Читать книгу Восточный Бестиарий - Дарья Пират - Страница 2

Пустыня. Она разливалась, как бесконечный, белёсый океан. Безупречное синее небо, время от времени, выхватывало на миг одинокую птицу. «Тишь да гладь» – подумал я и очередной раз стукнулся лбом о пыльное стекло окна автобуса, который уже шестой час мчал по единственной черной полосе, среди непостижимых песчаных просторов.

– Эй, Стред, – острый костлявый локоть прошелся мне прямо между ребер в левом боку. – Представляешь, ещё каких-то пара часов и мы… – локоть ещё три раза протаранил ребра. – Будем там! – мой друг демонстративно указал куда-то вглубь салона. – А уже завтра…

Что будет завтра, мне услышать так и не удалось, потому что Арчи отбросил с глаз свои длинные, огненно-рыжие волосы и откинулся на спинку сидения, в предвкушении. Арчи Бести – мой старый и единственный друг, хотя мне невдомек, почему мы друг друга до сих пор терпим. Он – талантливый и амбициозный парень, готовый на всё, чтобы пробиться в люди, а я…

Я перевёл взгляд на своё призрачное отражение в стекле. Меня сегодня в семь часов утра силком выволокли чьи-то настойчивые руки из собственной квартиры, стоило только отпереть дверь! Рассеянно я провел ладонью по своим взлохмаченным волосам, но от этого их состояние не улучшилось.

Не стану отрицать, что обещал Арчи: если его отрывок примут, отправиться в редакцию вместе с ним, чтобы доставить все остальные рукописи. Но я сам виноват, ведь хорошо знаю его, и мог бы предвидеть нечто подобное. Он никогда не предупреждает заранее – это мне было тоже прекрасно известно.

Отвернувшись от окна, заметил, что не успел даже и шнурки на ботинках как следует завязать. Со вздохом я принялся исправлять свой промах. Автобус ехал ровно и гладко, так что покончил с ними, не прилагая особых усилий. Одного взгляда на Арчи было достаточно, дабы понять – рядом сидит самый оптимистичный и жизнерадостный человек. Но его легкомыслие иногда доводило меня до сумасшествия, как, например, сейчас. Откуда нам знать, что все, привезенные нами, рукописи не отвергнут? Почему Арчи решил ехать сам, а не переслал почтой прямо в редакцию? Почему я, в конце концов, согласился?!

С досадой я вновь перевёл взгляд на Арчи и эти вопросы растаяли, как на ветру дым. Арчи не задавал себе их. Арчи заложил руки за голову и блаженно улыбался, закрыв глаза.

С полной покорностью судьбе, я отвернулся к окну и подпер стекло лбом. На пустыню опускались сумерки, а я мечтал о горячем ужине и мягкой кровати. В салоне зажегся свет, и в тот же миг автобус резко подкинуло в воздух, словно колёса проехались по, брошенной на шоссе, колоде. Выглянув в окно и присмотревшись, я ничего подобного не приметил, а автобус продолжал свой путь, как ни в чём ни бывало. Одни пассажиры тоже всполошились, но другая половина сидела тихо, словно происшедшее – сущий пустяк.

Через минут пять, двигатель жалобно заворчал и я заметил на лице у своего друга легкую тревогу. Меня это, честно говоря, удивило больше, чем поведение автобуса. Ещё через минуту мотор запротестовал, на этот раз – продолжительнее и настойчивее, а движения водителя стали заметно резкими и нервными. Тревога на лице Арчи усилилась и он даже привстал со своего места.

– Я просто обязан попасть в издательство завтра утром. – с вызовом произнес он и почему-то поглядел на меня, как будто это я виновен в происхождении звуков из двигателя.

Я опустил глаза и ничего не ответил. Тогда он встал и принялся пробираться вперёд, к водителю. На полпути он остановился, потому что автобус весь завибрировал и через полметра заглох.

