Читать книгу Между нами лёд. Книга первая - Дарья Михеева - Страница 4

Громов ступил на лёд и, сделав буквально два толчка ногами, быстро догнал Татьяну, а затем замедлил скольжение, подстраиваясь под её скорость. Он видел, что она напряжена, и это было не очень хорошо.

– Как… Дела? – спросил Евгений, а затем не смог сдержать ухмылки. Он понимал, что такой вопрос сейчас либо насмешит Алексееву, либо разозлит. И надеялся, что случится именно первое

– Терпимо, – спокойно ответила она, поднимая руки вверх, а затем плавно их опуская. В данный момент Алексеева хотела сосредоточиться на себе и своем теле. Её одолевала целая буря эмоций, но показывать их она не желала.

– Волченкова – последний человек, на которого тебе стоит обращать внимание, – тихо произнес Евгений, понимая, что встреча с этой спортсменкой только усугубила стресс, в котором пребывала Татьяна.

Алексеева недовольно нахмурила тонкие темные брови, а затем ускорилась, вынуждая Громова сделать то же самое.

– Удивительно! – вдруг подметил Евгений, продолжая кружить по катку рядом со своей новой партнершей. Его поражало то, что общительная, даже слишком, до этого момента Татьяна последние несколько минут оставалась безмолвной. Теперь он начинал понимать, что чувствует его партнерша, когда он бывает немногословен.

– Последние сутки ты постоянно пыталась меня разговорить, а сейчас сама молчишь, – объяснил он.

– У нас осталось меньше получаса до прихода тренеров и, я не хочу терять времени, – пояснила Татьяна. – Мы можем поговорить вечером, если у тебя появится желание.

Громов согласно кивнул, мысленно отмечая, что поговорить им, конечно, стоит. Он взял её ладонь в свою, желая раскататься вместе с ней, и понял, что Татьяна явно замерзла.

– Думаю, тебе стоит тренироваться в перчатках, – предложил Евгений, начиная двигаться по кругу.

Алексеева от такого замечания немного смутилась. Никто из предыдущих партнеров не обращал внимания на это. Ладони Громова в свою очередь были теплыми и немного шершавыми. Татьяна крепче сжала пальцы. Это прикосновение было приятно им обоим.

– Я никогда не тренировалась в перчатках, – тихо ответила она, быстро передвигаясь по льду в унисон с Евгением и изредка посматривая на его лицо.

– Зря, – отметил он, а затем положил свою ладонь на талию Татьяны, уводя её в парную либелу* и тем самым ближе прижимая к себе. – У тебя очень красивые руки, – добавил Евгений во время вращения. – Будет очень жаль, если воздействие холода их испортит.

Алексеева шумно втянула ртом воздух, стараясь сосредоточиться. Подобная близость с прежним партнером никогда не смущала так сильно, но с Громовым всё было иначе. Мысленно она пыталась списать это на то, что просто к нему ещё не привыкла.

– Не доверяешь мне? – лукаво сощурил глаза Евгений, выйдя из вращения, и остановился возле Татьяны.

– Не доверяю, – серьезно кивнула Алексеева, виновато посмотрев на свои коньки, чтобы не видеть реакции Громова на такие слова.

Брови Евгения взметнулись вверх. Эта фраза задела его самолюбие.

– Я не доверяю себе, – грустно пояснила Татьяна, подняв голову. Она игриво хлопнула партнера по плечу и уехала в другой конец катка. Громов, скрестив руки на груди, наблюдал за тем, как Татьяна выполняла заход на тулуп.

Первый оборот. Второй. Третий Татьяна не докрутила, и Евгений нахмурился, видя как она падает на лёд. Быстро поднявшись, Татьяна раздраженно поправила выбившиеся из хвоста пряди волос и собралась выполнить ещё один заход. Необходимо было реабилитироваться в глазах партнера.

– Такими темпами ты не пойдешь болеть за юниоров, – громко произнес Громов, и Татьяна, набиравшая скорость для захода на прыжок, резко сменила траекторию. Теперь она двигалась по направлению к Евгению. Доехав до него, Алексеева резко притормозила ребром конька. Сопровождаемая громким скрежетом льда, она остановилась в нескольких сантиметрах от Громова, почти уткнувшись ему в грудь носом.

– Почему это? – как можно более самоуверенно поинтересовалась Татьяна, запрокинув голову. Громов с трудом сдержал улыбку. Каждый раз, когда Алексеева пыталась выглядеть такой самоуверенной и серьезной, это казалось по-детски наигранным. И это же ему почему-то нравилось.

– А зачем тебе смотреть на молодежь, которая прыгает лучше тебя? – вопросительно изогнул бровь он.

– Хам, – констатировала Татьяна.

– Вижу, вы уже подружились, – громко обратилась к фигуристам тренер, подойдя к борту катка.

Евгений и Татьяна поспешили к ней. Алексеева была знакома с Ольгой Андреевной, но не работала с ней. За несколько минут разговора тренеру удалось очаровать Татьяну. Она была очень опытным и строгим профессионалом, но в общении смогла произвести впечатление приятного человека. Когда Ольга Андреевна отправила Евгения выполнять определенные элементы, у них появилась возможность поговорить наедине.

– Как тебе твой новый партнер? – улыбнулась тренер, желая расслабить Татьяну. Поправив очки, она наклонилась к ней ближе. А сама Татьяна сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями и оглядываясь на Громова, который в этот момент с необычайной легкостью выполнял тройной риттбергер. И вновь ей пришлось признать, что Евгений не зря считается одним из самых красивых фигуристов планеты. Высокий и подтянутый, он невольно притягивал взгляды к своей отнюдь не скромной персоне. Густые пшеничные волосы, светлая кожа и серо-голубые глаза выдавали в нем человека типично славянского происхождения, но была в нем какая-то немного хищная красота, выражавшаяся в его резких, уверенных движениях и немного заостренных чертах лица. Вздохнув, Татьяна обернулась к Ольге Андреевне. С одной стороны, перед ней стоял тренер, который несколько лет работал с Громовым и, наверное, относится к нему как к близкому человеку, поэтому Алексеевой стоило быть аккуратной в выражении своих эмоций относительно Евгения. Но, с другой стороны, Ольга Андреевна выглядела как человек, которому можно было доверять.

– Слишком закрытый, – честно ответила Татьяна, одергивая вниз черную водолазку. – Он всегда напряжен. Ощущение, что не только физически, но и морально.

Ольга Андреевна тяжело вздохнула, бросив короткий взгляд на Евгения.

