Читать книгу Я и моё чудовище - Дарья Доцук - Страница 2

Оно на мгновение показалось из воды и скрылось под накатившей волной. Я успела щёлкнуть его на телефон, но, когда приблизила фотографию, оказалось, что изображение опять размыто и ничего не разобрать. Три года уже пытаюсь, а всё никак. Через пять-десять минут снова вынырнет, но сложно угадать, где именно. Море большое, а это загадочное существо так быстро плавает! А потом куда-то исчезает. Всякий раз думаю: вдруг оно погибло? Но через месяц или два оно возвращается и вдалеке я вижу знакомый чёрный силуэт.

У меня на «Рабочем столе» уже целая папка его снимков набралась. По большей части просто непонятные тёмные пятна, то ли хвост, то ли плавник, но я точно знаю: за всем этим что-то есть. Что-то такое… Вроде лохнесского чудовища. Я читала много легенд. В Балтийском море всякое встречали, особенно в старину, когда не было ни подлодок, ни лайнеров.

Тогда, давным-давно, в Балтику ещё заходили киты… Но тем ценнее для меня Существо (про себя я так его и зову – Существо). Оно выжило, несмотря ни на что, и научилось избегать опасных кораблей.

Прародители Существа, должно быть, поселились в этих водах где-то семь тысяч лет назад, когда пять Датских проливов подобно пяти морским мостам, соединили древнее Анциловое озеро с Северным морем, а значит, открыли ворота в Атлантику. Меня не покидает ощущение, что Существо тоже наблюдает за мной. Особенно зимой и весной, когда пляжи пустеют и, кроме меня и чаек, тут почти некого наблюдать. И, может быть, оно точно так же именует меня Существом. Тощим косматым Существом с острыми коленками в синяках.

Оно впервые попалось мне на глаза, когда я была совсем ещё мелкой, наверное, трёхлеткой. Родители купили в Светлогорске покосившуюся дачу и превратили её в настоящий красивый дом, куда мы и переехали из городской квартиры.

Тот день я помню плохо, только по маминым рассказам. Лишь одна картинка сохранилась чётко: я стою, зарыв босые ступни в холодный песок, мама придерживает меня, и они с папой щебечут надо мной: «Это море. Мо-ре. Там живут рыбки. Скажи: мо-р-ре, р-рыбки». Мне неохота повторять за ними «море» и «рыбки». Я тычу пальчиком в чёрное Существо, но никто не обращает на него внимания. «Да, да, покажи, где море? Во-от оно, море!».

Я часто думаю, что будет, если Существо угодит в чью-нибудь сеть. Или заиграется на мелководье. Тогда его вынесет на сушу и все сбегутся, чтобы с ним фотографироваться. Учёные и служба береговой охраны наверняка опоздают, и моё Существо со временем превратится в скелет. Его поместят в главный корпус Музея мирового океана, рядом со скелетом кашалота, и я буду ездить навещать его туда. Как на кладбище.

– Зато мы точно узнаем, кто это такой, – пожала плечами Юлька, когда я впервые рассказала ей о Существе и о том, что его может прибить к берегу.

Юлька не злая, просто любопытная. Как и я. Но я переживаю за судьбу Существа, потому что уже давно его знаю, а Юлька только в сентябре переехала сюда из Москвы и всё равно не собирается оставаться тут после школы. Поэтому ей незачем привязываться к Существу.

– Да точно тебе говорю, это обычный тюлень, – фыркнула Юлька, изучая горизонт в мой бинокль.

– С такого расстояния тюленя не увидишь даже в бинокль. Существо явно намного больше, – доказываю я. Юльке тяжело смириться с тем, что она может уверенно ответить на любой вопрос, а тайна Существа ей никак не даётся.

– Просто волны швыряют какое-то бревно, а ты себе напридумывала, – обиделась Юлька, отложила бинокль и надела кофту, потому что подул ветер.

Она не любит ветра, хотя он так приятно бросается в лицо и ерошит волосы. Я всегда распускаю хвост, прежде чем спуститься с холма на пляж. Пусть волосы пропитаются бризом. Этот запах меня успокаивает.

– Ладно, пошли отсюда, скоро опять хлынет.

Юлька всегда начинает ворчать, когда погода портится и небо сереет от дождевых туч. Она сама сразу становится серой и недовольной. А я люблю дождь. И шторм тоже. Я знаю, что в такую погоду моему Существу тепло в морской глубине и оно весело кувыркается на волнах.