В горле у меня металось тихое негодование, внутри всё горело, но я лишь тяжело вздохнул и решил не покидать своего места, бездействуя, ожидая своей дальнейшей участи. Так поступило и большинство пассажиров. Арчи же уже пробился к водителю и требовал описания ситуации. Он совершенно ничего не смыслил в механике, но выпытывал подробности так рьяно, будто всю свою жизнь только тем и занимался, что чинил пассажирские автобусы.

Вскоре, чудом освободившись от Арчи, водитель вышел наружу и открыл крышку капота. Арчи, скрывая напряжение, вернулся ко мне.

– И что? – ненавязчиво поинтересовался я.

– Бон говорит, что мы здесь на долго, – ответил мой друг, но лицо его каким-то образом вновь стало прежним, негодование и скрытая злость испарились без следа. – Неплохое местечко для пикника! – с подъемом произнес он, перегибаясь через меня и прижимаясь своим лисьим носом к грязному стеклу.

– На сколько долго? – переспросил я как можно спокойнее, хотя внутри меня всё ещё кипело и плавилось.

– Может на ночь… а может и дольше…

Арчи продолжал всматриваться во тьму за окном. Я предположил, что о книге своей он совсем позабыл, и решил напомнить о цели этой поездки.

– А как же твой сборник? – осторожно произнес я.

– Что? – отозвался он, блеснув на меня своими ясными синими глазами, и вновь отвернулся к темному стеклу.

В окне отчетливо отражался он сам, а то, что действительно находилось за окном, в этот час полностью поглотили густые сумерки.

– Что будем делать, говорю? – сказал я, осознавая всю бесполезность предыдущего вопроса.

– Выйдем наружу! – скомандовал Арчи и зашагал вперёд под взгляды остальных пассажиров. – И рюкзак захвати, – бросил он из-за плеча, спускаясь по ступеням через, открытую водителем, дверь.

Я набросил на спину рюкзак, где хранились стихи Арчи с нашими документами, и нехотя поплелся вслед за ним. Каждый день, проведённый с Арчи, мне приходилось приспосабливаться к его поведению сызнова, с утра и до вечера. Сегодня, только сейчас мне наконец удалось спокойно отреагировать на его действия и решения, какими бы несусветными они небыли.

Ступив на ночное шоссе, где звуки состояли лишь из взволнованных разговоров в салоне, я остановился у переднего колеса. Глаза ещё как следует не привыкли к тьме, после, залитого ярким светом, салона автобуса, когда Арчи подтолкнул меня вперёд. Он должно быть беседовал с водителем, прежде чем выйти навстречу из света фар. Потом мы пошли вдоль шоссе и ловили на себе свежее дыхание ночи.

– И куда мы? – перебарывая молчание, спросил я.

– В Луналок, – непринужденно ответил он, глядя прямо перед собой. – Бон пообещал подобрать нас, когда починит автобус и нагонит, – пояснил Арчи и ускорил шаг.

По глубокому, как океан, небу плыла луна, освещая нам путь. Мы шли и шли, а шоссе тянулось впереди бесконечной лентой, куда-то в неизвестную темноту. Я ещё ни разу в жизни не выезжал из города, и здесь только понял – каким был ограниченным, даже не замечая этого за собой. Мир для меня заканчивался на границе собственного города, где и обитал все свои 29 лет, где учился, а в последствии – работал. Во мне что-то остановилось в тот миг, когда я вышел из автобуса на черную дорогу и чрезмерно свежий воздух, покинув единственную связь с привычными вещами, такими как высокие дома и улицы… Я будто бы стал мудрее и мгновенно устыдился этой мысли.

Сознание моё, спустя получасовой ходьбы, слилось с крепнущей прохладой, а через полтора часа – я поднял глаза на Арчи. Он украдкой поглядывал на меня и хитро усмехался.

– В чем дело? – спросил я и огляделся по сторонам, в поисках предмета его веселья.

Он ничего не ответил, а только рассмеялся во всё горло, как настоящий маньяк.