– Это его обычное состояние, – с толикой грусти призналась она. – Закрытым он был всегда, но эта черта только усугубилась после случая с Волченковой, а теперь ещё и Алиса…

Тренер резко замолчала, поджимая губы и опуская глаза. Татьяна понимающе кивнула. Алиса была дорога Ольге Андреевне также, как дорог был и Евгений. Это было очевидно. Вот только о каком случае с Волченковой шла речь, Алексеева не поняла и решила расспросить об этом вечером свою подругу, которая всегда была в курсе всего, что происходило в сборной.

Оставшуюся часть тренировки фигуристы, под руководством тренера, выполняли некоторые элементы, пытаясь лучше почувствовать друг друга. Когда они, наконец, синхронно прыгнули двойной тулуп и сделали идеальный выезд из него, Ольга Андреевна поощрительно похлопала в ладони, довольно улыбнувшись

– Закончим на такой успешной ноте, – предложила она, наблюдая, как Евгений и Татьяна подъезжают к ней. – Какие у вас есть пожелания к программам? Сегодня я встречусь с нашим хореографом и мы начнем обсуждение.

– Только не лирика! – в один голос произнесли фигуристы, а затем удивленно переглянулись, не веря в то, что их мнения могут в чем-то сходиться. Громов был уверен, что Татьяна с радостью откатала бы что-нибудь романтично-страдальческое.

– А я наоборот очень хотела бы увидеть вас в… – начала Ольга Андреевна, однако Евгений её перебил.

– Сжальтесь, пожалуйста! – взмолился он, запрокидывая голову назад, будто был не молодым мужчиной, а маленьким, капризным мальчиком.

– Посмотрим на твое поведение, – лукаво сощурив глаза, пригрозила ему тренер. Не дожидаясь ответа, отправилась собирать свои вещи, оставленные на небольшой скамейке.

Евгений первым поспешил выйти с катка, торопливо надевая чехлы на лезвия коньков, а затем подошел к тренеру. Ольга Андреевна непонимающе посмотрела на него снизу вверх. Громов опасливо оглянулся на Татьяну и, убедившись, что она стоит достаточно далеко, снова повернулся к Ольге Андреевне.

– Не говорите ей, что это мой последний сезон, – безапелляционным тоном произнес он.

Татьяна стянула резинку с волос, распуская хвост, от которого начинала болеть голова. После этого посмотрела на Евгения, который говорил о чем-то с Ольгой Андреевной. Решив, что ей не стоит лезть в их разговор, Алексеева направилась в раздевалку.

– Спасибо за тренировку! До завтра!

Громов округлил глаза, услышав голос Татьяны. Ему показалось, что она могла услышать то, что он несколько секунд назад сказал тренеру.

– До завтра, Танечка! – ласково ответила ей Ольга Андреевна, выглядывая из-за Евгения, который так и стоял к своей партнерше спиной.

Как только фигуристка ушла, Ольга Андреевна с недовольством посмотрела на Громова.

– Что значит «последний сезон»?

– Хочу уйти на пике, – кивнул Евгений, опустившись на скамейку, и устало выпрямил ноги в коленях. – Даже для этого придется приложить огромные усилия и мне, и Тане.

– Откуда такой пессимизм? – удивилась Ольга Андреевна, смотря на Громова так, будто не узнавала вовсе. – Ты всегда был уверен в себе. А… Если бы ты остался в паре с Алисой? Тогда это всё равно был бы твой последний сезон? – несмело поинтересовалась она, сев рядом с учеником.

– Я не знаю, – честно признался он, и Ольга Андреевна повернула к нему голову. Она работала с этим фигуристом десять лет, она была его первым тренером, поставившим его на коньки в глубоком детстве, но редко видела его растерянным. Сейчас ей хотелось списать это на то, что произошло с Алисой.

– Ты знаешь, – начала Ольга Андреевна и снова перевела взгляд на лёд, – я не в праве заставлять тебя оставаться на следующий сезон. Сейчас нам нужно думать над нынешним. Но я могу сказать, что Таня – хорошая и талантливая девочка. С ней вы могли бы быть лидерами не только один сезон. Проблема лишь в том, что ей не достает твоей уверенности в себе.

– Могу отсыпать, – ухмыльнулся Громов.

– Тебе бы кто отсыпал дружелюбия.

– Я постараюсь улучшить наши отношения вне льда в том числе, – поспешил заверить тренера Евгений. – В рамках разумного, конечно.

– Вот только если ты действительно решишь, что это твой последний сезон, – вздохнула Ольга Андреевна, поднявшись со скамейки, и направилась к дверям, – то должен рассказать Тане об этом. Иначе ты поступишь с ней почти так же, как поступила с тобой Лена.

Татьяна вернулась в гостевой дом около семи часов вечера. Открыла дверь, оставила сумку около неё и устало прошла в номер. Ей хотелось принять душ и прийти в себя. Она с трудом нашла для этого силы, игнорируя сильнейшее желание развалиться на постели и не вставать несколько часов. Усталость, физическая и моральная, навалилась на неё слишком резко. Тот уровень, на котором она каталась раньше, действительно отличался от того, на котором она так резко оказалась, встав в пару с Громовым.

Горячий душ помог прийти в себя. Когда Татьяна услышала стук в дверь, ей пришлось быстрее выйти из ванной. Торопливо затягивая пояс белого халата, подошла к двери и поинтересовалась, кто так сильно, судя по стуку, желает её видеть.

– Свои! – за дверью раздался голос Ксении, и Татьяна поспешила открыть. – Если бы это была не я, а Громов, то ты бы наверняка открыла намного быстрее, – проворчала та, садясь на небольшое кресло в номере Тани.

– Нет, – недовольно качнула головой Алексеева, закрывая дверь и садясь на постель, оказываясь напротив подруги.

– Странно, – наигранно задумалась Ксения. – Судя по твоему внешнему виду, ты ждала именно его.

Татьяна схватила лежащую рядом с ней подушку и кинула в подругу. Ксения успела увернуться от этого орудия мести, а затем нагнулась за подушкой и обхватила руками, прижав к себе.

– Ну, рассказывай о своей первой тренировке с Великим и Ужасным Громовым! – с волнением вздохнула она, смотря на Татьяну. – Если расскажешь всё до малейших подробностей, то я, так и быть, отведу тебя в свой номер, в который успела пронести немного вредностей.

– Ты знаешь моё отношение к сладкому, – грустно улыбнулась Татьяна и виновато развела руки в стороны.

