю проповеди о милосердии? Ты делал вещи и похлеще. Намного.

– О некоторых сожалею. Но это не изменит ничего. Тебе пора, ступай. Гончие скоро возьмут след.

– Гончие… жалкие шавки. Но ты прав, мне пора. Рад был тебя увидеть. Но костюмчик тебе не идет, правда. Даже учитывая декорации.