Меня это смутило, и я примолк, опустив глаза пониже, и глядя только под ноги. Обычно у нас всегда есть о чем поговорить, но в данный момент беседа совсем не хотела зарождаться. К тому же – я больше слушал, чем говорил, а без участия моего друга, разговор бы не завязался в любом случае.

Вдруг я заметил, что слышу лишь свои шаги и остановился – Арчи рядом со мной не оказалось. Обернувшись, я обнаружил его в паре метров позади себя. Арчи явно к чему-то прислушивался. Я тоже попробовал, но ничего не услышал.

– Арчи, что… – начал я, возвращаясь назад, но он выставил ладонь перед собой, приказывая мне оставаться на месте.

– Тс-с-с… – шикнул он и вновь насторожился.

Его, похожее на лисью морду, лицо выражало нешуточную заинтересованность. Где-то далеко пронеслось странное эхо, словно кто-то пнул ногой пустую жестянку из-под пива.

– Ты тоже это слышал? – прошептал Арчи и его губы растянулись в, не сулящей ничего хорошего, улыбке.

– Это, наверное, кто-то из автобуса уронил, – предположил я.

– Нет, если бы из автобуса, то эхо мы бы услышали спереди, а оно слева. Слышишь?

Мы снова прислушались, но эхо теперь отразило совершенно другой звук. Это, без сомнений, был выстрел из ружья.

– Арчи, думаю нам не… – опять возразил было я, но он снова перебил меня, причем одним лишь жестом, небрежным взмахом руки. – … стоит туда идти, – закончил я свою мысль, пусть он меня уже не слышал.

Арчи ускорил шаг, и каждый раз, когда я пытался что-либо сказать, тут же отмахивался, пресекая любые попытки выразить недовольство на счет его новой, возможно опасной, затеи. Арчи почти что бежал, а я еле поспевал за ним. По комплекции он был плотнее сложен, но, не привыкший к продолжительной ходьбе, я совсем выбился из сил.

Чтобы ориентироваться во времени, приходилось постоянно поглядывать на часы. Около половины десятого мы взобрались вверх по шоссе, и перед глазами открылась маленькая пустынная долина. Далеко впереди мерцал далёкий огонёк – должно быть, там начинался долгожданный город. А справа от шоссе, внизу, в метрах ста от того места, где мы остановились, горел ещё один огонь – более насыщенный, и правильной прямоугольной формы. Прозвучал очередной выстрел, а после – удар жести о камень.

– Да там явно кто-то упражняется в стрельбе. – воодушевленно подытожил Арчи и начал спускаться вниз, прямиком на свет, как ослепший мотылек.

Тихо, стараясь не создавать лишний шум, я последовал его примеру, хоть как бы он мне не нравился в этот час. Переполненный страхом и негодованием, я ступал рядом с Арчи и покорно молчал.

Силуэт двухэтажного строения выплыл из тьмы. Деревянный невысокий паркан вырос перед ним вдоль шоссе. Электрический свет из окон разливался по дворику перед домом и обрамлял фигуру человека, который действительно расстреливал пустые жестянки. Мишени стояли на высокой скамеечке и свет с окон очень хорошо освещал их, но лишь с одной стороны.

– Добрый вечер! – воскликнул вдруг Арчи, выуживая момент между залпами.

Его неожиданное восклицание заставило меня вздрогнуть и пригнуться к белому заборчику.

– Пустите переночевать?

Незнакомец с длинными кучерявыми волосами снял с плеча ружьё и бережно отложил его на скамеечку. Он торопливо приблизился к нам, а когда оказался прямо перед глазами – на его мальчишеском лице играла лучистая улыбка.

– Батюшки! – промолвил он и, не раздумывая, отворил калитку. – Конечно можно! Идемте-ка со мной, – парень взмахнул своими пушистыми волосами и радостно зашагал к двери дома.