– А ты знаешь моё отношение к глупым комментариям в соцсетях, которым ты веришь, – раздраженно ответила Ксения.

Татьяна собиралась продолжить их легкую перепалку и припомнить крайности в плане питания, в которые не так давно впадала её подруга в преддверии чемпионата мира, но затем вспомнила о том, что хотела у неё узнать.

– Что случилось у Громова и Волченковой? – резко сменила тему и увидела, как округлились глаза Ксении. Такого вопроса одиночница явно не ожидала.

– Ну-у, – несколько растерялась она, – у них случилось то, что… – Ксения будто специально долго подбирала слова, заставляя Татьяну нервничать. – То, что периодически случается между мужчиной и женщиной.

– То есть?

– Ох, Таня! – раздраженно возмутилась Ксения. – Роман у них был, роман!

Несколько секунд Татьяна ошарашенно смотрела на подругу. Ей с трудом верилось в услышанное. Громов, конечно, человек тяжелый и… временами противный, но чтобы быть с Волченковой? Однако этот факт делал яснее для Татьяны причину такого поведения Елены сегодня на катке. Всему виной была ревность не профессиональная, а личная.

– Эй, ты здесь? – обратила на себя внимание Ксения. – Ты что? Ты расстроилась? – она прервалась, замечая, что подруга всё ещё смотрит в одну точку. – У них всё в прошлом! Вот в их случае стопроцентно в прошлом! – поспешила заверить подругу Ксения. – Особенно учитывая то, как они расстались.

– А как они расстались? – несмело поинтересовалась Алексеева, вернувшись к реальности. – Что случилось?

– Меняю информацию об этом на… Поздний ужин в моем номере и рассказ о тренировке с секс-символом нашей сборной, – поставила условие Ксения и поднялась с кресла, одернув вниз толстовку в цветах российского флага.

В любой другой ситуации Татьяна от такого приглашения на поздний и вредный ужин, скорее всего, отказалась бы, но Ксения знала, как надавить. А потому Татьяна поднялась с постели и направилась к шкафу, намереваясь переодеться. Выходить в банном халате в коридор – не лучшая идея.

– Ой, давай без этого, – недовольно произнесла Ксения, которой, судя по всему, не терпелось приступить то ли к обмену информацией, то ли к поеданию сладостей, – в коридоре никого нет, пошли так. Мой номер через три двери. Идти пять секунд!

Татьяна шумно вздохнула и бросила красноречивый взгляд на настенные часы.

– Восемь часов! – воскликнула Ксения, проследив за её глазами. – Все уже откисают в номерах! Идём.

Одиночница взяла подругу за руку, вытаскивая ту в коридор в одном белом банном халате и тапочках. Татьяна закрыла свой номер и убрала ключ в карман, а затем фигуристки быстро двинулись в комнату Ксении. Когда до нужной двери оставалось несколько шагов, в коридоре показался Евгений, только сейчас вернувшийся с ледовой арены. Он шел им навстречу, смотря в телефон.

Татьяна, надеясь, что партнер не успеет её увидеть, побежала к номеру Ксении, резко и громко дергая ручку. Подруга побежала следом, понимая, в отличие от Татьяны, что номер её закрыт. Эти звуки привлекли внимание Громова. Он поднял голову, отрывая взгляд от сотового и увидел, как Ксения молниеносно заталкивает в свой номер Татьяну, облаченную в белый халат. Дверь громко захлопнулась в следующую секунду, а Евгений ещё несколько секунд стоял на месте, пытаясь осознать, что только что увидел. В несколько шагов он преодолел расстояние до номера Ксении и постучал в дверь, однако ему никто не отвечал. Громов глупо улыбался и почему-то был уверен, что фигуристки стоят близко.

– А почему я не приглашен на пижамную вечеринку?

В ответ – тишина. Татьяна и Ксения, стоявшие буквально у двери, переглянулись. И если Ксения с трудом сдерживала смех, то Татьяна – злость на подругу.

– Я спрашиваю, почему меня не пригласили? – не унимался Евгений, едва сдерживая смех. – Таня, мы же партнеры! Мы должны делать всё вместе! У меня тоже есть красивый халат! Алексеева, я ведь тебе отомщу! – строгим тоном произнес Евгений, заставляя Татьяну действительно поверить в то, что он может разозлиться по такому поводу.

– Всё, идем, – не выдержала Ксения, снова взяв подругу за руку и уводя от двери, усаживая на свою постель. – А вообще… Спасибо.

– За что?

– За это интересное ощущение, когда к тебе в номер ломится сам Евгений Громов, – гордо запрокинув голову, ответила Ксения.

– Ага, – мрачно кивнула Алексеева. – Это тебе спасибо. За интересное ощущение позора перед «самим Евгением Громовым».

– Первый раз что ли? У вас уже была совместная тренировка, чего ты… – попыталась пошутить Ксения, но, поймав на себе прожигающий взгляд подруги, резко замолчала и извинилась.

– Где твоя обещанная информация о расставании Громова с Волченковой и… шоколад? – заставила себя улыбнуться Алексеева и следующие несколько секунд наблюдала за тем, как подруга доставала упрятанные в чемодан шоколадки.

В номере Ксении, где сидели девушки, царил полумрак, что придавало их позднему и вредному ужину особой душевности. Татьяна поудобнее устроилась на кровати подруги, внимательно ожидая её рассказа.

– Дело было примерно два года назад, – начала Ксения, отламывая от шоколадной плитки небольшой кусочек. – Мы, как и сейчас, были на сборах, но не здесь, а в Италии.

Алексеева забрала у подруги сладость, чтобы та хотя бы некоторое время не отвлекалась на неё и рассказала обо всем гораздо быстрее.

– Калинина и Громов как всегда были на высоте, – продолжила Ксения. – А вот у пары Волченковой и Макарова дела были хуже. И если Макаров оправдывал себя тем, что кто-то должен быть второй парой страны, то Лене, конечно же, хотелось быть на первом месте.

Татьяна чуть нахмурила брови, кажется, начиная понимать, что произошло, и догадываясь о выгоде, которую планировала извлечь Волченкова из романа с Евгением.

– Лена сама начала проявлять интерес к Громову как к мужчине, – кивнула Ксения, опуская глаза. Было видно, что эту историю ей вспоминать не хотелось. – Я до последнего была уверена, что Волченкова не в его вкусе, но, как оказалось, даже она может кому-то понравиться… Это даже удивительно! Ты её вблизи видела?

– Ксюша! – покачала головой Татьяна, грустно улыбнувшись

– Что?! – искренне возмутилась фигуристка, разведя руками в стороны. – Ты же видела её сегодня!