– Ну-ну, не зуди, – улыбнулась я и примирительно прижала Юльку к себе. – Куда пойдём?

– Куда угодно, только не ко мне. В доме престарелых я ещё успею пожить, когда все зубы вывалятся.

Домом престарелых Юлька называет свой дом. Там престарелых нет, только её родители, которые устали от Москвы, купили в Светлогорске домик у моря и занимаются организацией свадеб и праздников. Веселья и торжеств им и на работе хватает, вот они и наслаждаются тихими семейными вечерами с книжками, «Эрудитом» или ещё какой игрой – у них целый шкаф настолок. А для Юльки это смерти подобно! Она как вечный двигатель: может обходиться без сна и еды, лишь бы с ней что-нибудь постоянно происходило. Её раздражает, что тут у нас маленький курортный городок и все «еле ноги волочат», тогда как в Москве все прямо носятся по улицам, ловко уворачиваясь от машин и обгоняя друг друга.

Интересно, почему мы подружились? Я, наоборот, предпочитаю ходить, а не бегать, и чтобы всё было как всегда. По заведённому обычаю. Чтобы по пятницам – большой семейный ужин, когда папа привозит с рынка креветки и мы с мамой и бабушкой садимся их чистить и болтать обо всём на свете, а Маркуша, мой брат, показывает нам, какие расчудесные каляки-маляки он только что нарисовал. Высокая синяя каляка – это папа, зелёная каляка поменьше – мама, оранжевый снеговик – бабушка, а меня на картинке нет, потому что я ушла смотреть «сюдовиссе». Чудовище то бишь.

Люблю, когда мы устраиваем пикники. У нас даже есть специальный набор – корзина с чашками-тарелками и красный клетчатый плед. Совсем как в кино. Мы отправляемся на пляж все вместе, читаем или играем во что-нибудь. А когда заканчиваются бутерброды, мы с Маркушей выискиваем на берегу идеально круглые камни и цветные, обтёсанные морем бутылочные стёклышки. Самые ценные – синие. Они попадаются всё реже и реже, поэтому за них жюри в лице взрослых присуждает больше всего очков. На втором месте – красные и белые, а самые распространённые – зелёные. Иногда можно найти монетку или одинокую серёжку. А вот янтарь мы не трогаем. Оставляем для туристов: они ужасно расстраиваются, если не соберут хотя бы горсточки янтаря.

Все добытые сокровища мы торжественно несём домой. Стёклышки хранятся в кувшине с водой: там они чудесно блестят и переливаются, а если их вынуть и обсушить – бледнеют и становятся шершавыми.

Монетки идут в папину коллекцию морских находок, а украшения – в мамину. Мы можем часами выдумывать разные истории об этих вещах и их владельцах. Круглые камни – тоже удачный улов. Их мы расписываем гуашью или акрилом и складываем на длинную полку – в наш «Музей камней». Папа шутит, что когда мы состаримся, то продадим всё это в Музей мирового океана за безумные деньги. Маркуша искренне в это верит и готов хоть целый день упорно копаться в песке.

Пожалуй, у нас тоже немножко дом престарелых, но мне всё равно, даже если бы мы всей семьёй играли в лото (или чем там развлекаются пенсионеры?), было бы так же весело – я точно знаю.

У Юльки завибрировал телефон, и по её кислому выражению лица стало понятно, что звонят из дома. Она скорчила рожицу и рявкнула в трубку:

– Что?

На том конце забурлили вопросы и восклицания.

– С Лерой в кафе сидим, – соврала Юлька и испуганно швырнула подлетевшей чайке кусок батона, чтобы птица от неё отвязалась. – Тогда зачем спрашиваешь, если видишь, что мы на пляже? – мы задрали головы, и я помахала Юлькиной маме, которая стояла на вершине холма. Ей неохота спускаться к нам по длинной лестнице. – Мы уже уходим в кафе. А когда приду – не знаю. Поздно. Или вообще никогда!

На холме тётя Лена совсем разнервничалась. Она что-то кричит, но ветер уносит её слова. Впрочем, Юлькин телефон точно передаёт каждый звук.

– Да приду, приду. Куда я от вас денусь?! Через час где-то. Всё, пока, – она сунула телефон в карман и строго посмотрела на меня: – Чего? Не хочу я с ними полдня тухнуть. Мама опять что-нибудь мыть заставит. И вообще – у меня каникулы или как?!

– Ты злая, – усмехнулась я. – А мама у тебя классная.

– Ну да… Да ладно, это я так, чтобы не расслаблялась, – с улыбкой ответила Юлька.