Арчи, тоже приветливо улыбаясь, нагнал его и успел перекинуться парой-тройкой слов, пока я плёлся у них в хвосте. Всё это выглядело очень подозрительно и походило на довольно качественный мираж. На пороге, у самой двери, я набрался смелости и дернул друга за подол рубашки, но он только обернулся, весело подмигнул мне и вошел в дом, следом за незнакомцем.

Свет немилосердно ударил по глазам, а со всех сторон донеслись всевозможные голоса и музыка. Голос моего друга сразу же стал частью всего, что здесь происходило. Проморгавши, я обнаружил, что стою на потертом полосатом коврике. Людей в комнате было не больше дюжины, но шум, который они создавали, заглушал даже надрывающийся в углу музыкальный автомат. Никто не обращал на меня внимание.

Справа были разбросаны круглые столики, над парой из них поднимались столбы сигаретного дыма. Я вдруг вспомнил, что тоже изрядный курильщик, но сигареты мои остались дома – Арчи не дал мне шанса захватить их с собой.

Наконец, я увидел клетчатую рубашку моего друга, быстро удаляющуюся вглубь зала, и поспешил нагнать его. Арчи стоял у самой обычной стойки бара, а рядом с ним – тот же улыбчивый, пшеничноволосый парень. Он глядел на меня чистейшими голубыми глазами и протягивал руку.

– Здравствуй, Стред! Очень рад знакомству! – протараторил он, активно встряхивая мою руку, которую я даже не успел подать. – У нас как раз есть несколько свободных комнат, – участливо обратился он к Арчи и умчался на второй этаж по лестнице, которая притаилась в углу, справа от стойки. Лестница, старая и трухлявая, поднимала к потолку облачка пыли с тырсой, когда улыбчивый блондин взбирался вверх.

Мы стояли и ждали, но кого мы ждали – я так и не понял, и перевёл подозрительный взгляд на Арчи. Мой друг смотрел совсем в другую сторону. Моё предчувствие стало описывать неотступную безысходность собственного положения, когда удалось проследить за направлением взгляда Арчи.

Когда я увидел её – ясно представил перед собой события, которые произойдут в ближайшие дни. Дни, которые, естественно, мы проведём здесь, по крайней мере, Арчи. Что до меня – у меня было два пути. Либо остаться тут и наблюдать театральные представления моего друга, либо завтра же поймать автобус и уехать домой. Тяготел я явно не в пользу первого варианта.

Молодая брюнетка сидела, за самым отдаленным столом, одна. Чуть надменный взгляд её больших глаз пробежался по залу, на миг остановился на Арчи. Мой друг бессовестно уставился на неё, и не старался это скрывать. Девушка моргнула и, скучающим взглядом, продолжила осматривать комнату.

Я толкнул Арчи локтем, и он нетерпеливо обернулся. Озорные бесята захватили его синие глаза и постепенно перескакивали на губы.

– Кого мы ждем? – тихо, но настойчиво, спросил я.

– Хозяина этого дома, – рассеяно бросил Арчи, словно ожидая от меня совсем не этот вопрос. – Мы здесь заночуем.

– Та понятно, – проворчал я и поднял глаза на вершину лестницы, ожидая хозяина.

Тот всё не появлялся, не возвращался и убежавший пшеничноволосый. Желание перекурить проступало всё явственнее, и я поискал глазами человека, который мог бы поделиться со мной.

Курящих было всего двое. Человек в зелёном дождевике сидел один, на скамье у стены и курил трубку. Его непослушные каштановые волосы создавали впечатление, что он прошел не один километр, прежде чем попасть сюда. Но трубка меня не интересовала.

Вторым курильщиком оказался костлявый парень, и я направился прямиком к нему. Правда, когда приблизился – понял, что передо мной совсем не парень, а мужчина в летах, можно даже сказать – старик. Чего не скажешь о его легких движениях и молодежной одежде. Компанию ему составляли двое молодых парней, в полной туристической экипировке, но без рюкзаков – очевидно, они уже тут устроились.

– Прошу прощения. Закурить не найдется? – обратился я к старику вежливо.