– Продолжай, – попросила Алексеева, возвращая подруге плитку шоколада в надежде, что это поможет ей успокоиться.

– Они стали встречаться, – кивнула Ксения, – и в определенный момент Волченкова сказала Громову, что она собирается бросить своего партнера. Евгению это не понравилось. Он считал, что это не по-партнерски. И что любые решения фигуристы, выступающие в паре, должны принимать вместе. По его мнению, Елена не могла просто так взять и поставить Макарова перед фактом. Такая реакция разозлила Волченкову. Она сказала, что рассчитывала встать в пару с Женей.

Татьяна шумно вздохнула, понимая, что её предположения оказались правильными.

– Евгения это удивило. Он сказал, что не станет менять партнершу даже если ею будет его девушка. Громов повел себя как настоящий партнер и… друг Алисы.

Алексеева едва заметно улыбнулась. Такой поступок действительно делал из Евгения прекрасного партнера. Это давало ей надежду на их долгую и успешную совместную работу. До той поры, пока Алиса не сможет вернуться в спорт…

– Но Елена с её самолюбием, конечно же, такого простить не могла. В порыве злости она не стала скрывать свои намерения и сказала Громову всё как есть.

– Она сказала, что встречалась с ним только для того, чтобы он встал с ней в пару? – уточнила Татьяна.

– Да, – ответила Ксения. – И после этого Евгений впал в бешенство. Он не ожидал такого предательства.

Алексеева не могла найти слов чтобы прокомментировать услышанное.

– Со злости Громов опрокинул стол, и тот упал Волченковой на ногу, – продолжила Ксения и с тревогой посмотрела на подругу, не зная, как она на это отреагирует. – Однако Елена потом говорила всем, что Женя сделал это специально.

– Но откуда ты знаешь такие детали?

– Громов сам это рассказал.

Татьяна недоверчиво нахмурила брови. Её партнер не был похож на человека, который мог бы так легко поделиться подобной информацией с Ксенией, с которой его общение ограничивалось приветствиями, дежурными вопросами в духе «как тренировки/дела?» и прощаниями. Под таким взглядом одиночница не выдержала и была вынуждена признаться.

– Громов рассказал это Макарову. Посчитал, что тот должен знать правду. После такого он не смог продолжать карьеру и ушел из спорта.

– Что-то ещё произошло после их столь болезненного разрыва?

– Если только то, что вся сборная на некоторое время раскололась надвое. Кто-то воспылал уважением к Громову как к прекрасному другу и партнеру, который не оставил Алису и даже не задумывался о том, чтобы это сделать. Другие же перестали видеть в нем целеустремленного спортсмена, который добился бы намного большего, встав в пару с Еленой.

– Она поступила ужасно, – констатировала Алексеева, рассредоточенно смотря куда-то перед собой. – Почему весь интерес после этого сосредоточился на Жене?

– Потому что он красивый, видный мужчина. Он всегда был интересен, его всегда много обсуждали, – развела руками Ксения. Для неё ответ на вопрос подруги был очевиден.

Татьяна ближе подтянула ноги, обнимая себя за колени.

– А ещё потому, что никто не знает того, что случилось на самом деле. Кроме Макарова, Громова, меня и тебя. Громов не собирался ни перед кем оправдываться. Когда Волченкова бегала и показывала всем ушибленную ногу, он тихо сидел в номере или тренировался, как ни в чем не бывало.

– Ледяное и такое удивительное спокойствие, – на выдохе произнесла Татьяна, пытаясь разложить в своей голове по полочкам всё, что узнала.

– Тань, – несмело обратилась к подруге Ксения, когда та была уже у двери её номера, намереваясь уйти. – Если у тебя вдруг появится возможность, – тихо продолжила она, опуская глаза, – спроси у Громова, пожалуйста, что у него с личной жизнью…

– Ты определись, – сквозь смех ответила Татьяна, – ты хочешь меня с ним свести или сама за него собираешься замуж?

– Главное, чтобы он достался кому-то из нас, а там разберемся, – поддержала смех подруги Ксения.

Татьяна вернулась в свой номер. Она снова чувствовала усталость, но на этот раз только моральную. Голову не покидали мысли о поступке Волченковой. Алексеевой было по-человечески жаль своего нового партнера и казалось, что теперь будет смотреть на него иначе. Возможно, он даже станет раздражать её меньше.

Когда фигуристка начала стягивать с постели покрывало, намереваясь лечь спать, в дверь постучали. Татьяна была уверена, что это снова Ксения, поэтому быстро подошла к двери и открыла, но увидела за ней не подругу, а своего партнера. Тот был одет в теплое пальто, будто намеревался выйти на улицу. И пока Алексеева вопросительно смотрела на Евгения, ожидая от него каких-то объяснений причины, по которой он пришел к ней в одиннадцатом часу, Громов довольно ухмыльнулся.

– Ты всегда в свободное от тренировок время ходишь в халате?

– Нет. Только когда выхожу из душа

– Да? – наигранно удивился Евгений. – А как же вечерний променад до номера Ксении?

– Забудь, – практически процедила сквозь зубы Алексеева, отмечая про себя, что Громов, несмотря на то, что она о нём узнала, всё-таки раздражает её по-прежнему сильно.

– Попробую, но не обещаю, – ответил он, не сдерживая мечтательной ухмылки.

– Ты, кажется, куда-то шёл, – напомнила Татьяна, полагаясь на его внешний вид.

– Да, – невозмутимо кивнул Громов. – За тобой.

Темные брови Алексеевой от удивления взметнулись вверх.

– У тебя пять минут на сборы, – добавил Евгений, собираясь закрыть дверь в номер партнерши и подождать в коридоре.

– Какие сборы? Ты на часы смотрел? – прервала его Татьяна, схватившись за другую сторону ручки, не давая закрыть дверь.

– А ты каждый день бываешь в Кёльне?

Татьяна снова нахмурилась, не понимая, к чему такой вопрос. Количество появляющихся морщин на её лбу в скором времени будет пропорционально времени, которое она проведет с Громовым.

– Нет.

– Вот и я нет! – громко произнес Евгений, сильнее дернул на себя ручку двери и закрыл её, оставшись в коридоре.

Его партнерша ещё несколько секунд стояла возле двери, смотрела на неё и не понимала, что происходит. Свою заторможенность хотелось списать на предыдущую короткую в плане сна ночь и очень тяжелый в эмоциональном и физическом плане день.

