Читать книгу Агентство Магической Реконструкции - Дарья Гусина - Страница 2

*Вендиго (демон, токкэби, бес, имп, Снежный Демон, Ледяной Воин) – человек из рода воинов, пожертвовавших собой ради спасения рода и превратившийся в сверхъестественное существо. Считается, что вендиго притягивают богатство. Желанная добыча для фантомов, ибо съевший его сердце фантом становится человеком и впитывает в себя Дар вендиго.

«Полная Энциклопедия Магических Существ», издание 40-ое, дополненное.

Антон Олевский готовился умереть. Умирать ему категорически не хотелось. Не такой Тони Олевский, младший наследник знаменитого (в некоторых аспектах весьма недобро знаменитого) рода, представлял свою смерть.

Уж точно не в двадцать три года, симпатичным парнем, будущим выпускником Академии и любимцем девушек.

И не в подвале замка Горзулевичей, по легенде вампиров и людоедов, куда он пришел совсем по другим делам, не собираясь заканчивать в нем свои дни.

Наверное, самым обидным для Олевского в сей печальный момент было то, что наверху, по переходам галерей и вдоль зубчатых парапетов, как ни в чем не бывало прогуливались туристы. Им было весело и солнечно. Антону даже казалось, что он слышит хруст щебенки под ногами в маленьком двор рядом с колодцем, в который он спрыгнул, чтобы спастись (шанс был маленький и, кажется, не сработал), но это, разумеется, было игрой воображения. Или галлюцинациями из-за боли.

Ногу Антон сломал сам, при прыжке, а вот ключицу ему разнес камнем кадавр, что сопровождал двух фантомов. Камень голем кинул через колодец, хорошо, что Антон успел слегка откатиться, иначе расплющенной сейчас была бы его голова. Но и это утешало мало: Антон знал, что его преследователи сейчас обегают двор замка и вот-вот войдут в подвал.

Найти его им труда не составит. Антон уже никуда не убежит, даже не отползет. Телефон в подвале не берет, кричать бесполезно – он пробовал, прислушиваясь то ли к реальным, то ли к воображаемым шагам наверху, у сквозной дыры-колодца.

В том, что фантомы сожрут его сердце, далеко не отходя, сырым, Тони не сомневался.

Было очень больно. И страшно.

Выход из ситуации Антон видел один. И этот выход сокращал его жизнь на те драгоценные несколько минут, которые хотелось прожить, надеясь на чудо.

Но где-то там, не сомневаясь в успехе охоты, шли ко входу в подвал замка двое фантомов, загнавших Олевского в ловушку, а с ними лютый кадавр. Тони видел его через свой Дар: под завязку наполненного темной энергией мускулистого и безжалостного гомункула.

И Антон решился: начал сгонять магию в левую руку, в щепоть, намереваясь замкнуть весь свой немалый потенциал на сердце – выжечь его коловратной энергией, будто молнией.

Не станет он отдавать свой Дар нелюдям, лучше…

– Кхе-кхе, – раздалось рядом. – Дяденька, это вы кричали?

Антон перевел взгляд на удивительное видение – девочку лет десяти, появившуюся словно бы из ниоткуда. Он смотрел – видение не исчезало.

Галлюцинация? Скорее всего. До этого Олевскому пригрезился граф Горзулевич, тот самый, могилу которого Тони и искал, когда фантомы загнали его в ловушку. Горзулевич укоризненно качал мертвой головой (мол, что же вы, батенька, шли материал для дипломной собирать, а нашли погибель) и кокетливо поправлял осиновый кол, торчащий из груди, поэтому на свой разум, ослабленный почти невыносимой болью, Олевский уже не полагался.

На всякий случай он прохрипел:

– Беги! Убегай… люди… плохие… сейчас придут.

Галлюцинация осталась на месте, а не развеялась, как граф.

Девочка была одета в джинсовый комбинезон, футболку с рисунком (паутинка со смеющимся паучком Ананси – есть такой мультсериал в Банальном Мире) и кеды. На голове ее замысловатым образом, почему-то напомнившим Тони гнездо, были уложены кругом светлые косички с забавно торчащими над ушами кончиками. Одна косичка выбилась и немного растрепалась. Руки девочка держала в карманах, покачиваясь с пятки на носок, а сама серьезно, несколько оценивающе, рассматривала Антона.

– Уходи, – беспомощно проговорил Тони: даже если девочка настоящая, позвать на помощь она не успеет, охотники скорее всего уже рядом.

– А зачем тогда звали? – поинтересовался ребенок так спокойно, что Антон невольно задумался: зачем он звал?

– Я не… тебя… пожалуйста, опасно… – ему удалось преодолеть взбрыки угнетенного болью мозга и сформулировать мысль.

Девочка мыслью не впечатлилась, подступила ближе, изучая Антоновы увечья.

Точно глюк, дети себя так не ведут. Они пугаются, паникуют, начинают плакать. Не нужно, чтобы эта девочка начала паниковать – нужно, чтобы она побыстрее убралась.

– Кто это сделал?

– Плохие… люди. Пожалуйста… они уже близко.

– Очень больно?

– Да. Прошу… уходи…

– Я вам помогу. Но вы должны мне кое-что обещать.

– Ч…что?

– Женитесь на мне, когда я вырасту?