– Конечно, – сразу отозвался тот и вынул металлический портсигар. – Выбирай, – старик протянул мне коробку.

Я склонился над ней и обнаружил, что она набита самыми разнообразными сигаретами – от, крепчайших, без фильтра до тоненьких, со вкусом вишни. Немного поколебавшись, я выбрал нечто среднее между двух крайностей и, поблагодарив незнакомца, вернулся назад, к стойке, где оставил Арчи.

Но Арчи на месте не оказалось. Я бы разозлился на него, если бы мог. Но практика упёрто доказала – на Арчи просто невозможно злиться. Растеряно, я поискал его взглядом, первым делом, проверив место, рядом с девушкой. Там его тоже небыло.

Нашелся он, склонившимся над свободным столиком, в компании пшеничноволосого и ещё одного незнакомца, который сильно смахивал на медведя и загораживал собой остальных.

Засунув сигарету в нагрудный карман, я отбросил все навязчивые идеи о куреве, и направился к ним. Оказалось, Арчи уже взял нам две комнаты и ждал только меня. Вернее, он ждал не меня, а рюкзак за моей спиной, где хранились финансы Арчи.

Человек-медведь необычайно изящно обернулся и посмотрел на меня из-под густых черных бровей, а потом протянул свою лопатообразную длань.

– Двалин Хад, – учтиво представился он, и сжал мою бедную ладонь до хруста.

Но по его извиняющемуся выражению лица, я понял, что Двалин старался сделать рукопожатие как можно мягче.

– Я уже предложил твоему приятелю поздний ужин, но он отказался, – хозяин дома почесал свою широченную грудь, обтянутую в простую шерстяную рубашку.

– Но я не откажусь, – подхватил я, поспешно стягивая с плеч рюкзак, чтобы подтвердить свои намерения материально. – Сколько с нас за ночлег?

– Всего один? – удивленно произнес пшеничноволосый и его глаза-озерца округлились, поглядывая то на меня, то на Арчи.

Я тоже посмотрел на Арчи, но тот улыбался во весь рот и отмахивался от моих слов, как от надоедливых мух.

– Заплати 40 – за эту, а завтра уже посмотрим, – пояснил он и обратился к голубоглазому. – Я, Руди, остался бы здесь навсегда… – мечтательным голосом протянул Арчи и, как бы невзначай, бросил взгляд в ту сторону, где сидела девушка.

Двалин повел всех к стойке и принялся сооружать ужин для меня. В итоге, передо мной стояла тарелка обжигающих макарон, брусочек сыра, салат из помидоров и бутылка эля. Поблагодарив, я поинтересовался стоимостью еды, но Двалин обиженно мотнул головой, и пояснил, что еда входит в стоимость комнаты. Меня это правило более чем устраивало и я тут же принялся за ужин, пока Арчи оживленно болтал с Руди.

– А кто эта девушка, вон там? – не в силах больше ждать, спросил Арчи, кивая в сторону брюнетки.

Двалин выпрямился и тоже взглянул туда, куда указывал мой друг. Он как-то странно кивнул ей, и она, повинуясь его знаку, поднялась и приблизилась. За едой я плохо понимал о чем они там говорят, но по раскатистому голосу Двалина, заглушающего работу моих собственных челюстей, я расслышал, что девушку зовут Соломея. Соломея приходилась Двалину женой.

Украдкой, между ложками салата, я поглядел на Арчи, в надежде увидеть на его лице разочарование. Но он оставался невозмутим и, кажется, рад, что познакомился с женой хозяина заведения.

Через полчаса, когда с ужином было покончено и я чувствовал себя почти счастливо, мне удалось наконец-то закурить. К моему удивлению, Арчи больше не смотрел на Соломею, а безвольно блуждал взглядом по комнате, болтая с Двалином и Руди.