– Алексеева, – из-за двери раздался грозный голос Евгения, – я не шутил по поводу пяти минут! Одевайся!

Татьяне ничего не оставалось. Спорить с Громовым было не самой лучшей идеей, а поэтому ей пришлось торопливо натягивать на себя одежду.

Всё время, пока фигуристы выходили из гостевого дома и шли до ближайшей станции метро, между ними царило неловкое молчание, которое было одинаково неприятно им обоим.

– О чём говорили с Ксюшей? – первым решил нарушить молчание Евгений, когда они с Таней зашли в полупустой вагон кельнского метрополитена.

Алексеева косо посмотрела на своего партнера и села рядом.

– Думаешь, я поверю, что тебе может быть интересно, о чем разговаривают девчонки? – поинтересовалась она, продолжая смотреть на Громова с напускным недоверием.

– А я и не говорю, что мне интересно, – пожал плечами Евгений, едва заметно ухмыльнувшись. – Просто нужно же было о чем-то с тобой поговорить. Тем более, я знаю, что вы с Ксюшей обсуждали меня.

– Откуда? – округлила глаза Татьяна.

– Вот ты сама себя и сдала, – на этот раз Громов улыбнулся куда шире.

Алексеева опустила глаза на свои колени. Она и так чувствовала себя неловко рядом с новым партнером, а тот, по её мнению, не отличался нормальным поведением и не обладал хорошими коммуникативными навыками.

– Хочешь провалиться под землю? – с улыбкой предположил Громов.

Татьяна снова повернула к нему голову и с удивлением обнаружила, что Евгений… искренне улыбается!

– Ты считаешь, что это смешно? – разозлилась Алексеева.

– Нет, – качнул головой, и с его губ тут же исчезла улыбка. – Мы ведь уже под землей.

– И ты ещё говоришь что-то про моё чувство юмора, – недовольно пробурчала Татьяна, ощущая себя маленьким ребенком. Впрочем, для низкой Алексеевой это чувство входило в норму рядом с почти двухметровым Громовым.

– Идём, это наша станция.

Пока фигуристы безмолвно шли к выходу из метро, Татьяна вдруг поймала себя на мысли, что она не ощущает страха, несмотря на поздний час и нахождение в абсолютно незнакомом месте. Это удивляло, учитывая, что к Громову она испытывала неприязнь. Точнее, заставляла себя испытывать. Алексеевой казалось, что за всеми этими колкостями скрывается хороший человек и прекрасный партнер. Но признавать это было опасно.

– Обиделась на меня? – поинтересовался Евгений, когда они вышли на свежий воздух. На улице уже стемнело и дороги освещали фонари. Вокруг всё было украшено к предстоящему католическому рождеству, до которого оставалось пять дней. Татьяне хотелось целиком отдаться ощущению приближающихся праздников, но до чемпионата Европы оставалось чуть больше двадцати дней, и это сильно давило психологически, заставляя убрать всё остальное на второй план.

– На дураков не обижаются, – набравшись смелости, ответила Татьяна, шагая медленно и оглядываясь по сторонам.

– Да, – важно кивнул Громов. – По этой же причине я не стану обижаться на тебя за эту фразу.

Алексеева недовольно покачала головой, но всё же с трудом скрыла улыбку.

– Почему мы вышли именно здесь?

– Это – одно из самых красивых мест Кёльна, – пояснил Евгений, двигаясь в направлении места, о котором собирался рассказать.

Татьяна хотела уточнить, о каком именно месте говорит Громов, но через несколько секунд они вышли к набережной. Оба тут же ощутили терпкий аромат рождественских сладостей, которые продавались здесь на небольшой ярмарке, и едва уловимый на этом фоне запах большой воды.

Алексеева резко оторвалась от своего партнера. Она подбежала к парапету набережной, положив на него свои ладони, и глубоко вдохнула, наслаждаясь красотой места. Медленно обводила взглядом всё, что только могла увидеть, пытаясь запомнить каждую деталь. Каждую волну быстрого Рейна, каждую арку красивейшего железнодорожного моста, и даже причудливые дома в виде портовых башенных кранов на противоположном берегу вызывали у фигуристки восторг.

Таня торопливо достала из кармана куртки телефон, а затем сделала на него несколько снимков. Обернувшись к Громову, попросила его сфотографировать её.

– Выложишь в инстаграм? – с ухмылкой предположил Евгений, возвращая партнерше мобильный.

– Отправлю маме, – не подтвердила его догадку Татьяна, поправляя волосы, с которыми начал играть подувший с реки ветер.

– Мама это хорошо, – задумчиво ответил Громов, переведя взгляд с партнерши на воду.

– И тебе не мешало бы порадовать свою, отправив ей красивые фото, – улыбнулась Татьяна, всё ещё пытаясь совладать с волосами.

Евгений на это предложение Татьяны не ответил. Убрал руки в карманы пальто и пошел вдоль набережной. Алексеева последовала за ним. В её голове появилось предположение о том, что у Громова, судя по всему, не самые хорошие отношения с матерью. Впрочем, с кем у него вообще были хорошие отношения? Пожалуй, только с Алисой.

– Красиво, правда? – Татьяна прервала в очередной раз окутавшее их неловкое молчание.

– Да, – коротко ответил Громов, не сбавляя шаг.

– Какая-то слабоватая реакция, – недовольно отметила Татьяна.

– Если я не прыгаю и не хлопаю в ладоши, это не значит, что мне не нравится то, что я вижу, – спокойно ответил Евгений, сворачивая с дорожки вдоль Рейна и направляясь к небольшому кафе.

Татьяне приходилось перебирать ногами несколько чаще, чем партнеру. Заметив это, Евгений замедлился и согнул руку в локте, предлагая партнерше идти с ним под руку. Такой жест был очень приятным и она, конечно же, согласилась.

Громов открыл дверь в кафе и галантно придержал её, пропуская Татьяну вперед. Она отметила, что отношению к ней Евгений в целом вел себя действительно вежливо. Пока не открывал рот

– Спасибо, – улыбнулась Алексеева, а затем прошла в зал и огляделась в поисках свободного столика.

– Есть место вон там, – кивком указал Громов, – у окна.

Партнеры устроились за столиком и Татьяна поняла, что следующий час ей будет ужасно неловко сидеть напротив Евгения. Его изучающий взгляд серо-голубых глаз был прицельно направлен на неё и это было тяжело стерпеть. Он внимательно смотрел на партнершу, будто чего-то ожидая, а Татьяна совершенно не знала, куда себя деть.