– Женюсь, – Антон сипло хохотнул. Точно глюк! – Если ты… уйдешь…

– Э-э-э, – девочка чуть скривилась. – Если я сейчас уйду, вас, дяденька, добьют. Как вы на мне тогда женитесь? А мне надо. И вам тоже.

– Зачем? Вот… вырастешь… найдешь хорошего… а я… поздно… беги…

– Эй, не засыпайте, вам нельзя. Вы мне обещание дайте, что женитесь, а хороший вы там или нет, я сама разберусь.

– Тог…да уйдешь?

– Не-а, – галлюцинация помотала головой. – Тогда смогу вам помочь. А вы – мне. Просто обещайте. Обещаете, что женитесь на мне, когда я стану совершеннолетней? Вам нужно всего лишь обещать, но постарайтесь от всей души, иначе не сработает.

– Обещаю, – потолок подземелья поплыл, полоса света из колодца добралась до ног.

Бог с ней, с галлюцинацией. Пусть.

Но что за странное видение на пороге смерти? Почему девочка? Почему паучок Ананси? Маме рассказать… ей как практикующему психологу будет любопытно…

Мама… отец… оставить бы сообщение на телефоне… сил нет… да и разобьют фантомы мобильный, наверняка.

– Это хорошо. Слово прозвучало, я теперь ваша невеста, а ваш дар теперь – мой дар. Я его у вас немного заберу, вы не против? Мне нужно сплести… как её… стазисную шину. Какой сильный у вас дар! Так легче?

На голове у девочки, в ее пшеничных волосах и на кончиках косичек играло солнце. Антон стал подозревать, что умер и беседует с ангелом в том самом светящемся коридоре.

Боль уходила. И ушла. Осталось лишь онемение в руке и ноге. В голове засвистело, стало… пусто и тихо.

Стазисная шина? Это уровень четвертого курса Академии. Раненая часть тела фиксируется на грани прошлого и настоящего, остальные органы продолжают работать в обычном режиме, «не замечая» повреждений. А если сдвинуть ранение в прошлое… но это уже высший пилотаж в магическом врачевании.

– Лег…че… – выдохнул он. – Как? Как ты…

– Понимаете, – продолжал рассуждать ангелочек в образе девочки, садясь возле Тони на коленки, – мне нужно рассеивать энергию, иначе в моем мире я всю нашу нечисть в Лесу перебью, а это плохо, понимаете?

Олевский не понимал, но на всякий случай кивнул.

– Это равновесие в природе, две магии. Уже были… пред…предцендеты… Вот я и хожу… рассеиваю. Сегодня я весь свой коловрат… а он у меня очень странный… уже рассеяла… до мимунима… – девочка смущенно покосилась на Антона, кажется, ей плохо давались сложные слова. – Поэтому пришлось попроситься к вам в невесты, иначе не получилось бы воспользоваться вашим Даром, он меня не пустил бы, понимаете? Ваш Дар тоже странный, вы замечали?

Тони опять кивнул. Он замечал.

– Это раз. Во-вторых, если я буду помолвлена, меня ни за кого в ближайшее время замуж не сговорят. Милли тоже не огорчится, поверьте. Ну не видим мы себя мужем и женой! – девочка, явно подражая взрослым, страдальчески изогнула бровки, шевеля пальцами над плечом Антона. – Так бывает! Нет… притяжения.

– А ко мне есть? – брякнул Антон.

– А вам оно надо? – с сомнением в голосе поинтересовалась девочка, делая движение, словно вышивает иглой.

– Не знаю, – растерялся Олевский.

– У нас с вами просто сделка и ничего личного, – важно проговорил глюк. – Встретимся через месяц в этом мире, и разорвем помолвку, хорошо? Я тут памятник видела, красивый, там молодожены цветы кладут.

– Первому директору… Академии… тот памятник.

– Подходит. Мне очень нужна эта помолвка. Чтобы жрецы увидели, что все, я занята. Мама переехала жить в мир к папе, понимаете? А у нас такие законы: в двенадцать уже сговаривают. Мама против, а к папе уже посылают… ну… этих… сватов. Пап тоже против, но ничего сделать не может. Они это… давят.

– Но если мы с тобой… разорвем помолвку? Ваши жрецы ведь узнают.

– Да кто там проверять второй раз согласится, – девочка махнула рукой, – первый бы уговорить – меня все боятся. А если узнают, буду искать другие варнианты.

– Варианты?

– Ага. Я когда волнуюсь, всегда буквы в словах переставляю. Дефект речи.

– Почему я?

– Вы… просили, звали на помощь. И вы… хороший. Мне вообще-то мама запрещает со взрослыми дяденьками общаться. Но так совпало. Вы радоваться должны, что я вас услышала,– наставительно произнесла девочка.

Антон радовался, правда, немного неуверенно. Все еще не было полной гарантии, что он не умер и не общается с существом из загробного мира.

– Я там… ваш Дар… немного… м-м-м… нечаянно… перекрутила, вы не серди́тесь, если что, ладно? – девочка слегка помялась: – О, слышите? Там ваши плохие люди идут. Нет, не дергайтесь. Посидим под «коконом», пока не свалят. А все-таки… в случае чего потоком ударить сможете?

– Не знаю, – повторил Антон, прислушиваясь к ощущениям: слабость была, боли не было, только свербело что-то где-то далеко и глубоко. Так все это реальность? У него есть шанс? – Я постараюсь. Может, уйдешь, пока не поздно?

– Поздно, – невозмутимо сообщила девочка и села рядом с ним у стены.