Клонило в сон, на этот раз – невыносимо. Руди сразу вызвался меня проводить. Арчи, судя по всему, решил перезнакомиться со всеми, присутствующими в поле зрения, людьми. Не удивлюсь, если на следующее утро мой друг будет щеголять по этажу в клубной бандане пирующих байкеров. А женщина с уставшим лицом, сидящая неподалёку от лестницы, успеет поведать ему все крутые повороты свей жизни.

Руди, весь подъем по лестнице, без конца болтал о каких-то знакомых байкерах и туристических вылазках, словно это должно было привести меня в восторг. Но даже после того, как я вошел в свою комнату и запер её – в голове по-прежнему гудел его звонкий и жизнерадостный голос.

Комната состояла из металлической койки, книжного шкафа, где одиноко томились несколько книг, причем на разных полках, и прикроватной тумбы. В ней, по-видимому, надлежало хранить свою одежду.

Я бросил рюкзак на пол, покрытый пестрым, но пыльным, ковром и открыл дверцу тумбы. Внутри обнаружилась пара недоеденных бутербродов, возможно вчерашних, и бутылка яблочного вина, полная и запечатанная. Сначала, возвращая бутылку на место, я подумал, что Руди ошибся и отвел меня не в ту комнату. Но, осмотревшись, пришел к выводу, что предыдущий жилец просто позабыл здесь остатки своих вещей, так не редко бывает.

Ключ от комнаты я затолкал поглубже в карман, и расстелил постель. За окном, выходящем на южную часть пустыни и мой родной город, стояла тихая и прохладная весенняя ночь. В пустынях ночью обычно жутко холодно – когда-то смотрел передачу по телевизору – но здесь воздух, как будто специально нагрели. Посему, я снял рубашку, чтобы не измять во сне, аккуратно разложил её на тумбе, предварительно смахнув слой пыли, и лег в постель.

Подушка пахла песком и сыростью, как после дождя, и оказалась неожиданно холодной. Это конечно, очень приятно, опуститься лицом на такую подушку, после долгой и изнурительной дороги, но мне почему-то вдруг стало жутко холодно и зябко. Превозмогая лёгкую дрожь, я довольно быстро заснул под всевозможные звуки из соседних комнат, первого этажа и окна.

Увы, мой сон длился не долго. Уже светало, должно быть было часа четыре утра, а торопливые стуки в дверь заставили открыть глаза и убедиться, что они не являются частью сна. Я отбросил шерстяное одеяло и задрожал всем телом – жаркая вечерняя комната превратилась в сырую, овитую холодом, каморку подвала.

А в дверь продолжали стучать. Потом я услышал бодрый голос Арчи и заставил себя поскорее пересечь комнату. Кое-как натянув ботинки, которые кто-то на ночь явно забросил в морозильник, я отпер желтоватую дверь, и передо мной предстал улыбающийся Арчи, голову которого стягивала одна из клубных бандан тех самых байкеров, замеченных мною, вчера на первом этаже.

– Ну как? Хорошо здесь, правда?! – он по-хозяйски пошел в комнату и с восхищением осмотрел её, подперев кулаками стройные бока.

– За автобус что-нибудь слышно? – первым делом спохватился я, справляясь со шнурками.

– Что? – переспросил Арчи, свешиваясь чуть ли не всем корпусом в открытое окно.

Я повторил, и мой друг посмотрел на меня так, словно слово «автобус» начисто стерлось из его памяти за эти пять часов. Но потом его лицо просветлело и он начал припоминать.

– А, автобус! – выкрикнул он и отшагнул от окна. – Та он уехал, часа два назад. Мы как раз…

– Что?! – воскликнул я и сам поразился силе своего голоса.

Арчи недоуменно и почти по-детски невинно заглянул мне в глаза, словно не понимал причину моего возмущения.

– А как же твой сборник? Признание и всё такое… – иронично поинтересовался я, с надеждой хоть так направить Арчи на первоначально намеченный путь, из-за которого я пожертвовал своим выходным и своей размеренной жизнью.