– Чем предпочитаешь грешить? – едва заметно улыбнулся Евгений, когда фигуристам принесли меню. Татьяна с необычайным интересом принялась вчитываться в перечень блюд, радуясь, что могла не встречаться хотя бы несколько секунд с его глазами. Однако всё равно ощущала на себе его взгляд. Похоже, придется ответить.

– Предпочитаю не грешить вовсе, – немного слукавила, вспоминая, как несколько часов назад ела шоколад на пару с Ксенией. На сегодня с неё точно хватит лишних калорий. Иначе в скором времени её не поднимет даже такой сильный партнер как Громов.

– Вот как, – многозначительно произнес он, похоже, не ожидая такого ответа. Татьяну это заставило задаться вопросом о том, действительно ли она выглядит как любительница нарушать спортивный режим питания? – Надеюсь, – продолжил Евгений, – что это не из-за комментариев под твоими прокатами, о которых говорила Лена.

Алексеева поджала губы, мысленно выражая благодарность партнеру за то, что напомнил об оскорбительных комментариях и своей бесконечно вежливой бывшей, с которой ей сегодня «посчастливилось» познакомиться лично.

Судя по тому, как долго Татьяна не отвечала, всё ещё разглядывая меню и фотографии блюд в нем, Евгений начал догадываться, что попал в точку.

– Таня, – качнул головой он, неодобрительно нахмурив брови. Но она лишь нервно поджала губы, размышляя о том, что с удовольствием посмотрела бы на него, если бы всё, что она читала, относилось к нему, а не к ней. – Тебе просто завидуют, – неожиданно мягким, непривычным для него голосом, пояснил Евгений. Такой тон заставил её наконец оторвать взгляд от меню.

– Чему тут завидовать? – опять частично слукавила она, понимая, что завидовать можно хотя бы тому, что Громов теперь её партнер.

– Ты объективно красивая девушка.

Татьяна всё ещё не привыкла к его глубокому взгляду и было тяжело, когда был направлен на неё в упор. А тут ещё и неожиданный от него комплимент. И что значило это «объективно»? Что Татьяна красивая в общепринятом понимании, или что именно он считает её красивой? Это существенная разница! И по поводу ответа оставалось только гадать. Однако подсознательно она надеялась всё же на второй вариант.

– А ещё у тебя есть грудь, – выдал куда более неожиданную фразу Евгений, заставляя партнершу засмеяться, – а это, кстати, редкость для фигуристок.

– Неужели это мне сейчас сказал мой именитый партнер Громов

– Это сказал Громов-мужчина, а не Громов-партнер, – он снова улыбнулся своей микро-улыбкой, едва различимой человеческому глазу.

– Передай ему при случае, что он симпатичен мне больше, чем вечно угрюмый Громов-партнер, от которого не дождешься ничего приятного, – подыграла ему Татьяна.

– Если не забуду.

К фигуристам подошел официант, и Татьяна снова опустила глаза в меню, решая заказать безалкогольный глинтвейн, чтобы согреться. В кафе, конечно, было тепло, но на набережной бушевал привычный для таких мест ветер, и фигуристке казалось, что её уши до сих пор красные от холода. Пока Евгений читал на немецком название блюда из меню, озвучивая его официанту, Татьяна ощутила вибрацию в кармане куртки, висевшей на вешалке за спиной. Она приподнялась, чтобы достать телефон и села обратно за стол, успевая заказать напиток. Когда официант ушел, Татьяна проверила телефон и нашла там новое сообщение от одиночника Дмитрия.

«Спокойной ночи, Таня! Надеюсь, завтра увидимся за завтраком. И за обедом. И за ужином, разумеется. :)»

Спокойной ночь Алексеевой пока что становиться не собиралась, но ответить было нужно. Хотя её и смущал этого спортсмена, который был на три года младше. Татьяна постаралась мысленно списать это на то, что Дмитрий, как и она, новичок в сборной на грядущий чемпионат Европы и, возможно, он инстинктивно полагал, что им нужно держаться вместе именно по этому признаку.

Пока Татьяна набирала ему в ответ скромное «спокойной ночи)», Громов тактично молчал и выжидающе смотрел на партнершу. Алексеева поймала себя на мысли о том, что Евгению не помешало бы иметь хоть немного такого же рвения в общении с ней, как у Дмитрия. Впрочем, тогда это был бы совсем другой Громов и неизвестно, понравилось бы это ей вообще.

– Почему ты пришла в парное катание? – будто прочитав мысли партнерши, заинтересовался её прошлым Евгений и задал этот вопрос сразу же после того, как она отложила телефон на стол. И, пожалуй, даже не представлял, как глупо будет звучать её ответ. Татьяна не чувствовала большого доверия к новому партнеру, но понимала, что стоит рассказать всё как есть. Она сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. В голове начали всплывать картины из юности и тот самый прокат, который изменил направление её карьеры в фигурном катании…

Это было восемь лет назад. Татьяна сидела на трибуне «Мегаспорта» вместе с другими юниорами, проживающими в Москве. Присутствовать на открытых прокатах в начале нового сезона – большая честь для каждого из них. На льду сегодня сильнейшие фигуристы страны представят свои новые программы, а за его пределами – весь свет отечественного фигурного катания. Именитые спортсмены, тренеры, комментаторы – все здесь, буквально на расстоянии нескольких шагов.

Татьяна настраивала себя на то, что должна сосредоточиться на происходящем и быть здесь и сейчас, но как же сложно это было сделать. Обычно ей нравилось смотреть на старших товарищей по льду, нравилась отточенность их движений, идеальные выезды из прыжков, головокружительные поддержки спортивных пар… Но этот сезон начинался для неё как никогда плохо и было сложно не думать об этом.

Рядом с ней сидела Ксения. Она с блеском в глазах смотрела на самую сильную действующую одиночницу, которая выполняла каскад прыжков, а Татьяне было сложно подавить в себе чувство зависти к подруге. Она отобралась в юношескую сборную, к ней вчера приезжали родители, у неё всё хорошо. Её ждут медали и слава. А сама Татьяна в сборную не попала и заняла только шестое место среди одиночниц-соотечественниц. Она рассказала об этом маме по телефону, но отец, услышав, вырвал сотовый из её рук и несколько минут кричал на дочь, называя бездарной и грозясь забрать домой из Москвы. Впрочем, «бездарная» – самое приятное из всех слов, что были адресованы им в адрес юной Тани. Она не знала, чего боялась больше – вернуться домой и жить под одной крышей с тираном или остаться без любимого дела. Без льда.