Мой друг только вскинул плечами и улыбнулся, а потом, после короткой паузы, торжественно произнес:

– Гляди, Стред, меня приняли в банду! – Арчи указал пальцем на красную, цветастую бандану. – А ведь у меня даже мотоцикла нет!

Я демонстративно отвел глаза в сторону и тяжело вздохнул, указывая тем самым, что спорить с ним бесполезно, но его поступки одобрить не могу. Хотя он и так это прекрасно понимал.

– Извини меня, Арчи, но я сегодня же уезжаю домой, если идея, отвезти рукописи в редакцию, тебя уже не прельщает, – резко высказался я.

Улыбка на лице Арчи потухла, и вся комната вдруг стала какой-то серой и невзрачной. Даже его рыжие волосы потемнели. Но я продолжал, натягивая на себя рубашку:

– Оставлю тебе твои стихи и деньги с документами… не знаю сколько ты ещё здесь пробудешь.

Арчи робко улыбнулся и растерянно выглянул в окно.

– Стред, я думал… – Арчи перевёл взгляд на меня и мне показалось, что в глазах его промелькнула вся наша дружба. – … что это будет неплохое приключение.

Я предположил, что он разрывается между возвращением со мной и участью гостя в этом доме.

– Хватит с меня приключений, – огрызнулся я и подхватил с полу рюкзак, чтобы вручить Арчи его имущество.

Через минуту на тумбе лежали: паспорт в клетчатой обложке, деньги и конверт формата А5, плотно набитый листами бумаги. Я яростно застегнул молнию на рюкзаке, поднял глаза на Арчи и изумился – Арчи вновь лучезарно улыбался, словно и не было совсем той части беседы, в которой участвовал я.

Молча мы спустились вниз, и мой друг первым делом сообщил Двалину, что я намерен сегодня покинуть этот дом. Мне было невдомек, что у него на уме, но старался не предавать этому значения.

Двалин нахмурил брови, но без лишних вопросов принял из моей руки ключ. Я обернулся на Арчи – его лицо стало таким лисьим, что мне вдруг захотелось превратиться в гончую, бросившись в погоню за его хитрыми мыслями, чтобы непременно настигнуть их и разорвать в клочья.

– До ближайшего проходящего рейса из Луналока ещё полтора часа, – произнес Арчи, отвлеченно отхлебнув из высокого стакана яблочный сок.

Я промолчал, набрасывая на плечи рюкзак, стараясь не говорить уже ничего лишнего в адрес Арчи. Окинув взглядом зал, мне на глаза попала Соломея, которая сидела на том же месте, а перед ней стоял её завтрак. Только сейчас я заметил – на первом этаже присутствовали лишь не многие из тех, кого видел вчера.

Позади Соломеи, в тени, обнаружился тот самый странный человек с трубкой. Сегодня зелёной штормовки на нем не обнаружилось и рюкзака у ног – тоже. Взамен, он надел рябой вязаный свитер с растянутыми рукавами и узкой дырой чуть ниже груди. Посасывая трубку, мужчина всё время поглядывал на меня, словно нашел объект для изучения. Лишь приблизившись, я понял, что он и вовсе на меня не глядел. Нелепый обман зрения.

К Соломеи я отправился лишь потому, что мне хотелось знать точные сведенья о проходящем ближайшем автобусе. Она наверняка должна знать, а хитрому лицу Арчи я, на данный момент, не доверял.

– Доброе утро, – тихо произнес я, когда женщина подняла глаза и опустила чашку кофе на блюдце, кивнув в ответ. – Извиняюсь, что прерываю Ваш завтрак, но, скажите пожалуйста, если знаете. Когда проходит автобус на Мунплейс мимо этой гостиницы?

– Конечно знаю, – отозвалась Соломея, у неё был приятный, хоть и низковатый для женского, голос. – Примерно через… – она поглядела на свои крошечные наручные часы, с циферблатом на внутренней стороне запястья. – … полтора часа. Может плюс-минус двадцать минут.