– Танька, смотри-и-и! – восторженно обратилась к ней Ксения, положив ладонь на запястье подруги и сильно сжимая его. – Какая красивая пара!

Алексеева заставила себя отвлечься от мрачных мыслей и сосредоточиться на льду, на котором показывали свою короткую программу парники. При взгляде на них действительно получилось забыть о своих проблемах. Эти фигуристы будто были созданы друг для друга. Они идеально выполняли дорожки шагов, предельно близко исполняли вращения и потрясающе синхронно прыгали. Но Таню больше пленили связки между элементами, в которых было много нежности и, возможно, даже любви. Их эмоции во время проката не выглядели наигранно. Они тепло смотрели друг на друга, идеально предугадывали движения партнера. Простые элементы в их исполнении наполнялись особенной эстетикой, которую создавала химия между ними. Партнерша всецело и так отчаянно доверяла себя партнеру, а он с поразительной легкостью подкидывал её вверх, чтобы она исполнила тройной подкрут, а затем безошибочно ловил. У Тани перехватило дыхание. После окончания проката партнер обнял свою хрупкую партнершу, сильно прижимая к себе и тяжело дыша. Затем он обхватил её лицо своими ладонями и благодарно поцеловал в лоб. Тане показалось, что она никогда раньше не видела ничего более красивого на этой огромной ледовой арене. Она несколько секунд сидела в оцепенении, забыв как дышать.

– Видела?! – визжала Ксения. – Видела?!

– Видела, – тихо выдохнула Таня, всё ещё смотря на лёд.

– Это потрясающе, правда?! – не унималась подруга. Все её эмоции были снаружи, а эмоции Тани – глубоко внутри. Ей казалось, что вместе с этой парой она оставила частицу себя на льду и больше не будет прежней. Она захотела поверить в такую сказку, в которой есть забота, сила и красота. Захотела попробовать довериться мужчине. Она больше не хотела бояться их, как это происходило в случае с отцом. Она хотела встать в пару.

– Таня? – напомнил о себе и своем вопросе Громов. Она моргнула, возвращаясь в реальность из нахлынувших воспоминаний. Перед ней уже стоял глинтвейн, а перед Евгением – большая тарелка с пастой. – Всё хорошо? – чуть нахмурился он, внимательнее всматриваясь в её лицо.

Татьяна медленно кивнула, пододвинув к себе горячий напиток.

– Я просто не знаю, что тебе ответить, – призналась она, переводя взгляд на окно, за которым, несмотря на поздний час, продолжали гулять люди, закупая приятные безделушки на рождественской ярмарке.

– Но ответ тебе известен.

– Может, ты ответишь на этот вопрос? Мне будет проще тебе довериться, если ты начнешь первым. Ты же партнер, вот и веди.

Татьяна попыталась улыбнуться, но вышло не очень. Она заметно нервничала, до сих пор отказываясь поверить в происходящее. Она сидит в Кёльне. Ночью. В кафе. С самим Евгением Громовым.

– Я был довольно сильным одиночником, – начал он, удивив Татьяну тем, что не стал спорить или язвить, – но в определенный момент этот спорт мне надоел. Я перестал видеть в нем какую-либо цель и красоту. Я не считал и, если честно, до сих пор не считаю, что мальчику идет на пользу катание в водолазке с блестками вкупе с выражением скорби за весь мир на лице. Очень сложно мужчине-одиночнику за всей этой мишурой оставаться действительно мужчиной. Не многие могут этим похвастаться.

Татьяна согласно кивнула. Доля истины в словах Громова действительно проскальзывала.

– И когда я сказал о своем намерении маме, она решила пойти мне навстречу.

– То есть? – не поверила Татьяна. – Ты действительно уходил из фигурного катания?

– Уходил, – кивнул он, улыбнувшись. Реакция партнерши выглядела смешно, но была искренней. Татьяна была удивлена тому, что после простоя он смог вернуться, да ещё и добиться нынешнего уровня. А вот Громова задевало то, что она не знала о нем тех фактов, которые были давно известны его многочисленным поклонницам. Но дело было лишь в том, что когда, к примеру, та же Ксения, сверлила Громова влюбленным взглядом, Татьяна была уверена, что ей точно ничего не светит, а потому в дебри биографии Евгения не лезла, увлекаясь лишь его прокатами.

– И сколько ты не катался?

– Год.

– С ума сойти! – не сдержалась Татьяна и снова развеселила этим Евгения.

– Но потом у меня начались проблемы с поведением, как бывает у многих парней в переходном возрасте, и мама захотела сделать из меня джентльмена, – грустно улыбнулся Громов. – И вот я здесь.

– Коротковато, – резюмировала Татьяна.

Евгений кивнул, соглашаясь с партнершей, а затем приступил к пасте. Татьяна опустила глаза на стол и понимала, что сейчас настала её очередь делиться сокровенным, но найти в себе силы для этого оказалось очень сложно.

«Что мне ему сказать? Что сейчас я не верю в сказки, что перестала видеть романтику в фигурном катании или что я в целом разочаровалась в нашем виде спорта?» – мысленно задавалась вопросами она.

– У меня всё было наоборот, – грустно улыбнулась Татьяна и увидела, как Громов поднял на неё глаза. Опять этот тяжелый и пристальный взгляд. Он будто пытался разглядеть её насквозь и предугадать, что она скажет.

– Это понятно, – едва сдерживая ядовитую ухмылку, сказал Громов. – Для одиночницы твои прыжки откровенно слабоваты. Ксюша в этом плане тебе не дала бы форы, если ты осталась бы в одиночном.

– А я уже стала переживать, что тебя подменили, – нарочито натянуто улыбнулась Татьяна, намекая на то, что давненько не слышала от него колкостей.

– Я сказал правду, – пожал плечами Евгений.

Татьяна это понимала. И поэтому не собиралась обижаться на партнера и отмечала, что ей даже нравилась его прямолинейность.

– Мне было пятнадцать, – продолжала рассказывать она. – В сборную тогда не отобралась и не знала, как мне быть дальше. Я не хотела возвращаться к обычной жизни в Питере и…

– Так ты из Петербурга? – перебил её Евгений. Заинтересованность в его глазах теперь смешивалась с какой-то странной и глубокой грустью. Будто город этот оставил какой-то страшный отпечаток в его душе.

– Да, – ответила Татьяна, приложив ладонь к бокалу с глинтвейном и расстраиваясь, что он уже почти остыл. – Там я встала на коньки и там же тренировалась со своим последним партнером.

– А когда ты была одиночницей?

Татьяна на секунду прервала диалог, чтобы сделать глоток уже едва теплого напитка.

– Жила в Москве.

– В училище олимпийского резерва? – нахмурил брови Громов.

– Да, в общежитии при нём.

Евгений тяжело вздохнул, и Татьяна поняла, что он, судя по всему, знаком с этим местом не понаслышке.

– Что? – грустно улыбнулась она. – Доводилось бывать?

Перед её глазами невольно всплывало общежитие. Она вспомнила захламленную маленькую комнату, которую делила с тремя спортсменками, и в которой всегда было душно. Вспомнила, как спала на «втором этаже» двухъярусной кровати. И как успокаивала себя каждую ночь, что она не в общежитии с чужими людьми, а на второй полке в поезде, и что скоро приедет туда, где ей будет хорошо.

– Доводилось, – мрачно ответил Громов и вызвал у неё новые вопросы.

– Но ты, насколько мне известно, живешь в Москве.

– Сейчас – да. А теперь давай вернемся к тебе.

Напряжение, которое покинуло Татьяну считанные секунды назад, снова вернулось, сковывая всё тело и тяжело сдавив виски.

– Я была на открытых прокатах, увидела красивую пару и решила уйти из одиночного, – протараторила она, а затем перевела взгляд на окно, сдерживая смех. Приятно было, что и у Евгения на губах появилась улыбка.

– Это тоже коротковато, – резонно подметил он.

– Мы же пара, – улыбнулась Татьяна. – Должны друг другу соответствовать.

Следующие несколько минут бессовестно позднего ужина партнеры обсуждали элементы, которые у Татьяны получаются хуже всего. В какой-то момент ей показалось, что в эту категорию попадают все её элементы. Евгений пригрозил, что займется восстановлением прыжков партнерши, а ещё отметил слабость рук, которая не даст ей хорошо выполнять поддержки. На этом моменте Татьяна растерялась, понимая, что есть ещё кое-что, что должна рассказать ему.

– Хочешь раскрыть мне причину, по которой не выполняла с Куликовым сложные подкрутки и поддержки? – с точностью угадал Евгений, и Татьяне захотелось посмотреться в зеркало. У неё сложилось впечатление, будто это было написано на её лице.

– Я очень не хочу говорить на эту тему, – строго обозначила она, не узнавая свой голос. Он звучал ниже привычного, а тон носил холодный, обычно свойственный Громову, оттенок.

– Но ты должна это объяснить и мы это исправим, – мягко ответил Евгений.

На Татьяну успокаивающе подействовало его «мы». Это расположило к откровению об одном из самых страшных дней в её жизни.

– Но во-о-обще, – лукаво растянула Татьяна, – мы со Стасом выполняли и подкрутки, и поддержки.

– Подкрутка в два оборота и поддержки второго уровня сложности? – усмехнулся Громов. – Это не считается, Таня. Рассказывай.

И обращение Евгения к ней по краткой форме имени тоже располагало, вот только Таня не знала, сможет ли она назвать его когда-нибудь Женей. Пока что для неё он именно Евгений. И по этой причине было неловко обращаться к нему по имени и она всячески избегала этого.

– Стас очень хотел, чтобы мы выполняли «лассо», – Татьяна с трудом нашла в себе силы, чтобы вспоминать об этом, но боялась посмотреть на Евгения. – Я была не готова к поддержкам пятого уровня сложности, но он очень форсировал подготовку. В один момент он просто поставил меня перед фактом, что сейчас мы исполним «лассо» и потом включим его в программу.

Татьяна умолкла и нервно поджала губы. Вспомнила, как быстро буквально взмыла над головой Стаса, а затем стремительно полетела вниз, успев выставить вперед одну руку. Она снова ощутила ту страшную боль, что испытала тогда.

Татьяна бросила взгляд на Громова и увидела, что тот напряженно ждет продолжения, хотя по его глазам было видно, что он уже примерно понимает, что скажет партнерша.

– Он уронил меня, – тихо произнесла Татьяна, пытаясь сопротивляться слезам, что появились в глазах. Вспоминать об этом до сих пор больно. – Я получила сотрясение и вывих руки.

Несколько секунд между партнерами снова была тишина. Они смотрели друг на друга, но никто не решался продолжить разговор. Татьяна понимала, что озвученные ею травмы для профессионального спортсмена не являются чем-то действительно страшным. Но она умолчала о том, что вдобавок к ним получила ещё и серьезную психологическую травму.

– По этой причине вы пропустили прошлый сезон? – уточнил Громов.

– И по этой же причине провалили последнее выступление на недавнем чемпионате России, – добавила она.

Евгений снова шумно вздохнул. Татьяна предположила, что ему, возможно, жаль её. Но она не могла понять его эмоций до конца. Он будто ушел в себя. Впрочем, он почти всегда глубоко в себе.

– И поэтому Стас бросил тебя? Не смог помочь тебе преодолеть дальнейший страх перед поддержками и подкрутками?

– Он сказал всем, что ушел потому что хочет завести семью, – попыталась оправдать бывшего партнера Татьяна.

Громов покачал головой, не желая соглашаться с этой версией.

– Сказал бы я, кто он после такого, – произнес тихо, ближе наклонившись к Татьяне, и положил руки на стол. Его лицо оказалось в считанных сантиметрах от лица Татьяны, и это в который раз за вечер заставило её смутиться.

– Но почему ты не боишься выполнять выбросы?

– Потому что при их исполнении партнер лишь выбрасывает партнершу и приземление зависит от неё. В поддержках и подкрутках я должна полностью довериться партнеру.

– Значит, дело не в высоте…

Ужин Татьяны и Евгения закончился в первом часу ночи. Громов успел первым схватить со стола счет и вопреки отказам заплатил за них двоих. Татьяна предположила, что, возможно, он всегда так делает, когда ужинает с представительницами слабого пола. И решила, что узнает об этом в следующий раз, на который очень надеялась. Ей нравилось ощущение, что они хоть на миллиметр, но стали ближе друг к другу. Для них, как для пары, это жизненно необходимо.

Когда партнеры покинули кафе, метро уже было закрыто. Громов остановил гулявшую вдоль набережной молодую пару и попросил заказать такси. В машине фигуристы ехали молча. Всё, о чем они говорили сегодня, всё, что Таня снова вспомнила, не могло улечься обратно. Алексеева будто проживала это заново, наблюдая за сменяющимися за окном улицами Кёльна. Даже кисть правой руки дала о себе знать неприятной, ноющей болью.