– Большое спасибо, – кивнул я, по прежнему не понимая в чем подвох и был ли он вообще.

Полтора часа. Чем заняться эти проклятые полтора часа? Не простоять же всё это время у шоссе, напротив дома, чувствуя себя полным дураком. Я поглядел на Арчи, который не спускал с меня глаз.

– Ещё полтора часа ждать, – проворчал я, влезая на высокий стул у стойки.

– Завтрак? – предложил Арчи.

– Нет, спасибо. Приеду домой, там и поем, – отказался я.

Но через десять минут понял, что очень голоден, и не побрезговал бы самой дешевой сигаретой.

Все мои просьбы выполнили в тот же миг, а час спустя я уже стоял у калитки на песке и ждал свой автобус. Арчи совсем не возражал, и меня это немного задевало. В то же время, кто я такой, чтобы препятствовать ему в его желаниях? Его друг? Тогда, тем более, я должен давать ему полную волю… К тому же, чего это должно меня волновать, я ведь знаю Арчи, он не раз так поступал. Не раз делал то, что интересно только ему, не обращая внимания на людей, которых он тащил за собой силой. Но от начала и до конца терпел это всё только я один. Что значит «терпел» – я ведь его друг!

Ход моих мыслей прервало некое движение справа. У заборчика располагались стол и скамейки под открытым небом, на случай пикника. Я обернулся и первым делом увидел – восходящее солнце поднялось и стояло на уровне окон второго этажа, создавая забавную иллюзию, что будто бы сама крыша излучает солнечный свет, освещая весь мир.

Но не солнце привлекло меня движением. Я перевел взгляд на стол и увидел некого, сидящего ко мне спиной. Волосы, густые и небрежно разбросанные по плечам, в тени отдавали зеленцой, но на самом деле, конечно, были русыми. Я определил, что это скорее всего девушка и, от скуки, решил подглядеть чем она там занята. Отошел в сторону, медленно ступая по песку вдоль забора, чтобы поймать её профиль.

Она что-то быстро писала в блокноте, а перед ней лежали несколько апельсинов, один из которых – почищен и поделен на дольки.

Удовлетворив своё праздное любопытство, я вернулся на место и поглядел на часы. Оставалось всего 20 минут, и я стал сосредоточенно всматриваться в горизонт. Апрельский ветерок перегонял песчинки через ленту шоссе и обратно, как стадо овец. Невольно проследив за одним из таких потоков, я отвлекся от дороги, вновь скосив взгляд на девушку. Теперь она пересела лицом ко мне и неторопливо дожевывала первый апельсин. Потом подняла глаза и близоруко прищурилась. Но не на меня.

Мне вновь захотелось курить, чтобы хоть чем-то перекрыть тягостное ожидание. Но, к сожалению, я не попросил с собой в дорогу ни сигарет, ни огня.

Пристально изучив северный горизонт, вновь поглядел на стол, прикидывая вероятность того, что девушка с апельсинами курящая. Её, как будто бы, детское, слегка веснушчатое лицо и, живые, сосредоточенные глаза подтолкнули к выводу, что вряд ли это может быть правдой.

Я отвернулся к дороге и увидел, быстро приближающуюся, белую точку на фоне аспидно-черного асфальта. Приготовился. Да, это явился тот самый, нужный мне, автобус Луналок – Рокс – Мунплейс. Он мягко притормозил и я быстро забрался внутрь. Салон оказался пуст, не считая пары молодых людей в спортивных куртках на передних сидениях.

Как обычно, я стал пробираться к самым дальним местам, в конце автобуса. Оттуда же увидел довольно необычную вещь: девушка вышла из калитки и ступила на дорогу. Она дружелюбно глядела именно на меня и махнула несколько раз рукой, как бы прощаясь.

Автобус тронулся с места, но она продолжала провожать меня взглядом. Я же в ответ только нелепо улыбнулся, рывками кивнул, и отвел взгляд в противоположную сторону, пока её фигура совсем не исчезла за песчаным холмом.